Мы слишком часто поворачиваемся друг к другу спиной. Или, быть может, иная, неведомая нам сила так глупо вертит нас в неумелых пальцах, наслаждаясь нашими нелепыми ужимками и прыжками. Бессмысленными кровавыми битвами, ранами, обидами.
И прав был, верно, философ Николай Бердяев, переосмысливший миф Платона: истинная любовь случается столь же редко, как гениальность. Но когда она возникает между людьми, двое объявляют «войну» всему окружающему миру.
Ибо, став единым целым, делят себя и все прочее человечество на «Мы» и «Они».
Тринадцать банальных женских проблем и оригинальных способов их решения
На барышню, разменявшую «четвертак», уже косятся с сомнением:
«Кто она? Неудачница? Или старая дева?» Мы требуем от себя карьерных успехов по западным стандартам, оставаясь в душе советскими девочками. И наши сформированные в юности принципы орут в унисон со сформировавшими их мамами: «Быстро замуж и рожай!», в то время как новое, европейское «Я» возмущенно требует:
«Работай! Работай!»
Мужчины — существа куда более полигамные, чем мы, и вполне способны ИСКРЕННЕ любить двоих. Их убеждение — это и есть гармония! — столь чистосердечно, природно и правдиво, что порой бедняжки годами не могут понять: почему жена и любовница не хотят принять столь милого положения вещей?
Честь стала понятием сомнительным и растяжимым. Никто нынче не может с точностью сказать, что позволительно для порядочной женщины, а что — не очень. Результат: проведя с тобой вечер в баре, мужчина бескомплексно предлагает отправиться с ним в койку.
И мы ценим себя так низко лишь потому, что по нынешним временам это стандартная цена!
Взращивать чужую ревность столь же глупо, как воспитывать в ванной крокодила! Ревнует — любит. Постоянно ревнует — ненавидит!
Сама но себе измена не есть плохо или хорошо. Просто, идя на подобный шаг, нужно задать себе вопрос: «А чему, собственно, я изменяю?» Ответ: изменять стоит только худшему. И желательно с лучшим!
Безапелляционные приверженцы «горькой» правды и фраз: «Я тебя предупреждал», «Сама во всем виновата», «Плачь, в другой раз неповадно будет» — занимаются не столько твоим воспитанием, сколько личным самоутверждением за твой счет.
Так уж устроен человек — его притягивают бури и штормы, страсти. А тишина, константность, покой постепенно перевоплощаются в скуку.
Но как бы ни был скучен роман, состоящий из бесконечного повторения одной фразы: «они жили вместе долго и счастливо», кто б отказался, чтобы каждый день был лишь вариацией на тему этих пяти слов?
Кризис тридцати лет
Вот уже год я самоотверженно борюсь с фобией «тридцати лет», охватившей моих подруг, подобно эпидемии.
Страх этот кажется мне фантомным и унизительным. Во-первых, мужчина к тридцати годам только достигает расцвета. (Чем мы хуже?) При этом выглядит он зачастую значительно старше дам-ровесниц. (То, что женщины стареют раньше, — пережиток прошлого, давно опровергнутый современной косметологией и медициной!) Ну а во-вторых, боязнь юбилеев — лишь обратная сторона столь же необоснованного культа круглых дат и цифр.
Но логика не работает. Как я отметила, «скоро тридцать» начинается аккурат с двадцати шести. Все оставшееся время женщина чувствует себя обреченным «Титаником», на который неумолимо надвигается кошмарный айсберг. Особенно, когда детей у нее нет, мужа тоже, и с карьерой до сих пор не сложилось.
Конечно, если быстренько подтасовать к юбилею поход в загс, рождение ребенка или повышение по службе, кризис можно и перепрыгнуть. (Тем паче, если родится двойня или начальник попадется въедливый, и у вас просто не останется времени забивать голову ерундой.) Но так получается не всегда. Жизнь наплевательски относится к нашим предубеждениям. Она идет своим чередом, не имея ни малейшей склонности приурочивать свои этапы к чьим-то дням рождений.
«Представляешь, я вчера читала книжку. И там написано: «Несмотря на то что ей было двадцать восемь, она ВСЕ ЕЩЕ нравилась мужчинам». Ужас, правда? Я проплакала целый час!» — хнычет по телефону моя подружка Инга. «Невротичка! — злюсь я. — Когда писался этот роман, двадцатилетние считались перестарками! Почитай лучше Агату Кристи. У нее каждая вторая — «молодая женщина тридцати лет».
Если отбросить логику и сосредоточиться на психологии — кризис «тридцати» легко объясним. В жизни, как и в театре, смена амплуа всегда чревата проблемами. Ты привыкла играть роли «юных девушек» и не уверена, что справишься с иными — «зрелых женщин». Ты внезапно понимаешь: пора постепенно менять манеру поведения, стиль одежды, цветовую гамму в косметике. Всю свою жизнь! Да и предложат ли тебе другие роли? Сможешь ли ты доказать свою состоятельность на новом уровне?
Снова звонок: «Я вспомнила — Анне Карениной было всего двадцать шесть!
А она уже и замуж вышла, и сына родила, и с Вронским закрутила!..» «Анна Каренина для нас не пример — она плохо кончила», — безапелляционно обрубаю я.
В какой-то момент ты с ужасом сознаешь, что стала старше всех героинь книг твоего детства. Кажется, еще вчера они казались тебе «взрослыми тетеньками», а сегодня они малолетки в сравнении с тобой. Но в отличие от них, переживших кучу страстей и приключений и окончивших свою «романную жизнь» под венцом или под поездом, ты — все еще на положении девушки, ищущей свое место под солнцем.
Эта психологическая проблема неразрывно связана с социальной. За время, минувшее между нашими шестнадцатью и двадцатью шестью, сменилась эпоха, изменились правила, сместились приоритеты. Мы знаем: в Америке дама может преспокойно заниматься профессиональным ростом до тридцати и лишь затем перейти к этапу детей и брака. И общество сочтет ее поведение естественным, а гинеколог не обзовет «старой роженицей». Но мы живем не там, а тут, где на барышню, разменявшую «четвертак», уже косятся с сомнением: «Кто она? Неудачница? Или старая дева?» Мы требуем от себя карьерных успехов по западным стандартам, оставаясь в душе советскими девочками. И наши сформированные в юности принципы орут в унисон со сформировавшими их мамами: «Быстро замуж и рожай!», в то время как новое, европейское «Я» возмущенно требует: «Работай! Работай!»
И вот ты стоишь на распутье, как семирукий Шива, растерянно разведя всеми своими многочисленными руками. Ни в любви, ни в работе нет никаких однозначных результатов. За что хвататься? Куда бежать? К начальнику? (Надо выбить новый проект!) Или к личному брокеру? (Пора обзавестись собственной квартирой!) На улицу, искать первого встречного, или в магазин за норковой шубой? (Стыдно же до сих пор ходить в куртке, как девчонка!)
А может, бежать уже поздно? Ведь тебе скоро тридцать!
«Уже поздно» — один из самых опасных рецидивов, которым нередко осложняется кризис «тридцати». «Мне поздно начинать карьеру в другой стране, — убежденно заявляет моя вторая подруга — певица, которой на днях исполнилось двадцать семь. — Я слишком старая!» «Да, брак не удался, — безнадежно вторит ей все та же Инга. — Но теперь поздно уходить от мужа. Мне двадцать девять, боюсь, я больше неспособна понравиться ни одному мужчине. Мне кажется, жизнь кончена и впереди уже не будет ничего. Лучше просто застрелиться!»
Естественно, стреляться она не собирается, но сам образ крайне точно отображает ту самоубийственную покорность обстоятельствам, когда женщина внезапно останавливается и словно бы впадает в спячку, пассивно принимая факт: «Как бы там ни было, лучше уже не будет — мое время безвозвратно ушло!»
Что ж, если вопрос стоит столь кардинально, предлагаю нехитрый вариант — великоразумно обмануть саму себя. Например, заплатить несколько сотен баксов и выправить год рождения в паспорте. С точки зрения психологического самовнушения результат просто изумительный. Каждая женщина обладает таким врожденным талантом верить в собственную ложь, что через месяц не только сживется с юным возрастом, но и волшебным образом помолодеет ровно на то количество лет, сколько она себе «скостила».
Впрочем, лично я избрала другой способ, не менее продуктивный. Осознав, что заразная фобия окружающих постепенно подтачивает мое самообладание, решила использовать ее в корыстных целях. И составила увесистый список подвигов, которые должна свершить до судного дня рождения. Метод оказался крайне действенным. Ужас «Скоро тридцать!» помог расправиться с, казалось бы, неизлечимой ленью и привычкой откладывать жизнь на завтра, аккумулировать свои силы и рвануть вперед великолепным аллюром.