Читать интересную книгу Дом с химерами - Инна Бачинская

А она смеялась над ним! Она сказала ему, что он слабак! Она сказала, чтобы он убирался вон и забыл номер ее телефона! Она лежала в кровати, обнаженная, заложив за голову руки, смотрела на него и смеялась. И это после того, как он открыл ей душу и позвал с собой. Дрянь!

Он ушел, хлопнув дверью. Он возвращался пешком, повторял в такт шагам: дрянь, дрянь, дрянь!

А потом до утра раздумывал, что же теперь делать. Как исправить собственную глупость, как заставить ее молчать. И получалось, что заставить ее молчать можно только одним способом. Он вспомнил, как стоял в прихожей и, повинуясь привычке заглядывать в любую щель, осторожно потянул ящик тумбочки и увидел там ворох каких-то квитанций и ключ, и его осенило! Он понял, что нужно делать…

…Он ожидал ее, едва не теряя сознания от истерического возбуждения, чутко прислушиваясь к звукам извне, чувствуя, как чешется влажное тело. Скрежет ключа в замочной скважине едва не заставил его вскрикнуть. Он прислонился спиной к стене, так дрожали колени, сжимая в руке принесенный с собой витой шнур с торшера. Она, не заходя в комнату, прошла не то в ванную, не то в спальню. Он ждал. Заслышав ее невесомые и неторопливые шаги в коридоре, он затаил дыхание. Она мешкала где-то там, и он подумал: если она не войдет в гостиную сию минуту, он выскочит из своего укрытия и бросится вон.

Она вошла – он почувствовал знакомый запах ее духов и волос, увидел знакомый розовый шарф. Он забыл о шнуре, он видел только розовый шарф. Она протянула руку – попыталась включить свет. Пощелкала, но свет не зажегся. Он был всего в шаге от нее, за ее спиной, испытывая испепеляющую ярость от того, что из-за нее, из-за этой твари, он должен… В его голове надрывно крутилась заезженной пластинкой одна мысль: «Рубикон, Рубикон, Рубикон…» И вдруг громовый голос в голове – как приказ, как выстрел, как удар: «Цель!»

Глава 15

Алиби

Вениамин Павлович, разгоряченный, испачканный краской, зычно кричал на подмастерье Славика, выражая недовольство его работой. Славик, красивый рослый парень, тот самый, в кожаной курточке, что был в «Барбизоне», вяло отвечал с мостков в том смысле, что все идет по плану, поэтому успокойся, Вень, и нечего пуп надрывать.

– Или ты сейчас же все переделаешь, или иди к растакой-то матери! – поставил ультиматум Вениамин Павлович. – Я тебе поверил, ты клялся! Плакал, что денег нет и женка из дому гонит! Пожалел, а ты, разгильдяй, только квасишь и портачишь! Глаза б мои тебя не видели! Последнее предупреждение, понял?

– Понял, понял… – проворчал Славик. – Последнее предупреждение! Напугал! – Последнее – про себя.

Напарники оформляли торговый зал универсама. Заказ был солидный, денежный, и Вениамин Павлович пригласил Славика и еще одного паренька-оформителя Колю, не очень умелого, но старательного и добросовестного. Заказчик непременно хотел росписи по потолку, Вениамин Павлович подготовил с десяток эскизов, в частности на мотивы «Сотворения Адама» Микеланджело, ну, все знают: мускулистый обнаженный Адам и Творец в белых одеяниях, в окружении ангелов, тянутся друг к другу – неимоверной красоты кисти рук, вытянутые указательные пальцы вот-вот соприкоснутся… Вениамин Павлович поместил всю компанию в облако из продуктов, овощей, цветов и фруктов. Тут были фантастические зубатые рыбы, пышные осьминоги, розовые окорока, гигантские грозди разноцветного винограда, райские яблоки, снопы пшеницы и охапки экзотических цветов. Это была замечательная идея и фантастически красивый эскиз, и заказчик, который ни сном ни духом не знал про великого живописца, был потрясен. Это было дорогое удовольствие, которое ударило его по карману, но он, почесав в затылке, согласился платить…

Вениамин Павлович все еще возился с эскизами, когда в зал вошел посторонний человек и направился прямиком к художнику.

– Капитан Астахов, – представился он. – Заречный ровэдэ. Венимамин Павлович Андрейченко, если не ошибаюсь?

– Не ошибаетесь, – подтвердил художник. – Чем могу, так сказать?

– Вениамин Павлович, мы не могли бы поговорить наедине… – Капитан повел глазами в сторону Славика, который свесился с мостков и зашевелил ушами от любопытства.

– Да, да, конечно! Прошу сюда, в подсобку, здесь никто не помешает. Я вас слушаю, – сказал художник, закрывая за ними дверь в подсобку.

– Лариса Ивановна Андрейченко – ваша жена?

– Моя. Что случилось?

– Вениамин Павлович, где вы были четырнадцатого июля, в субботу, между десятью вечера и полуночью?

– А чем вызван ваш вопрос? С ней что-нибудь случилось?

– Вчера Лариса Анатольевна Андрейченко была обнаружена убитой в квартире двадцать два по адресу Театральный переулок, восемь.

– Ларка убита?! – Вениамин Павлович был потрясен. – Но… как же так? Не может… вы уверены?

– В квартире были найдены сумочка, паспорт и личные вещи вашей жены. Вам известно, как она оказалась в этой квартире?

– Она живет там… наверное. Но… как ее?.. – Художник взмахнул рукой.

– Она была задушена шарфом. Почему она там живет?

– Мы уже два года как разбежались. Я знал, что у нее кто-то есть…

– То есть вы знали, что у вашей жены был любовник?

– Скорее, предполагал. Но ничего более. Мы редко виделись, и Лара никогда ничего не рассказывала.

– Почему вы предполагали, что у вашей жены был любовник?

Художник задумался.

– Она… как бы вам сказать… красивая, яркая, жизнерадостная… Она многим нравится. Мне трудно представить себе, что она была одна… Тем более… – Он заколебался.

– Тем более? – повторил капитан Астахов.

– Тем более, на жизнь нужны деньги, правда? Лара не работала…

– Вы не пытались выяснить с ней отношения? Помириться?

Художник покачал головой:

– Нет.

– Почему?

– Она свободный человек… была… Мы прожили вместе около шести лет и, если честно, устали от нашей семейной жизни и друг от дружки… Я – угрюмый тип с тяжелым характером, домосед, терпеть не могу тусовок, как это сейчас называется, путешествий, толпы… Для меня река, рыбалка, костерок – лучший отдых. А Ларке хотелось праздника… Бедная!

Некоторое время капитан Астахов сверлил художника недоверчивым взглядом, потом спросил:

– Так где же вы были в означенное время?

– Не может быть… – повторил художник. – Я? – Он потер лоб. – Сегодня у нас что? Семнадцатое, вторник… Я был на реке с ночевкой, уехал в субботу утром, вернулся вчера, в понедельник, во второй половине дня. У меня там рыбацкая хижина… – Он вдруг осекся. – Ларкина хижина… Господи! Не могу поверить!

– Вениамин Павлович, я попрошу вас проехать со мной для опознания.

Они вышли из подсобки.

– Коля! – позвал Вениамин Павлович тощего паренька. – Будешь за старшего. Я позвоню. – Он повернулся к капитану Астахову: – Мне нужно переодеться…

…Они вышли. Славик и Коля смотрели им вслед. Славик соскочил с мостков, бросил:

– Пойду перекурю. Ты, Колян, особенно не парься, Веньки до вечера уже не будет.

– Откуда ты знаешь? – спросил паренек.

– Чуйка подсказывает, – ответил опытный Славик. – Видал того чувака? Тут дело серьезное, похоже, попал наш Венька.

…Помещение морга находилось в длинном полуподвале, окна в нем предусмотрены не были. На потолке через каждые два метра горели неяркие лампочки в проволочных сетках. Длинные столы, пустота, тяжелый запах дезинфекции.

Вениамин Павлович заметно побледнел. Капитан Астахов не спускал с него испытующего взгляда. Санитар сдернул белое покрывало, художник сглотнул – судорожно дернулся острый кадык. Он скользнул взглядом по страшному отекшему лицу женщины и тотчас отвернулся.

– Не могу поверить… – выговорил с трудом.

Они вышли на центральную улицу и распрощались. Капитан Астахов попросил художника явиться завтра в десять ноль-ноль в тринадцатый кабинет.

– Вы не суеверны? – спросил. – Адрес знаете?

– Знаю.

– Тогда до встречи, Вениамин Павлович. И очень прошу вас, никаких неожиданностей, договорились?

Капитан Астахов устремился в родной райотдел, а художник бездумно забрел в парк, сел на скамейку и задумался…

Капитан Астахов постучался в дверь, услышал: «Войдите!», и решительно переступил порог.

– Ну что там, Николай? – спросил его начальник полковник Кузнецов. – Говорил с мужем? Как опознание?

– Говорил. Убитая – Лариса Ивановна Андрейченко. Алиби у него нет. Говорит, был на рыбалке, уехал в субботу утром, четырнадцатого, вернулся вчера под вечер. Был один.

– Что он за человек?

– Художник-оформитель, не знаменитость, средней руки. Оформляет универсам. Не мог поверить, что его жена убита, даже стал заикаться. Они не живут вместе уже два года. Как я понимаю, эта Лара вела легкомысленный образ жизни, у нее были любовники… И вот что странно… – Он запнулся. – Понимаете, они не разведены. То есть она все еще его жена. И он знал, что у нее были любовники!