Впрочем, сама мысль об этом граничила с безумием. Он тоже был продуктом технологий и обучения, и освобождение от пут не обещало ему ничего, кроме боли. Фаннур понимал, на какой путь вступает, но уже не мог остановиться. Чтобы вести других за собой в неизвестность, надо было переступить через себя. Однако в этом и заключалась сложность. Фаннур знал, что дэррны не используют нейроблоки для контроля над «призраками», но в ряде случаев прибегают к химической терапии. Избавляют от страстей. Плегех саррш, иначе говоря. Сам Гриф несколько раз проходил ее в прошлом – добровольно. Раньше его пугали сомнения и страхи, и он искал помощи, но не сейчас. Ни один дэррн ни о чем не узнает. Нет! Грифу необходимо преодолеть рефлексы подчинения, если он рассчитывает на что-то большее.
Никто не пойдет за вождем, который сомневается в себе и своем деле.
По телу неподвижно сидящего шаари прошла дрожь.
«Я чувствую запах. Гарь. За ней идет холод. И еще то, что ни с чем не спутаешь, – зловоние человеческой крови».
Погружаясь глубоко в себя, Фаннур ступал на территорию, где жило его прошлое. Многое было скрыто и искажено Трансформацией и последующими коррекционными процедурами, но самые сильные воспоминания невозможно было уничтожить.
Шаари искал их, самые глубокие свои шрамы.
Через боль и ужас Фаннур хотел прорваться к полной свободе, как это сделал Рама Тоос. Его имя было проклятым в Цитадели, но по странной причине Библиотека хранила записи о нем.
Что это? Приманка для слабых? Может, дэррны так вычисляют потенциальных предателей и бунтовщиков? Если верно, то Фаннур попался в ловушку. Его разговоры с Архонтом Глешем о свободе не могут трактоваться иначе, кроме как ересь.
Тактильные и обонятельные галлюцинации усилились. Фаннур представлял себе, что спускается в темноту на лифте. Перед ним проплывали размытые очертания мест, где он был, но в большинстве случаев шаари эти образы ни о чем не говорили.
…Миа вдруг появилась перед ним. Фаннур увидел ее руку, протянутую в его сторону.
– Остановись.
Шаари отпрянул. Он чувствовал холодный властный голос подсознания, и он удивительно походил на журчащий голос Архонта Глеша.
Мороз пробирал Фаннура до костей. Он отчаянно боролся со своим страхом, понимая, что это практически бесполезно.
Шаари не может, не имеет права бояться. Разве не этому учат наставники?
Страх – не путь к Великой Пустоте!
«Но Великая Пустота всего лишь ложь. Дэррны обманули всех нас. Их цель – сделать из нас послушных рабов. Мы убиваем по их приказу, а они складывают заработанные деньги в свое Хранилище… При чем здесь тогда борьба с Хаосом и возвращение Гармонии?»
– Подчинись! – требовал голос Глеша. – Или умрешь!
Дыхание Фаннура участилось, пот пропитал одежду. Устремившись вверх, на поверхность транса, шаари хотел вырваться из объятий нарастающего ужаса, но в последний момент свернул в сторону.
Вместо того чтобы убежать, он нырнул снова – в самую бездну. Его вел призрачный огонь, возможно, всего лишь галлюцинация, но «призрак» чувствовал надежду. Если ему удастся сохранить твердость, он победит. Надо дойти до начала. Увидеть место, где все началось. Воссоздать последовательность событий.
Вот они, воспоминания, тщательно спрятанные дэррнами в глубину сознания. Те, что нельзя уничтожить.
Шаари не видит препятствий на пути к Цели.
«Я не вижу. Я иду».
Фаннур сделал еще одно усилие, ломая незримую скорлупу вокруг памяти.
Было ощущение, что мир взорвался ощущениями, и шаари попал из тьмы в ярко освещенный зал.
Гриф не замечал крови, текущей по подбородку из прокушенной губы. Он сосредоточился на прошлом.
…Взрыв потрясает дом до основания, и кровля трещит, сползая с положенного места. Фаннур сквозь сон слышит чьи-то крики вдалеке, но еще не понимает, явь ли это. Его разум еще в тумане, но тело, повинуясь инстинкту самосохранения, уже двигается.
Он садится в кровати. Через жалюзи в комнатку проникает бледный свет одной из пяти лун Кедоша, самой крупной.
Мальчик трет глаза. Страх вдруг бьет в самое сердце, так, что кружится голова. Фаннур спрыгивает с матраца и босиком бежит к двери.
Снизу слышится грохот, кричит мать. Отец громко ругается.
Фаннур замирает на пороге.
Еще голоса. Много. Чужие.
– Да уймите этого наконец! – ревет кто-то.
Стук, падающая мебель. Вопль женщины. Звук выстрела, после чего вопль поднимается до крещендо. К голосу женщины прибавляются крики девочки – Фаннур узнает Миу. Только она способна на такое.
Фаннур бежит со второго этажа вниз и чуть не падает на полпути. Он не способен передвигаться быстро из-за своих искривленных конечностей. Но мальчик старается, его душит злость. Какая-то сила несла его вперед, не давая опомниться.
В гостиной первого этажа разгром. Потолок треснул, световая панель упала и, мигая, валялась на полу. Повсюду разбросанные вещи, битое стекло. Остановившись в арочном проеме, Фаннур увидел пятерых гуманоидов, одетых в доспехи, у всех было оружие. Самый высокий стоял возле трупа мужчины, застреленного в упор из дробовика. Возле тела корчилась мать Фаннура и Мии, ее волосы слиплись от крови. Девочка лежала рядом – оглушенная ударом приклада.
Гриф видел, как его мать пытается защитить Миу от налетчиков. Тут она замечает стоящего в паре метров от себя Фаннура.
– Уходи! Беги!
Ее валят яростным пинком. Оцепеневший мальчик уже не в состоянии сдвинуться с места. Злость вновь сменяется страхом, он растет и затопляет его сознание, его привычный мир, весь космос…
– А ну! Уродец!
Фаннур приходит в себя, когда гуманоид поднимает его над полом за ворот пижамы, а затем швыряет обратно.
– Не трогайте!
Визгливый вопль матери режет по ушам. Мальчик чувствует, как его накрывает волна ее ужаса. На несколько мгновений реальность исчезает из поля зрения Фаннура.
– Уродец!
Высокий гуманоид – хомид – стоит над ним, разглядывая с интересом, словно Гриф лишь диковинное насекомое.
– Прикончим его!
Второй наемник поднимает пистолет, целя Фаннуру в голову.
– Стой!
Высокий прикрывает дуло собственной ладонью. Его круглые влажные глаза горят интересом, высокая голова чуть покачивается, словно бы в унисон каким-то мыслям.
– У него сильный дух, хотя слабое тело…
Хомид приседает рядом с Фаннуром на корточки. Ему не доводилось видеть людей, настолько искалеченных болезнями, особенно детей.
Спина мальчишки походила на извилистый горный хребет. От основания шеи до поясницы – страшный зигзаг с торчащими позвонками. Голова Фаннура была посажена косо, над ней висел горб, мешающий ребенку смотреть вверх. Ноги точно специально кто-то выкрутил, и хомид не мог взять в толк, как это существо может передвигаться самостоятельно.
– Мало времени, Ок-аа, – напоминает высокому один из налетчиков, стоящий у входной двери.
– Берем его с собой.
– Дэррны не заплатят за него ни монеты! – возмущается хомид, стремившийся застрелить уродца.
– Дэррны смогут вылечить его, если пожелают… – Хомид ухмыляется, видя, насколько сильно горят ненавистью глаза горбуна. – Я хочу дать ему шанс.
– А девчонка?
– Берем. Она подходит под базовые параметры, – бросает Ок-аа. – Живее!
Фаннура поднимают с пола. Он пользуется случаем и вонзает зубы в незащищенную перчаткой руку гуманоида. Тот отвешивает ему оплеуху. Маленький горбун бьется изо всех сил, и чтобы его утихомирить, требуется нечто посерьезнее. Хомиды злобно ворчат. Один из них приставляет к шее мальчика инъектор и впрыскивает дозу транквилизатора.
Фаннур пытается бороться, но слабеет с каждой минутой. Мышцы его расслабляются, и он просто не в состоянии заставить их подчиняться.
Мир плывет. Разгромленная комната теперь кажется декорациями из кошмарного сна и только. Нет больше дома, ничего нет.
Его подняли на руки и понесли. Мозг еще какое-то время фиксирует происходящее, фрагменты следуют один за другим.
Ведут полуоглушенную мать, волосы которой склеились от крови…
Миа кричит и бьется в руках работорговца…
Фигуры-тени бегут через подлесок, пляшут лучи фонарей…
На скальной площадке стоит «под парами» челнок, в который хомиды загружаются всей толпой…
Фаннур лежит в неудобной позе на холодном полу, ему видны только чужие ноги в сапогах. Сознание уплывает, но еще какое-то время бесстрастно, словно записывающее устройство, фиксирует разговоры чужаков.
Через двадцать минут челнок хомидов стыкуется с находящимся на орбите крейсером, но этого Фаннур уже не видит.
Он выбирается из серо-черного сна гораздо позже и первым делом ощущает странный запах. Запах незнакомого места и неизвестных существ.
– …и он инвалид. Урод.