— Гм… ну да. И как же этот человек с жетоном выглядел?
— Выглядел? — швейцар на миг задумался. — Ростом он невысокий, с меня. А возрастом помоложе меня будет. Волос светлый. Глядит орлом — сразу видно, что человек командовать привык.
— А шрама у него за ухом ты не заметил?
— Виноват, нет, не видел, — отвечал Пантелеймон.
— А кроме этого человека других посторонних точно не было? — настойчиво спросил Дружинин. — Например, какой-нибудь девицы… Она могла, допустим, сказаться костюмершей или гримершей из новеньких…
— Что ж я, ваше благородие, порядка, что ли, не знаю? — обиделся швейцар. — Всех новеньких господин директор мне тотчас же представляет, чтоб я ихнюю личность запомнил. И пока мне такого представления не сделают, я не то что гримершу, но и приму самую главнейшую не пропущу!
— Это ты молодец, — одобрил его «ротмистр Зверев». — Так и дальше служи!
Глава 12
В столицу Российской империи Ваня Полушкин приехал уже под вечер. На привокзальной площади осмотрелся и двинулся в сторону, прямо противоположную той, что ему была нужна. Тут он следовал наставлениям своего учителя в области конспирации, Петра Сидоровича. Согласно этим наставлениям, по прибытии в новый город, если тебя не встречают товарищи, первым делом следовало убедиться в отсутствии слежки. Вот Ваня и убеждался: прошел пару кварталов, свернул в проходной двор, вышел на другую улицу, прошел еще пару кварталов… И только поплутав таким образом около часа, направился по указанному адресу — на Тихомировскую улицу.
Нужный дом оказался пятиэтажным угрюмым домом-колодцем. Ваня вошел во двор, поднялся на пятый этаж и постучался условным стуком: три-два-четыре. Дверь приоткрылась, внимательный глаз сквозь щель изучил Ваню, и после этого его впустили.
В прихожей было полутемно, в тусклом свете, падавшем с другого конца коридора, Ваня разглядел высокого, хотя несколько сутулого человека лет тридцати, в рубашке, подпоясанной тонким ремешком. Человек этот молча и настороженно разглядывал позднего гостя.
— Я от товарища Петра, из Киева, — сказал Ваня. — Он должен был вас предупредить.
— Ладно, проходи, — сказал хозяин и, повернувшись, первый направился на кухню.
Там он сел за покрытый клеенкой стол, гостю указал место напротив и, когда тот сел, уставился на него — ждал, что скажет.
— Меня зовут Ваня Полушкин, — сказал Ваня. — Петр Сидорович меня послал, сказал, что я смогу вам помочь. Что вы знаете, как меня использовать. Мои способности. Я ведь правильно попал? Ведь вы Всеволод Романов?
— Сразу видно, что ты в организации без году неделя, — сказал хозяин.
— Почему вы так решили? — несколько обиженно спросил Ваня.
— А потому. Пока не узнал, с кем дело имеешь, нельзя ни себя называть, ни тем более других. А вдруг я вовсе не Романов? Вдруг я его сосед? Или, еще хуже, агент, что в засаде сидит?
— От агента вопрос не поможет, — заметил Ваня. — Что ему мешает сказать, что он и есть тот самый Романов? Ничто. Тут не вопрос важен, тут, как я понимаю, важно человека узнать, по описанию. А я вас узнал. Петр Сидорович вас очень подробно описал, и все сходится. Так что имя я просто так спросил, чтобы разговор начать. А кроме того, мне описание и не нужно. Я и так чувствую, что за человек передо мной.
— Да, Петр писал о твоих необычайных способностях, — кивнул хозяин, продолжая внимательно разглядывать гостя из-под насупленных бровей. — Что ж, давай проверим. Значит, ты говоришь, чувствуешь, что за человек супротив тебя сидит. А скажи, друг Ваня, о чем я сейчас думаю?
— Нет, тут вы неправильно поняли, — покачал головой Полушкин. — О чем вы думаете, я сказать не могу. Я могу угадать, что человек чувствует, чего боится, что скрывает.
— Это почему так? — удивился Романов. — Что думает — не можешь, а чего боится — можешь?
— Я и сам толком не знаю, — признался Ваня. — Думаю, это потому, что думает человек сразу о многом, мысли одна другую перебивают. А боится обычно чего-то одного. И скрывает тоже одно. Вот я могу сказать, что вы, в общем, ничего не боитесь. За жену тревожитесь, но не сильно. А скрываете мысли о какой-то Лизе, она с вами на заводе работает…
— Смотри-ка, и верно! — удивился хозяин. Теперь он смотрел на Ваню иначе — с интересом и в то же время с некоторым опасением. — Выходит, ты и правда к другим в голову можешь залезть! Насчет Лизы ты угадал. Настя моя, понимаешь, на сносях, шестой месяц уже, и мужские ласки вовсе не выносит. А природа свое требует… Да к тому же эта верность супружеская — сплошной буржуазный пережиток, как и вся семья. При социализме семьи, скорей всего, вовсе не будет, а будет свободная любовь.
— А дети как же? — поинтересовался Ваня. — Кто о них заботиться будет?
— Коммуна, конечно, — убежденно сказал Романов. — Пролетарское государство обо всех позаботится. Ну, да ладно, о будущем. Нам наши дела решить надо. Петр очень правильно сделал, что тебя сюда прислал. Ты просто не представляешь, до чего нам такой человек нужен!
— У вас провалы? — догадался Ваня.
— Да еще какие! У нас в Питере знаешь какая организация была? Самая на всю Россию крупнейшая! До ста человек доходило только активных членов, да еще две сотни сочувствующих. И понятно почему — Путиловский завод рядом, настоящая кузница революционных кадров. Ведь мы, эсеры-максималисты, в отличие от старых эсеров, не на крестьянство рассчитываем, а на рабочую массу. Вот она к нам и шла. А теперь и десятка человек в организации не осталось. Конечно, виной всему реакция, общий спад революции. Но были еще люди, готовые работать даже в этих условиях. И вот их, самых надежных, самых крепких, за последние полгода всех пересажали. Значит, где-то у нас предатель завелся. Надо его разоблачить. Возьмешься?
— Я попробую, — пообещал Ваня. — Но для этого мне нужно со всеми познакомиться.
— Это я сделаю, — заверил хозяин. — Тем более что народу не так много осталось — я же говорю, десятка не наберется. Надо скорей этого Иуду найти, пока он до остальных не добрался. Главное, я за Настю беспокоюсь — она во время революции в нескольких громких делах участвовала, так что теперь, если жандармы до нее доберутся, вполне могут пожизненную каторгу присудить. И что тогда с ребенком будет? Так что помощь нашей организации будет твоим первым делом.
— А второе какое? — спросил Полушкин. — Мне Петр Сидорович говорил, что меня за границу пошлют, там предателей искать… Это мне было бы интересно — я за границей еще нигде не был…
— За границу? Да, там предателей тоже хватает, — кивнул Романов. — Только видишь ли, Ваня, какое дело… Там у нас все еще хуже обстоит, чем здесь. От партии мало что осталось. У эсеров — да, у них организация сохранилась. Но мне что-то неохота им помогать. Нет, у меня для тебя другая задача имеется. Я тут, понимаешь, с эсдеками сблизился. У них, в отличие от нас, народ сохранился и работа идет. Газету издают, «Правда» называется. Не слышал?
— Да, что-то слышал, — кивнул Ваня. — Разок кто-то говорил…
— Ну да, дело новое, до этого они «Искру» издавали, — сказал Романов. — Мне у них что нравится? Они, как и мы, на рабочих нацелены, среди них работу ведут. А эти эсдеки, ленинского толка, их еще большевиками называют, они хотят сразу после революции социализм ввести — прямо как мы. У них там в редакции «Правды» сейчас товарищ Коба заправляет…
— Кто? — воскликнул Ваня, не сдержавшись, — уж очень это было неожиданно.
— А что? — насторожился Романов. — Ты что-то про него слышал?
Отнекиваться было бесполезно — своим восклицанием Ваня себя выдал. Надо было срочно изобрести какое-то объяснение.
— Да, мне в Одессе один товарищ называл это имя, — сказал Полушкин. — И отзывался о нем с большим уважением.
— Ну да, правильно! — поддержал Романов. — Коба на митингах не очень сильно выступает, тут его Троцкий или Зиновьев опережают. Но организацию вот как держит!
И хозяин квартиры продемонстрировал гостю крепко сжатый кулак.
— Потому у них и нет таких провалов, как у нас, — продолжал он. — Но в последнее время и Коба стал жаловаться, что в полицию что-то просачивается. Вот я и хочу им помочь, разоблачить провокатора, если у них такой завелся. Мне кажется, это будет правильно — одно дело ведь делаем.
— Хорошо, я не против, — согласился Ваня. — Поможем товарищу Кобе. Да, я слышал, что у него и другая партийная кличка есть — Сталин. Верно?
— Да, есть, — кивнул Всеволод. — Смотри, как широко о нем слух пошел. Значит, поможешь. Это хорошо. Ну, давай тебя на ночь устраивать. Комнату я тебе уже подыскал. Недалеко будет, можно сказать, за углом, на Петергофском шоссе. Там, правда, тесновато, зато вход отдельный, а в нашем деле это важно. Ну что, идем?
— Да, пошли, — сказал Ваня, вставая. — По дороге еще поговорим…