Читать интересную книгу Первый дон - Марио Пьюзо

– Папа тоже должен чем-то жертвовать ради Господа.

А поскольку в этом мире нет более любимого мною человека, чем ты…

Тут уж Лукреция игриво посмотрела на отца.

– А как же Джулия?

Александр осенил себя крестом.

– Бог мне свидетель, повторяю, тебя я люблю больше всех.

– О, папа, – Лукреция бросилась ему на шею, вдохнула аромат благовоний, идущий от его одеяний. – Ты обещаешь каждый день присылать мне письма? Обещаешь послать за мной, как только поймешь, что я больше не смогу терпеть разлуку? Иначе я растаю от отчаяния, и ты уже никогда не увидишь меня.

– Обещаю, – кивнул он. – А теперь собирай своих служанок, и я сообщу твоему мужу, что ты немедленно выезжаешь в Пезаро.

Лукреция склонилась над рукой Папы, чтобы поцеловать перстень, а подняв голову, спросила: «Мне сказать Джулии или ты сам?»

Папа улыбнулся.

– Ты можешь сказать ей, – изрек он, изображая серьезность. – А теперь иди…

* * *

В последний день пятидневного путешествия в Пезаро дождь лил как из ведра, изрядно вымочив Лукрецию, Джулию и Адриану, так же как их слуг и багаж.

Лукреция из-за этого очень расстроилась, потому что рассчитывала прибыть во всем блеске, все-таки герцогиня. Очень уж ей хотелось видеть восхищение и любовь на лицах своих подданных.

Женщины ехали на лошадях, сундуки везли на крестьянских телегах. Окружающие их красоты природы не могли не нравиться, но вот грязная разбитая дорога изрядно портила впечатление. Хотя Лукрецию сопровождали Мичелотто и несколько его вооруженных людей, так что нападения бандитов они могли не опасаться, им приходилось останавливаться каждую ночь. Постоялые дворы по пути от Рима до Пезаро встречались редко, поэтому чаще приходилось вставать лагерем в чистом поле.

За несколько часов до прибытия Лукреция попросила поставить ей шатер, чтобы она и Джулия смогли привести себя в порядок. Они провели в дороге много дней, так что ее юное личико, а особенно волосы запылились, не говоря уже о грязи на обуви и платье. Лукреция попросила служанок вымыть ей волосы, вытереть полотенцами и смазать бальзамом, чтобы придать прядям особый, золотистый оттенок. Но, сняв одно платье, чтобы надеть другое, Лукреция почувствовала головокружение. «Мне холодно», – пожаловалась она одной из служанок и оперлась на ее плечо.

На лице Адрианы читалась тревога, потому что щечки Лукреции заметно порозовели.

– Ты плохо себя чувствуешь? – спросила она.

Лукреция улыбнулась, глаза ее блестели ярче обычного.

– Я в полном порядке, – солгала она, но Адриана заметила мурашки на ее руках. – Как только приедем, я выпью горячего чая и мне сразу станет лучше. Поторопимся, я уверена, что нам подготовили пышную встречу, и негоже заставлять ждать моих верноподданных.

Они въехали на территорию герцогства, и еще за несколько миль до городских ворот вдоль дороги стояли мужчины, женщины, дети, прикрывшись от дождя досками или сложенной в несколько слоев материей. Все они приветствовали ее радостными криками, бросали цветы, протягивали младенцев, чтобы она прикоснулась к ним.

Когда они прибыли к воротам, у Лукреции голова шла кругом. Джованни встретил ее улыбкой, откуда-то издалека донеслись его слова: «Добро пожаловать, моя герцогиня», – а мгновением позже она потеряла сознание и соскользнула с лошади.

Один из слуг поймал ее на руки и отнес во дворец.

Удивляясь, сколь мало весит эта белокурая красавица, осторожно положил ее на пуховую кровать в главной спальне и пошел к остальным слугам делиться своими впечатлениями о новой жене герцога. Адриана и Джулия суетились над ней, пытались напоить супом и чаем, тогда как Джованни вышел к толпе горожан, чтобы сказать, что герцогиня поприветствует их днем позже, когда немножко отдохнет.

В ту ночь, в темной комнате незнакомого города, Лукреция лежала в постели, молилась и пыталась заснуть. Ей ужасно недоставало отца, еще больше – любимого брата Чезаре.

В день отъезда из Рима Чезаре пообещал, что навестит ее в Пезаро, а если не получится – пошлет за ней дона Мичелотто, чтобы тот привез ее на встречу с ним в «Серебряное озеро», которое находилось аккурат между Римом и Пезаро. Там они смогут побыть вдвоем. Вдоволь наговориться без посторонних. Побегать, как в детстве, по лугам, вдали от цепких глаз Папы и тех, кто по его требованию приглядывал за ними.

Мысли о Чезаре успокоили ее, и наконец, закрыв глаза и почувствовав его губы на своих, Лукреция уснула.

Наутро проснулась еще с температурой, но отказалась остаться в постели: не хотела даже на день откладывать знакомство с красотами Пезаро и горожанами, которые, в чем она не сомневалась, с нетерпением ожидали ее появления. Дождь перестал, в окно ярко светило солнце. Некоторые из горожан провели ночь на площади у замка.

Через открытые окна до нее доносились их песни.

Джованни пообещал Лукреции устроить грандиозный бал в честь ее прибытия. К этому следовало подготовиться. С помощью Джулии, Адрианы и служанок она выбрала простенькое, но элегантное платье из розового атласа с лифом, обшитым прекрасным венецианским кружевом.

Надела головной убор, украшенный золотым шитьем и жемчугом. Покружившись перед Джулией, спросила: «Выгляжу я как герцогиня?»

– Скорее ты похожа на принцессу, – сверкая синими глазами, ответила Джулия.

Адриана согласилась:

– Чистый ангел.

Лукреция вышла на балкон, помахала рукой собравшейся на площади толпе. Ее приветствовали криками восторга, забросали цветочными венками. Она наклонилась, подняла один с пола, надела на голову. Горожане просто взвыли от радости.

На площади появились музыканты, на улицах – жонглеры, акробаты, шуты, совсем как в Риме. Лукреция лучилась от счастья: приятно, знаете ли, быть в центре внимания. Лукрецию всегда удивляло, с чего это ее отец и братья так любят процессии, которые в Риме случались по всякому поводу. Теперь она поняла. Вглядываясь в лица мужчин, женщин, детей, собравшихся, чтобы посмотреть на нее, Лукреция уже не чувствовала себя одинокой. Должно быть, она тоже рождена для обожания?

Пезаро ей понравился, как и окрестности, с зелеными полями, оливковыми рощами. Защищая город от ветров и от врагов, в небо вздымались Апеннины. Лукреция поняла, что может обрести здесь счастье, при условии, что найдет способ терпеть своего мужа, Джованни.

* * *

Во Франции хорошо знали, что король Карл при всем его почтении к святой римской католической церкви придает большое значение расположению звезд на небесах.

Поэтому не стоило удивляться, что его главным советником, которому он безгранично доверял, был Симон Павийский, ученый и астролог. Симон составил гороскоп Карла и указал, что молодому королю суждено возглавить Крестовый поход против турок. С самого детства Карл не принимал ни одного важного решения, предварительно не посоветовавшись с астрологом.

Папа Александр сидел за столом и подписывал толстую стопку булл. Подняв голову и увидев вошедшего Дуарте, он дружелюбно улыбнулся и попросил остальных покинуть комнату.

Александр встал, прошел к своему любимому креслу.

А когда Дуарте наклонился, чтобы поцеловать перстень, отмахнулся.

– Мой друг, оставь эти церемонии для публики. Сейчас же мы вдвоем, и ты прекрасно знаешь, что тебе я доверяю больше всех, включая и моих детей. Такая ответственность требует определенного равенства в отношениях, даже от наместника Христа. Ибо я уважаю и ценю твою дружбу и верность.

Он указал на другое кресло, напротив своего, но Дуарте не мог усидеть на месте, пока не рассказал, с чем пришел.

Александр слушал внимательно.

– А ты сам веришь, что звезды правят миром? – наконец спросил он.

Дуарте покачал головой.

– Ваше святейшество, во что я верю, а во что – нет, не имеет ровно никакого значения.

– И все-таки.

– Я верю, что звезды оказывают влияние на жизнь человека, но управляют ею только сам человек и Господь наш.

Папа коснулся янтарного амулета, который постоянно висел у него на шее, с любовью потер его.

– Каждый из нас верит, что в жизни есть место волшебству, и Карл – не исключение, – он улыбнулся Дуарте. – Но ты пришел ко мне с каким-то планом, я это вижу по твоему лицу. Выкладывай.

Дуарте понизил голос до шепота:

– Позвольте мне съездить к этому человеку, к этому Симону Павийскому до начала вторжения, с вознаграждением за услуги, которые могут нам понадобиться. Показать, что мы высоко ценим его ученость.

– Какова сумма вознаграждения? – спросил Александр.

Дуарте на мгновение помялся, зная, что Папа очень прижимист, если речь шла не о государственных церемониях или семейных делах.

– Я предлагаю двадцать тысяч дукатов…

Глаза Александра широко раскрылись, но он постарался изгнать удивление из голоса.