Сати вернулась назад и поднялась по одной из улочек к маленькому магазинчику, мимо которого уже проходила. Если она правильно поняла надпись у входа, здесь должны были торговать бытовой химией — лосьонами, кремами, ароматизаторами воздуха, удобрениями и т, п. Если купить, скажем, крем для рук, это даст ей возможность прочитать хотя бы что-то из тех надписей, которыми в лавчонке покрыты все стены от пола до потолка. Надписи были сделаны с использованием старой, ныне запрещенной письменности. На фасаде идеограммы скрывали многочисленные слои побелки, поверх которой яркой краской и с использованием современного алфавита было написано, чем, собственно, здесь торгуют, но эти надписи уже довольно сильно выцвели, и при желании можно было разобрать кое-что из скрывавшихся под ними идеограмм. В одном месте ей удалось прочесть: «улучшающие аромат» и «повышающие плодородие». Наверное, это духи и благовония… а что еще? Плодородие чего? Это средства, способствующие зачатию? Или удобрения для цветов? Сати вошла в магазин.
И сразу же попала в мир запахов — странных и знакомых, сильных и слабых, сладких и пряных. Плохо освещенное помещение было буквально пропитано запахами. Ей вдруг показалось, что пиктограммы и идеограммы на стенах — четкие черные и темно-синие изображения — оживают и движутся, но не мелькают перед глазами, как буквы просмотренного «по диагонали» печатного листа, а движутся ровно, спокойно, размеренно, то увеличиваясь, то уменьшаясь — точно дышат.
Потолки здесь тоже были очень высокие; и окна под самой крышей. Вокруг — множество шкафов с бесчисленным количеством ящичков. Когда глаза Сати привыкли к полумраку, она заметила, что слева от нее за прилавком стоит худой старичок, и у него над головой на стене отчетливо видны какие-то два слова. Она машинально прочла их, и ей сразу вспомнились все возможные значения, которые могло бы иметь такое сочетание корней: «выдающаяся/вершина/фетровая шляпа/смотрящий вниз/появляться на свет»… и еще — «двое/ двойственность/две стороны/чресла/присоединяться к чему-то/отделяться от чего-то»…
— Добро пожаловать под мою крышу, йоз! Могу я быть вам чем-нибудь полезен?
Сати спросила у хозяина лавки, нет ли у него крема или лосьона для сухой кожи. Он удовлетворенно кивнул и принялся что-то искать в своих бесчисленных ящичках с видом спокойной уверенности в том, что вскоре непременно отыщет нужный предмет — в точности как Изиэзи, когда рылась в своем письменном столе.
Это дало Сати возможность прочитать кое-что из написанного на стенах, однако отвлекавшая ее от поставленной цели иллюзия движения продолжалась, и она никак не могла уловить смысл написанного. Это оказался совсем не перечень товаров, как она предполагала сперва, а какие-то рецепты или заклинания, а может, цитаты из медицинских трактатов. В основном речь в них шла о каких-то ветвях и корнях. Она распознала тот символ, который означал «кровь», однако он был снабжен неким значком, дававшим право переводить его как «стихия» или «сила природы». Может быть, это «лимфа»? Или «древесный сок»? Или философская «жизненная сила»? Без конца попадались загадочные формулы, типа «пять от трех, три от пяти». Алхимия? Медицина? Рецепты или заклятия? Она понимала лишь, что перед ней слова древнего языка, обладающие древними значениями, и она впервые ДЕЙСТВИТЕЛЬНО соприкоснулась с прошлым планеты Ака. И абсолютно ничего в этом прошлом не понимает!
Судя по довольному выражению лица хозяина лавки, ему удалось-таки обнаружить искомое. Некоторое время он просто с удовольствием рассматривал то, что в ящичке находилось, а потом извлек оттуда неглазированный глиняный кувшинчик, поставил его на прилавок и снова принялся что-то искать в длинных рядах ящиков, не имевших ни надписей, ни табличек, пока не нашел тот, содержимое которого его полностью устроило. Старик опять некоторое время молча смотрел в выдвинутый ящик, а потом извлек оттуда коробку, оклеенную «золотой» бумагой, и исчез с ней в одном из внутренних помещений. Впрочем, он скоро вернулся, держа в руках ту же коробку, горшочек, покрытый яркой глазурью, и ложку. Все это он разложил в рядок на прилавке. Потом неторопливо зачерпнул что-то ложкой в первом горшке и положил во второй, вытер ложку красной тряпкой, извлеченной из-под прилавка, и принялся спокойно и терпеливо растирать полученную смесь.
— Это сделает кору совершенно мягкой, — тихо заметил он.
— Кору? — изумленно переспросила Сати. Старик улыбнулся и, положив ложку, погладил тыльную сторону своей ладони.
— То есть тело, похоже на дерево, да? Вы ведь это хотите сказать? — неуверенно спросила Сати.
— Ax!.. — вздохнул он с тем же выражением, с каким говорил это слово Акидан. — Ax!.. — Он подтверждал ее слова, однако слово это имело и еще какой-то специфический оттенок. Это было «да», но не совсем. Или «да, но мы вообще-то это слово не употребляем». Или «да, но не нужно говорить об этом». То есть, «да», но с какой-то особой петлей-ловушкой.
— «В темном облаке, спускающемся с небес… раздвоенная… дважды раздвоенная…» — бормотала Сати себе под нос, пытаясь прочесть поблекшую, искусно выполненную надпись высоко на стене.
Хозяин лавки вдруг громко хлопнул одной рукой по прилавку, второй — себе по губам.
Сати даже подпрыгнула от неожиданности.
И оба уставились друг на друга. Старик уже опустил руку. Он, казалось, ничуть не был встревожен. Похоже, он даже улыбался!
— Только не вслух, йоз, — прошептал он. Сати еще некоторое время потрясение смотрела на него, потом спохватилась и наконец закрыла разинутый от изумления рот.
— Это просто старинный орнамент, йоз, — пояснил старик. — Совершенно бессмысленный. Просто переплетение линий. Здесь ведь старомодные люди живут. И эти люди оставляют старинные украшения на стенах вместо того, чтобы чисто их выбелить. Чтобы стены стали белыми и молчаливыми. Молчание — как снег: все исчезает под его покрывалом. А теперь, йоз и моя уважаемая покупательница, позвольте предложить вам этот бальзам: он сделает вашу кожу мягкой и позволит ей легко и свободно дышать. Не желаете попробовать?
Сати взяла на палец немножко приготовленного стариком снадобья и растерла по запястью.
— До чего приятно! — воскликнула она почти сразу. — И запах чудесный! Как это называется?
— Аромат бальзаму придает одна травка; она называется иммими; а состав — моя профессиональная тайна. Кстати, это вам ничего не будет стоить.
Сати тем временем взяла в руки горшочек и с восхищением рассматривала его. Горшочек, конечно, тоже был старинный, из толстого стекла, покрытый эмалью, с элегантной, плотно сидящей крышечкой — настоящее маленькое сокровище.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});