Читать интересную книгу Соперник Византии - Виктор Алексеев

Недели две назад, когда трава только начала жухнуть, а в некоторых местах была еще зелена, когда туман был редок, не так густ и млечен, а день тепел и солнечен, Святослав, проезжая мимо капища, где чуть в стороне под бугром стоял домик волхва, увидел на крыльце Манфред.

- А я ждала тебя, знала, что сегодня мы встретимся, - сказала она, отрывая лепестки ромашки.

- Думаешь, что ты одна такая провидица? И я знал, что увижу, потому и подъехал. Сидай на круп, погуляем!

Она протянула руки, и Святослав, ловко обхватив талию, посадил на лошадь. Отмахнув рукой сопровождающим, двинул каурую под бока и понесся в поле.

Зелено-желто-красное поле, как лоскутное одеяло, упиралось в черный массив леса, а над ним, раскинув веера крыльев, даже не шевеля ими, медленно кружил беркут. Казалось, ему было любопытно наблюдать за неожиданно появившимися людьми и пасущейся лошадью. Святослав любовался будто точеным профилем Манфред, чуть румяным, обрамленным густыми, как колосья, льняными волосами и холмиками стоящих грудей.

- Видимо, Лада послала тебя мне, - снова обняв Манфред, прошептал ей на ухо Святослав.

- Нет, - ответила Манфред, - видишь звездочку на траве? Она мерцает, играет разными цветами, она приветствует меня и одобряет. Она спустилась с неба. Это сестра Тиу. Он подарил ее мне и научил понимать ее.

- Это может быть роса, - уверенно сказал Святослав.

- В такую жару? Это моя звездочка, - упрямо повторила она. - Тебе не видно, подвинься на мое место и увидишь.

Святослав подвинулся и, действительно - звездочка размером в дирхем то загоралась, то гасла, играя разноцветными огнями от ярко-красного до голубого. Святослав решительно встал и пошел к месту, где она горела. Прошел вдоль и поперек, но ничего не увидел, вернулся.

- И хотя ты наступал на нее, смотри, она снова загорелась!

Святослав недоуменно покачал головой.

- А что еще Тиу подарил тебе, может быть, небесный чертог [54] ? - с иронией спросил он.

Она же очень серьезно, не почувствовав иронии, а может быть, просто не приняв ее, ответила:

- Он обещал мне коня белого с черными чулками, каких нет ни у кого, даже у Великого князя!

Святослав снова присел рядом.

- Манфред, ты все же мне скажи, правду скажи, кто такой Тиу-Тау? Человек или дух?

- Дедушка вам все правильно рассказал. Здесь его еще называют Альфом или Северным ангелом. Он спасал многих людей, особенно в зимнюю стужу, в пургу. Он бы и маму спас, она утонула в Волхове, но был в другой части света.

- Он же научил тебя кощуничать?

- Нет, нет. Это мама меня кое-чему научила. Например, видеть у человека второе лицо, напрягать волю и двигать предметы, создавать у человека ложное видение, так я пошутила со скандинавом на игрище. Мне не страшны стрелы или камни, если я знаю, что в опасности. Потому и хочу быть всегда с тобой, чтобы защитить и тебя. А чаще всего мама учила меня собирать травы и лечить людей, особенно детишек. Мама у меня была красавицей, не то что я, и жила по Прави. Поэтому Тиу любил ее.

- Подожди, - перебил ее Святослав, - а может быть, он твой отец, раз так часто посещает тебя и делает подарки.

Манфред задумалась, а потом медленно произнесла:

- Такого не может быть. Если бы он был моим отцом, то я бы была совсем другой. А я обыкновенная. Я смертная, а он вечен. Он рассказывал, что помнит совсем другую землю и совсем другой народ. Земля стала холодной, а народы вымерли, иные одичали. И Всевышний оставил навечно несколько Тиу-Тау, подобных ему, чтобы они не дали народам озвереть. Они следят за тем, чтобы миром управляли Явь, Правь и Навь. И всегда торжествовал Белобог...

- Белая лошадь с черными чулками? - переспросил Святослав.

- Кажись, так, - Асмуд сощурил глаза и лукаво улыбнулся.

- Манфред, - ответил князь.

- Она и есть. И еще, говорят, снова Тиу посещал волхва. И лошадь, говорят, появилась вместе с ним.

Целая флотилия лодий во главе с молодым князем отправлялась в Новгород. Грузились пустые ящики, бочки для пива и меда, солонины. Ранняя осень, как и всюду на Севере, уже дышала морозцем. Волхов более посуровел, земля укрылась желтой подстилкой, готовая принять первые зимние перемешанные с перьями слезы свинцового неба, затянутые белой дымкой. Еле-еле проглядывались на том берегу варяжские курганы в урочище Плакун. Работа на берегу началась с рассвета и уже почти заканчивалась, князь делал последние распоряжения перед тем, как дать сигнал к отплытию. С капища, где стояли два грозных идола - Перун и Один, с возвышения показался всадник на белом коне. Он проскакал до берега и там, заметив князя, направился к нему. Соскочил с лошади, глубоко поклонился в пояс и молвил:

- Великий князь, твой стременной явился служить тебе Явью и Правью!

Святослав улыбался. Улыбались глаза и улыбались усы.

- Эй, Оря, - позвал он тиуна [55] , - отведи коня стременного в лодию, где стоят кони мои и воеводы.

Обнял за плечи стременного и повел в головную лодию.

10. Возвращение

Восемь колясок и более тысячи человек всадников сопровождало княгиню Ольгу по дорогам Болгарии. Все лодии, на которых русы прибыли в Византию, были проданы и куплены лошади. Ушкуйники стали всадниками.

Холмистая страна, подъемы и спуски утомляли путешествующих, но это была живописная, теплая, с бурными реками, густыми лесами и грозными водопадами благодатная земля. А самое важное, население, через которое лежал путь русов к столице Болгарии, объяснялось на славянском языке. Ольга кое-что знала об этой земле, тем более что пастырем был у нее Григорий, родом из Болгарии. Славяне жили здесь давно, с незапамятных времен, смешались с фракийцами, потом с болгарскими племенами, образовав большое Болгарское царство. Византия, что была непосредственной соседкой и все время зарилась на их земли, то завоевывала, то отступала, терпя крупные поражения. Многие римские и византийские императоры пытались расширить свою империю за счет болгар - это и Константин IV, Юстиниан, Никифор I и другие, но всегда встречали отчаянное сопротивление болгар. Особенно злобствовал император Никифор, который сжег первую столицу Болгарии Плиску. Болгарский вождь Крум собрал большое войско, от мала до велика, окружил Никифора и разгромил одетую в бронзу и железо его армию, а самого императора казнил, сделав из его черепа чашу для вина. При Симеоне болгары даже подходили к столице Византии, и ее правителю пришлось избавиться от разгрома только огромным выкупом.

Новая столица Болгарского царства Преслава выглядела не столь значительной, как Константинополь, а больше походила на провинциальный город, каких на Руси уже было много. Ольга возлагала большие надежды на встречу с болгарским царем Петром, желая заключить с ним ряд о дружбе и любви. Но странное дело, царь Петр не спешил принять Ольгу, а в первую очередь встретился со второстепенными послами или, как их именовали, василиками императора Константина и лишь спустя два дня пригласил княгиню. В обширном дворце все было устроено, сделано и названо в подражание константинопольскому, даже обслуга звалась по-византийски: проедры, диетарии, протевоны, спафаро-кандидаты и т.д., а царица Ирина смотрелась как императрица Византии. Те же самые церемонии при встрече, только не было поющих птиц и рыка бьющих хвостами львов.

Петр - худощавый, с длинными вьющимися волосами уже посеребренными сединой, с аккуратной бородкой, глядел на княгиню ласково и улыбчиво. Церемония встречи как бы не касалась его, то есть он был равнодушен к ней и, казалось, к словам, произносившимся здесь, а как только запел хор, скрывавшийся за драпировкой и прославляющий его, царь чуть ли не зазевал.

Ольга сказала подобающие слова, поднесла подарки и была приглашена на встречу с царицей. Царица принимала ее в зале, отделанном голубым с золотом. Да и сама она была одета в голубое с золотом, как бы сливалась с окружающим ее миром - воздушно-небесным и золото-земным. Придворные дамы, все в белом, но по-византийски в высоких головных уборах-прополомах, стояли по краям трона, не шевелясь, застывшие, как кариатиды. И хотя царица Мария была моложе Ольги, выглядела она непривлекательной, располневшей, с отечными признаками на лице, видимо, какая-то внутренняя болезнь не красила ее.

Княгиня Ольга обратилась к ней на греческом языке, что вызвало удивление, а потом просто восхищение:

- Я никогда не думала, что варвары знают божественный греческий язык, основателя всех языков мира, - по своей прямолинейной глупости и недальновидности с восторгом выпалила она, даже не заметив оскорбительного оттенка в своих словах.

- Я - христианка! - парировала Ольга. - Потому наравне с моим родным языком и другими языками знаю и язык святой церкви.

За обедом, устроенным в честь приема княгини, царица Мария так же самозабвенно расхваливала все византийское и все греческое, причем уверенно считая, что доброе, все полезное и необходимое придумали и создали греки, а другие народы просто заимствовали или крали все достижения греков. Она почти не давала говорить своему мужу, часто перебивая его, и явно пыталась показать, что главенствует в их семье. Потому, как только царица удалилась по своим надобностям, Ольга сразу решила говорить с Петром о государственных делах. Она отметила, что ей приятно было узнать, что в царстве его проживает много славян, что помнит о дружбе его отца Симеона с ее мужем Игорем и совместной борьбе против Византийской империи, о коварстве императоров, и предложила заключить ряд о дружбе и любви. Царь Петр, видимо, не ожидал такого предложения и вспыхнул, будто услышал что-то неприличное, и даже поднял руки, как бы отстраняясь.