Миша отошел, потом вернулся и мрачно произнес:
— Вставай, довольно притворяться!
Беспризорник сел.
Всхлипывая и вытирая кулаками лицо, пробормотал.
— Справился?.. Да?
— А зачем кошелек взял? Я ведь тебя не трогал.
— Иди к черту!
— Поругайся, поругайся, — сказал Миша, — вот я тебе еще добавлю!
Но злоба прошла, и он знал, что не добавит.
Продолжая всхлипывать, беспризорник поднял оторванный рукав. Пальто его распахнулось, обнажив худенькое, с выступающими ребрами тело. На беспризорнике не было даже рубашки.
— Как же ты его пришьешь? — Миша присел на корточки.
Беспризорник вертел рукав и угрюмо молчал.
— Знаешь что? — сказал Миша. — Пойдем к нам, моя мать зашьет.
Беспризорник недоверчиво посмотрел на него:
— Застукать, хочешь…
— Вот честное слово! Тебя как зовут?
— Михайлой.
— Здорово! — Миша рассмеялся. — Меня тоже Михаилом зовут. Пойдем к нам в клуб.
— Не видал я вашего клуба!
— Пойдем! Тебе девочки в момент рукав пришьют.
— Не видал я ваших девчонок!
— Не хочешь в клуб — пойдем ко мне домой. Пообедаешь у нас.
— Не видал я вашего обеда!
— Пойдем, тебе говорят! — Миша потянул беспризорника за целый рукав. Вставай!
— Пусти! — закричал беспризорник, но было уже поздно: затрещали нитки второй рукав очутился у Миши в руках.
— Ну вот, — пробормотал Миша, — говорил тебе: идем сразу.
— А ты собрался с силой? Да, собрался?..
Теперь на пальто у беспризорника вовсе не было рукавов, только торчали голые руки.
— Ладно. — Миша взял оба рукава. — Пошли ко мне! А не пойдешь — не отдам, ходи без рукавов.
31. БЕСПРИЗОРНИК КОРОВИН
“Как встретит нас мама? — думал Миша. — Еще, пожалуй, прогонит. Ладно. Что сделано, то сделано”.
Вот и Генка на своем посту.
Он удивленным взглядом проводил Мишу и его оборванного спутника.
Ребята во дворе тоже уставились на них. Миша пересчитал деньги и отдал Славе:
— На! Пусть Шурка сам покупает, мне некогда…
Они пришли домой. Миша втолкнул беспризорника в комнату:
— Мама, этот парнишка с нами пообедает.
Мама молчала.
— Я ему нечаянно рукава оторвал, — добавил Миша. — Его тоже Мишей зовут.
— А фамилия? — спросила мама.
Миша посмотрел на беспризорника. Тот засопел и важно произнес:
— Фамилия наша Коровин.
— Ну что же, — вздохнула мама, — идите хоть умойтесь, товарищ Коровин.
Миша отправился с ним на кухню, но большого желания мыться Коровин не проявил, да и отмыть его не было никакой возможности.
Они постояли перед краном, вернулись в комнату и сели за стол.
На скатерти, там, где Коровин держал локти, появились темные пятна.
Миша ел молча, искоса поглядывал на мать. Она повесила на стол пальто Коровина и пришивала к нему рукава. По хмурому выражению ее лица Миша понял, что после ухода Коровина предстоит неприятный разговор.
После супа мама подала сковородку с жареной картошкой. Миша отодвинул свою тарелку.
— Спасибо, мама, я уже сыт.
— Ешь, — сказала мама, — всем хватит.
Она уже приладила к пальто рукава и теперь пришивала разорванную подкладку.
Коровин кончил есть и положил ложку на стол.
— Ну вот, — сказала мама, расправляя на руках пальто, — шуба готова. Она протянула ее Коровину:
— Не жарко тебе в ней?
Коровин натянул на себя пальто, пробормотал:
— Мы привычные…
— Родные-то у тебя есть?
Коровин молчал.
— Мать, отец, есть кто-нибудь?
Коровин стоял уже у самой двери. Он засопел, но опять ничего не ответил.
“Куда же он пойдет?” — думал Миша.
Не глядя на мать, он спросил:
— Куда же ты теперь пойдешь?
Беспризорник запахнулся в пальто и вышел из комнаты.
Миша пошел проводить его.
— Погоди, здесь темно. — Он открыл входную дверь и пропустил Коровина. — Так заходи, — сказал он на прощание. — Я всегда дома или во дворе.
Беспризорник ничего не ответил и пошел вниз по лестнице.
32. РАЗГОВОР С МАМОЙ
Миша читал. В комнате было тихо. Только жужжала с перерывами швейная машина. Отблески солнца играли на ее металлических частях, на стальном колесе и золотых фирменных эмблемах. Предстоящий разговор, конечно, неприятен, но мама все равно заговорит, и лучше уж поскорей.
— Где ты с ним познакомился? — не оборачиваясь, спросила она наконец.
— На рынке. Деньги у меня украл.
Мама остановила машину и обернулась к Мише:
— Какие деньги?
— Лотерейные. Я тебе рассказывал. Мы с Шурой краски покупали.
— И вернул он тебе деньги?
Миша усмехнулся:
— Еще бы! Я его догнал.
— Так и познакомились?
— Так и познакомились.
Она покачала головой:
— Красивая картина: на улице дерешься с беспризорниками.
— Я его так, прижал немного.
— А зачем ты его сюда привел? Чтобы он и здесь что-нибудь украл?
— Он не украдет.
— Почему ты так думаешь?
— Так думаю.
Снова молчание, равномерный стук машины, потом вопрос:
— Что все-таки побудило тебя привести его сюда?
Миша пожал плечами:
— Я ему оторвал рукава, надо их пришить.
— Да, конечно… — Она снова завертела машину. Белое полотнище ползло на пол и волнами ложилось возле стула.
— Ты недовольна?
— Малоприятное знакомство. И ты чуть было не предложил ему остаться у нас.
— Жалко его.
— Конечно, жалко… — согласилась мама. — Теперь многие берут на воспитание этих ребят, но ты сам понимаешь, я не имею такой возможности.
— Вот увидишь, скоро беспризорность ликвидируют! — сказал Миша. Знаешь, сколько детдомов организовали!
— Я знаю, но перевоспитать этих детей очень трудно. Они испорчены улицей.
— В Москве есть такой отряд, — сказал Миша, — называется “Отряд юных пионеров”. Там ребята все равно как комсомольцы, зажимаются, с беспризорными и вообще, — он сделал не определенный жест, — проводят всякую работу. Мы с Генкой и Славкой решили туда поступить. Это на Пантелеевке. В воскресенье мы туда пойдем.
— На Пантелеевке? — переспросила мама. — Но ведь это очень далеко.
— Что такого! Теперь ведь лето, времени много. А когда нам исполнится четырнадцать лет, мы в комсомол поступим.
Мама обернулась и посмотрела на Мишу:
— Ты уже в комсомол собираешься?
— Не сейчас, конечно, сейчас не примут, а потом…
— Ну вот, — вздохнула мама, — вступишь в комсомол, появится у тебя куча дел, и меня, наверное, совсем забросишь.
— Что ты, мама! Разве я тебя заброшу?
Миша смотрел на мать.
Она склонилась над машиной. Туго закрученный узел ее каштановых волос касался зеленой блестящей кофточки с гладким воротником.
Миша встал, подошел к матери, обнял, прижался щекой к ее волосам.
— Ну что? — Мама опустила руки с шитьем на колени.
— Знаешь, мама, что мне кажется? Только ты честно ответишь: да или нет?
— Хорошо, отвечу.
— Мне кажется, что ты на меня не сердишься…
Мама тихонько засмеялась, разжала его руки и поправила прическу.
— Не сержусь. Но все же не води сюда слишком много беспризорных.
33. ЧЕРНЫЙ ВЕЕР
— Миша-а!
Миша выглянул в окно. Генка стоял внизу, задрав кверху голову.
— Чего?
— Иди скорей, дело есть! — Генка скосил глаза в сторону филинского склада.
— Чего еще? — нетерпеливо крикнул Миша.
— Иди скорей!.. Понимаешь?
Всякими знаками он показывал, что дело не терпит никакого отлагательства.
Миша спустился во двор. Генка тут же подступил к нему:
— Знаешь, где тот, высокий?
— Где?
— В закусочной.
Ребята выскочили на улицу и подошли к закусочной.
Через широкое мутное стекло виднелись сидящие вокруг мраморных столиков люди. Лепные фигуры на потолке плавали в голубых волнах табачного дыма. В проходах балансировал с подносом в руках маленький официант. Белая пена падала из кружек на его халат. За крайним столиком сидел Филин.
— Где же высокий? — спросил Миша.
— Только что здесь был, — недоумевал Генка, — сидел с Филиным… Куда он делся?..
— Хорошо, — быстро проговорил Миша, — далеко он не ушел. Ты иди налево, к Смоленской, а я направо, к Арбатской.
Миша быстро пошел к Арбатской площади, внимательно всматриваясь в пешеходов. В конце Никольского переулка мелькнула фигура человека в белой рубахе, свернувшего за угол церкви Успения на Могильцах. Миша добежал до церкви, остановился, огляделся по сторонам.
Высокий шел по Мертвому переулку. Миша последовал за ним. Высокий пересек Пречистенку и пошел по Всеволожскому переулку. Миша нагнал его у самой Остоженки, проходивший трамвай отделил его от Миши. Когда трамвай прошел, высокого на улице уже не было.