— Нам лучше сейчас не оставаться наедине, это выше моих сил, но я хочу, чтобы ты сама захотела большего. Пока еще рано. Пойдем смотреть Эйфелеву башню?
Лидия не сразу поняла, что он сказал, глядя на него затуманенными глазами, но потом кивнула.
— Андрей, это — любовь?
— Ты сама скажешь мне об этом, родная моя, — и он, улыбаясь, подал ей руку.
До вечера они бродили по Парижу, осмотрели Эйфелеву башню, которая была хороша и ажурна только издали, а вблизи была просто нагромождением металлических конструкций.
— Она оскорбляет мои эстетические чувства, — вздохнула Лидия, — но тебе (она совершенно непроизвольно и легко сказала ему «ты») должно нравиться, это напоминает твои любимые мосты. Мост, поставленный на бок. Мост через небо?
Андрей засмеялся радостно и быстро поцеловал ее.
— На нас ведь смотрят! — и Лидия тоже засмеялась.
Лидия никогда не чувствовала себя так легко. Она словно заново родилась на свет, оставив в той, прежней жизни горький опыт, сомнения и страхи. Они веселились, слушая в кафе на Монмартре знаменитого шансонье, поющего сатирические куплеты. Лидия знала французский язык лучше Андрея, для которого ближе был немецкий, и иногда переводила ему непонятные места. Потом они пошли смотреть знаменитый канкан и Лидия с изумлением призналась, что это ее увлекает, как стихия.
— Ты могла бы так станцевать? — лукаво спросил Андрей.
— Конечно, это пустяк! Но что бы сказал Фокин?!
На другой день у Лидии была репетиция и им пришлось расстаться на три часа. Андрей поехал в контору фирмы, а Лидия танцевала несколько рассеянно, но вся светилась.
— Что с тобой? Неужели встреча с этим твоим другом так на тебя подействовала? — спросил, улучив минуту, Мишель, продолжая при этом поддерживать ее, медленно разворачивая, пока она стояла на носке, подняв другую ногу высоко в арабеске.
Лидия ничего не сказала в ответ. Она не хотела ни с кем делиться тем чувством, которое начинало заполнять ее целиком, постепенно завладевая всеми ее мыслями. Ей все время хотелось быть рядом с Андреем, видеть его глаза и улыбку и чувствовать его руку. Выйдя из театра «Шатле», Лидия бросилась ему навстречу, словно они не виделись год.
— Я соскучилась! Куда мы пойдем?
Вечер и следующий день промелькнули в работе и прогулках вдвоем по Парижу. Она смотрела на все и не видела, занятая только собой, анализируя то, что в ней происходило, вырастая и расцветая, как цветок из бутона. Она замечала тоску, пока его не было рядом, и лихорадочное возбуждение, которое охватывало в его присутствии, легкость тела и порывистое дыхание, безудержную веселость и желание тихой нежности. Все это бродило в ней, как пузырьки в шампанском, вызывая постоянную улыбку. На вокзале, провожая Андрея в Берлин, она сказала, когда они прошли в купе:
— Целый месяц! Я не выдержу! Поцелуй меня, — она сама обняла его, подставляя губы, и прошептала, — я люблю тебя!
Поцелуй был головокружительно долог, и не отрываясь от него, она сказала, шевеля губами у его губ:
— Это самое прекрасное, что я испытала в жизни! — и сама приникла к его губам.
— Ты выйдешь за меня замуж?
— Зачем? Потом… Не сейчас…. Ах, какая разница! — она засмеялась, — Я люблю тебя!
Андрей крепко обнял ее и пообещал, что приложит все силы, чтобы приехать к ней в Вену хоть на один день.
— Да, пожалуйста, — жалобно сказала Лидия, — иначе я умру! Целый месяц без тебя! Мне пора готовиться к спектаклю. До встречи?
Она шла, улыбаясь и не видя ничего вокруг. Две недели в Париже слились для нее в один длинный-длинный день с бесчисленными репетициями, походами в компании других танцовщиц к модисткам, в салоны мод и в магазины, с завтраками и обедами в ресторане при театре, проходившими неизменно весело, с невероятным успехом, сопровождающим все их спектакли, с цветами и овациями… Наконец, она села в поезд, который примчал ее в Вену, и там она терпеливо начала ждать приезда Андрея. Ее танец изменился за это время, кроме технического блеска в нем появился темперамент и выразительность. Первое исполнение «Лебедя» произвело фурор. Правда, в значительной мере обусловленный тем, что танцевала она на другой день после прощального исполнения Павловой, но успех был безусловный. Зал взорвался аплодисментами. Чопорная Вена, и так слишком восторженно принимающая русский балет, нарушая все правила благопристойности, вела себя, как экспансивный Париж. Лидия была даже слегка напугана этой бурей. За кулисами к ней подошел Сергей Павлович Дягилев и самолично попросил станцевать в конце спектакля Па-де-де из «Дон Кихота» — для контраста, «чтобы знали наших»! Лидия побежала переодеваться. Она лежала в уборной на диванчике и массажистка растирала ей ноги, костюм лежал на стуле, горничная завивала волосы щипцами, чтобы уложить в пышную «испанскую» прическу с розами в кудрях. Служитель заглянул в приоткрытую дверь и спросил:
— Лидия Викторовна, к вам просит пропустить господин, говорит, что знакомый.
— Проводите же его скорее! — не сомневаясь, что это Андрей, закричала Лидия.
— Так ведь не положено до конца спектакля.
— Ах, да пропусти же скорей! — резко поворачиваясь к нему Лидия дернула волосы из рук горничной.
— Лидия Викторовна, осторожнее, обожгу!
Лидия терпеливо устроилась снова, нужно было скорее привести прическу в порядок и одеваться.
— Любочка, накинь на меня шаль, — попросила Лидия, — и закончи скорее прическу!
Это был, конечно, Андрей. Было так забавно говорить «вы» при посторонних, только глаза выдавали их радость.
— Лидия Викторовна, вы мне не сообщили, где вы остановились в Вене, поэтому я так бесцеремонно отвлекаю вас перед выступлением.
— Я написала, но письмо, наверное, еще не пришло, — улыбаясь сказала Лидия и посмотрела в поднесенное ей зеркало, — Любочка, закрепи получше розы, прошлый раз одна улетела в партер во время фуэте. Вы надолго в Вену? Спасибо, достаточно, — отпустила она массажистку, — Любочка, давай костюм, — придерживая шаль Лидия прошла за ширмы и оттуда еще раз спросила, — Надолго?
Андрей проводил взглядом ее полураздетую фигуру с поразившими его своей формой и красотой ногами, которые обнаженными видел только со сцены.
— На два дня, Лидия Викторовна. Я прямо с вокзала и успел посмотреть вашего «Лебедя». Вы фантастически прекрасны. Я даже растерялся. Я не думал, что Аня настолько права.
Лидия вышла из-за ширм в костюме Китри и села надевать балетные туфельки, что не доверяла никому. Закончив, она несколько раз легко встала на пуанты, проверяя прочность завязок. Андрей смотрел на нее во все глаза.