Читать интересную книгу Пустыня смерти - Олеся Шалюкова

Например, половину туши крокодила Искра будет переваривать сутки, и ей хватит этого на две недели.

— И этого хватает им? Километров?

— Да. К тому же змеи часто держатся поближе к небольшим аулам, чтобы в случае подкормиться на охотниках. Ну, или сами стать шкурой и клыками их удали.

— А если на одну территорию, где уже есть змея, заползёт другая, что будет?

— В зависимости от родов змей. Некоторые сцепятся в любом случае. Некоторые останутся рядом даже на очень скудных землях. А некоторые мирно расползутся. Если будет скудная территория, то могут и подраться.

— А они на территории в одиночестве ползают?

— Да.

— А пара?

— Редко встречаются, — улыбнулась я заинтересованности мальчишки.

— А как же у них маленькие змейки то появляются?

— Редко. Всего лишь раз в жизни. И то не все до этого доживают.

— А почему тогда не уменьшается их количество?

— Люди поддерживают популяцию змей. Есть несколько аулов, где змей специально разводят. Если территорий, где змей нет, становится много, они выпускают своих змей. К тому же раз в годину они в любом случае выпускают почти десяток маленьких змеек.

— А почему их не разводят во всех аулах?

— Не выгодно. Для этого нужно много воды, много места, а ещё еда. И за ними нужно присматривать. Нужны говорящие со змеями. А эти ребята редкие, да ещё и о своих талантах, как правило, не распространяются.

— Почему?

— Невыгодно, — подтащив поближе шкуру крокодила, я вытащила нож из сумки и пару вспомогательных свитков, с ледяными кубами для хранения.

— Почему? — повторил Али свой вопрос.

— Змеиная сущность выгоднее, если её скрывать, — пояснила я, делая первый надрез. С куска мяса на землю капала терпкая горячая кровь. — Сейчас покормлю, — пообещала я Искре, кружившейся вокруг. — Только шкуру нарежу.

Али с муравьёнком отсел обратно к финиковым деревьям, чтобы не смотреть на то, чем я занимаюсь. А вот меня механическая работа настраивала на мыслительный лад.

Кому-то очень были нужны песчаные муравьи. Королеву нельзя было ни к чему склонить, она действовала только во благо собственного народа. А вот забрав маленького муравьиного льва, можно было выдвигать свои условия. Не королеве, нет. Всем муравьям, после того как вырастить малыша в нужном для себя ключе.

Но кому понадобилась такая военная сила, как муравьи? Не змеи, а именно муравьи. Не спорю, последние отличные воины. К тому же, если совместить муравьёв с людьми — то получится очень страшное сочетание.

А к змеям… странно. Я не слышала в последнее время, чтобы кто-то особо искал говорящих. Скорее даже снизилось количество обращения за ними.

Но муравьи? Неужели кто-то хочет атаковать города? Ведь, если вспомнить, дед мне говорил, что муравьи могут разбить купола и могут сделать под них подкоп.

А если учесть, что муравьи под предводительством муравьиного льва действовали в боевом порядке как единый организм — получится, кто-то пытался создать страшнейшую армию из возможных на Аррахате.

Но никаких перестановок в аулах не намечалось. Заговоров тоже. Да и города вроде бы никому из аулов путь не переползали.

Всё это слишком странно.

Воровать пытались не только яйца королевы, но и обычные…

В общем, сама я не могу понять, что же происходит. А это значит — мне нужен дед. Он должен знать. Да, мне он никогда не говорил об этом прямо, но я уже давно знала, что именно в его руках сходились нити со всех аулов.

Он был хранителем знаний, и он знал, как предсказать грядущее. Ему виднее. И без его слов лучше мне никаких действий не предпринимать. Слишком уж это опасно. Я могу ненароком нарушить слишком важные для аулов планы.

Придётся затаиться, ожидая подходящего момента. А пока нам нужен шатёр, чтобы провести пару дней в безопасности. Жара может доконать и взрослого, а не только мальчишку, жару видевшего лишь из-под завесы хрустального купола. И уж тем более жара противопоказана маленькому муравьёнку. А ещё не стоит забывать об ураганах!

— Зеон! Зеон!

— Да?

— У нас есть вода?

— В бурдюке немного осталось, возьми.

— А как же?

— Покормлю змею, пройдусь. Здесь есть небольшой родник. Правда, бурдюк у нас лишь один, и его запасов достаточно лишь на один день. Так что придётся каждый день совершать поездку на водопой.

— А как же мы поедем?

— За два дня поймаю песчаного барана и сделаю бурдюк из его шкуры.

— А ты умеешь?

— Конечно, Али. Я давно живу в пустыне.

— Ты такой потрясающий! — в голосе мальчишки звучало такое неподдельное восхищение, что я невольно рассмеялась.

— Хочешь, чему-нибудь научу, пока мы здесь?

— Седлать змею!

— О-о-о, сразу замахиваешься на самое сложное? Ну, это и хорошо. Начнём с теории, седла бывают…

…Два дня прошли чудесно. Мы купались в озере, дурачились. Я словно вернулась в детство, став ребёнком, которым никогда и не была. Мы собирали финики, ели их на спор, играли в догонялки.

Да и, в общем, вели себя так, что я изумлялась от себя самой. Никогда не думала, что смогу вести себя вот так.

Али подарил мне несколько счастливых часов детства.

И когда он заснул на моих коленях, я поклялась, что чтобы не случилось, я приду на помощь к этому чудесному ребёнку, что бы от меня не потребовалось, какую бы жертву не пришлось принести.

Мои пальцы скользили, запутываясь во влажных от жары прядях. Ребёнок сладко спал. А песок шептал, что моя клятва была услышана и засвидетельствована всей пустыней.

Али открыл глаза почти в самый пик жары, сонно на меня таращась.

— Зеон, что-то не так?

— Мне надо проехаться за водой.

— Тебе помочь?

— Спи. Муравьёнок скоро превратится в человека, осталось не больше пары часов. Тебе лучше быть рядом.

— Зеон.

— Да? — не удержалась я от нежности, проведя по волосам мальчишки.

— Как жалко, что я не встретил тебя чуть раньше или позже.

— Что бы тогда было?

— Если бы раньше, то ты была бы моей любимой старшей родственницей. Ты была бы самой любимой, я бы постоянно прибегал к тебе прятаться от Хана.

Подув на разгорячённое лицо Али, я улыбнулась.

— А если бы позже?

— Я бы на тебе женился.

Я засмеялась. Чудесный мальчишка!

— Спи, Али. Спи.

— Ты вернёшься скоро?

— Да, — наклонившись, я коснулась губами виска Али. — Я постараюсь вернуться побыстрее.

— Обещаешь?

— Конечно. Нового бурдюка нам хватит дня на три-четыре, а потом мы уже будем в оазисе странников. Там сделаем привал, наберём воды и я довезу тебя до города. Спи мой чудесный ребёнок.

— Злой Зеон издевается.

— Спи, — повторила я негромко.

Длинные ресницы дёрнулись, опускаясь. Мальчишка уснул. Переложив голову Али на сложенную скатку дополнительного плаща, я поднялась на ноги.

Мне нужна вода на долгое путешествие.

И ещё мясо, для него нужно немного времени. Когда Меда раскалится окончательно, воздух превратится в огромную жаровню, на которой мясо дойдёт до нужной кондиции.

На песчаных баранов мы охотились вместе, и Али потом перемазался кровью с ног до головы, когда разделывал свою первую тушу. А потом мы его долго и упорно отмывали.

Потерев лицо, я запрыгнула в седло змеи, качнула камешки поводьев, и Искра тронулась с места.

На небе царствовал только нижний спутник Меды, бросая на бело-золотую песчаную массу багровые зайчики.

Песок шумел.

Змея ползла в сторону дальнего дольмена, где были родники.

Вокруг царило спокойствие.

А мысли в голове ворочались сонно, неохотно.

Я клюнула носом раз, второй.

Руки ослабли, поводья из них неумолимо выскальзывали.

И прежде чем я смогла осознать происходящее, я уже катилась по раскалённому песку. А потом наступила темнота, и, кажется, меня не стало…

* * *

Муравьёнок превратился в человека почти в обед. И он был совершенно не похож на всех знакомых Али.

Его кожа была песчано-золотистой, и с неё осыпались прозрачные хитиновые пластинки. Глаза были удлинёнными, со стрелками, вытянутыми к вискам, и завораживающего оттенка жжёной карамели. Волосы были светлыми, как у самого Али в тот год, когда он жил вместе с шаманом, когда Тачи только-только стала жертвой проклятья.

Хрупкое тело, тоненькие косточки… Его захотелось отчаянно защитить, как младшего, как нуждающегося в этом.

А Али стоял и даже не знал, как обратиться к этому муравьиному человеку.

— Я Вьене. Ен, — губы муравьиного льва не шевелились, его голос звучал сразу в голове Али. — Спасибо, что согласился мне помочь. Если я буду ребёнком, мне будет проще затеряться в вашем мире.

— Ты же только родился, как ты можешь разбираться в этом?

— Я понимаю в этом мире много, в той же степени, что… Я… образ, сложно, — сдался Ен. — Я знаю столько же, как и ты. Словно нас учили одни и те же учителя, говорили все одинаково, и наши ответы совпадали. Я знаю все, что знаешь ты. Отличие одно. Для вас, людей, это очень важное чувство, а вот мы не умеем его ощущать. Это любовь. Я могу понять и ощутить ненависть, уважение, страх, признательность, ревность, мстительность, но не любовь.