Как проявляется болезнь на уровне социальных групп? Так же, как и во всем теле. Они перестают выполнять свои функции и постепенно утрачивают тот дух объединения, который когда-то и создал их, они все больше и больше распадаются, как при умирании распадается тело, и в конце концов эти «клетки» одна за другой провозглашают свое право на независимость. Это уже не социальные группы внутри Государства – не органы в составе тела, – но малые государства (или малые организмы), которые пытаются существовать автономно, забывая, что сутью своей они обязаны духу единения.
* * *Когда умирает тело, между его клетками развязывается настоящая война; лишенная объединяющего разума, прежде руководившего ими, каждая из них теперь пытается выжить безо всякой связи с остальными.
Когда умирает Государство и остается лишь общество, представляющее собой просто совокупность людей, эта совокупность начинает рассыпаться, и подобный симптом ярко виден на примере любой группы. Раньше каждая из них имела собственную ценность и выполняла свои обязанности, а наряду со всеми другими производила какой-то гармоничный результат. Теперь всякий требует своей доли, притом лучшей доли, и никого не заботит, что станется с другим. Всякий считает, что он сам и есть «социальная группа», а все остальные для общества излишни. Каждый считает, что он самый лучший, что он превосходит всех остальных и что он единственный достоин исполнять функции руководителя, и потому все сражаются между собой, пытаясь вскарабкаться на верхушку общества, при этом никто не желает развиваться, а хочет только карабкаться, только карабкаться вверх.
На этом дело не заканчивается. Стоит провозгласить автономию каждой группы, как тут же начинаются столкновения внутри нее самой. Теперь друг другу противостоят отдельные личности с их дерзкими притязаниями на тот или иной пост, на почести, дивиденды, славу и на кажущуюся безнаказанность при удовлетворении всех своих личных прихотей.
Когда различные группы отделились друг от друга, их уже не волнует судьба Государства как целого; когда возникает конфликт внутри группы, она как таковая теряет свою ценность, и интересы ее членов сосредоточиваются на личном благополучии.
Если мы переносим эту все возрастающую вражду в область семейных, дружеских, братских отношений… тогда можно не сомневаться в том, что Государство погибло и что его бывшие члены затеяли свару прямо на его могиле, эгоистически пытаясь выжить и просуществовать до тех пор, пока новый закон не объединит их под властью какого-то нового Государства, нового целостного организма.
* * *И во всем этом в который раз проявляется игра Майи. Люди объединяются согласно правилам игры, и согласно ее же правилам, они восстают друг на друга и разделяются, следуя ритму дыхания Жизни, элементы которой встречаются и расходятся, пытаясь каждый раз достигать все большего совершенства.
Люди объединяются, когда обнаруживают свою потребность в обоюдной поддержке, а в следующий момент расстаются по причине своей мнимой самодостаточности… Игра продолжается столько, сколько длится жизнь человека или жизнь Государства…
Но точно так же, как распад человеческого тела не означает исчезновения духа, так и распад Государства и крах его составляющих не означает уничтожения духа порядка. Те же циклы, которые Майя демонстрирует нам в смене дня и ночи, в чередовании времен года, по-разному живописующих Природу, те же циклы присущи всем жизненным формам. С полным основанием они применимы к человеку, к разным объединениям, которые он образует, к его мечтам и свершениям.
* * *Сегодня Майя разыгрывает представление, участниками которого являются корпорации, церкви, крупные экономические центры, клубы, политические партии и вообще всякая группа, в рамках которой человек ищет удовлетворения своих потребностей – биологических, психологических, интеллектуальных, а порой и духовных и, самое главное, пытается избавиться от чувства одиночества.
Но исчезло ли одиночество? Напротив, пытаясь смягчить его, мы умножили пути к нему, мы раздробили одиночество на мельчайшие частицы, каждая из которых увеличивается в размерах и причиняет все больше страданий…
XXII
Семья
Одно лишь упоминание о семье уже вызывает в памяти множество определений, найденных для этой «ячейки общества» или, лучше сказать, ячейки Государства. Такой ячейкой семья должна была бы быть, ведь речь идет о маленьком ядре, созданном ради тех целей, которые выходят за рамки элементарной телесной жизни. Однако Майя оплела все своей сетью, и мы будем по-прежнему рассматривать семью только как социальную ячейку… если, конечно, игра не зайдет слишком далеко и человеческое безрассудство не приведет к тому, что семья перестанет быть и этой ячейкой…
Всегда считалось, что семья – лучший способ спастись от одиночества: это маленькая группа людей, которые ко взаимной пользе обмениваются лучшим, что имеют; при этом главенствующую роль в ней играют столь дорогие всем кровные узы.
Но неужели кровные узы – это настолько ценная связь, чтобы считать ее единственной и наилучшей? Разве общность крови гарантирует общность вкусов, взглядов, чувств, идеалов? Нам бы очень хотелось ответить, что да… но опыт показывает нам, за редкими исключениями, как раз противоположное.
Именно Майя внушила нам это сильное чувство кровного родства, потому что как иначе заставить людей жить вместе, иметь детей и должный срок заботиться о них? Именно Майя сделала так, что все дети кажутся родителям красивыми, умными и исключительными во всех отношениях. Именно Майя устроила так, чтобы мы прежде всего старались защитить все связанное с нашей семьей, а уж потом – весь остальной мир.
И Майя знает, зачем она играет с семьей: если бы эти маленькие ячейки достигли своего максимального развития, люди оказались бы гораздо лучше приспособлены ко всеобщему совместному существованию и создавали бы хорошие государства.
* * *Но сейчас, пока мы только играем в образование семьи, мы продолжаем учиться жить и порой вынуждены сталкиваться с множеством парадоксов и недугов, которые одолевают эту нашу основополагающую ячейку общества.
А чтобы игра удалась, давайте посмотрим, какие же ошибки мы здесь допускаем и как мы можем лучше выполнять свои задачи, пусть даже в мире Майи.
* * *Обманываясь иллюзиями по поводу того, что все продается и все покупается, что все имеет свою цену, мы приписываем это свойство и семье. Поэтому семья превратилась в один из многочисленных видов собственности: родители «владеют» детьми, муж «владеет» женой и наоборот, дети «имеют» родителей…
Речь не идет уже о естественном «праве собственности» на чьи-то чувства, все осложняется тем, что собственник пытается заставить свою собственность выполнять все его требования. Если мужья просят о чем-либо своих жен, всегда найдется жена, которая ответит, что она тоже вправе своего мужа о чем-то попросить. Если родители просят своих детей, чтобы те сделали то-то и то-то или научились тому-то и тому-то, дети отвечают, что это сами родители должны потакать их капризам, а не наоборот, ведь дети «не просили рожать их», это родители «принудили их родиться»…
И вот так все просят, все требуют, все пытаются командовать своей собственностью, но никто ничего не делает. Нет истинного товарищества, глубокого чувства родства. Все ищут только выгоды, никто не желает отдавать… И если мать отдает своему сыну все, на что только способно ее сердце, то только потому, что Майя набросила ей на глаза свои тончайшие вуали, чтобы жизнь могла продолжаться… Но пройдет время, и мы увидим, как потихоньку эти вуали начнут рваться и то, что было нерушимым союзом, станет из-за взаимных претензий давать трещины.
* * *В то время как мы играем в создание семьи, все чаще и чаще встречаются родители, которые помимо кровного родства не имеют со своими детьми ничего общего. Образованным, добропорядочным и духовно богатым родителям ничто не мешает произвести на свет грубого и невежественного ребенка, с которого быстро слетает налет образованности и который насмехается над вкусами своих родителей. У людей, огрубевших в погоне за материальными благами, вдруг появляются дети, обладающие душевной тонкостью и врожденным чувством красоты и справедливости.
Традиционный сбор за обедом или ужином превращается в медленную пытку: никто не знает, о чем говорить, чтобы не ранить чувствительного соседа, – но это если собрались люди воспитанные. Если же нет, обед становится временем споров, напряженности, столкновений, необдуманных слов… и плохого пищеварения.
* * *Мы уже говорили, что, играя в семейные игры, мы учимся жить; что мы еще не умеем создавать семьи, где царил бы такой же порядок, как в государстве; у нас преобладают семьи социальные, где во главе угла – зарабатывание средств к существованию.