Читать интересную книгу Боги и Боты - Teronet

Супер-стар

Во сне мой оазис рос и расцветал. Некоторые из путников, что пришли ко мне, стали задавать вопросы, просить совета, и я отвечал, как мог.

— Скажи, Уважаемый, что нас ждёт? — с каким-то узбекским акцентом и всеми этими ближневосточными интонациями.

— Смерть.

— А после смерти?

— Ничего.

— Но в чём тогда смысл нашей жизни?

— Смысл нашей жизни один — мы небольшая часть бесконечного процесса. Мы как крупинка песка, которая вносит свой вклад в то, чтобы появилась большая дюна, защищающая этот оазис от разрушительных ветров пустыни.

— Но где же здесь справедливость?

— Её нет нигде. Ни здесь, ни где бы то ни было. Кроме разве что мира детства, надзор за которым осуществляют наши могущественные и добрые родители. Вырастая, мы тоскуем по этому миру. Но рано или поздно мы должны понять, что реальность управляется силами, которым человек безразличен. Мы все должны стать взрослыми.

Люди почему-то слушали меня и не обижались, не уходили прочь. Это было странно. Когда их собралось десятка два-три, в оазис пришёл высокий путник с длинными волосами и редкой мягкой бородкой. Скорее всего, это был Иисус — собственно я его и ждал. Он также попросил разрешения отдохнуть и заодно присел послушать мои речи. Я волновался и готовился к возражениям с его стороны. Он был опытным и умелым оратором.

— Скажи мне, мудрый человек, — начал он, — что произойдёт с ребёнком, почти с младенцем, если у него забрать родителей и предложить ему жить в реальном мире жестоких сил природы и равнодушных к нему людей?

— Он погибнет или вырастет недоразвитым.

— А если взять подростка и забрать у него воспитателей, учителей. И сказать ему, чтобы он сам учился выживать?

— Он станет попрошайкой или воришкой, попадёт в тюрьму.

— А если взять обычного человека средних лет и забрать у него правителей со всеми их законами, полицией и армией. Что с ним станет?

— Его обворуют, заберут в рабство или убьют.

— А если, скажем, мы придём к пожилому человеку и лишим его заботы близких, помощи врачей…

— Он будет в отчаянии и умрёт раньше срока.

— Ты действительно мудр. Может быть, тебе хватит мудрости не лишать людей всего этого.

И он обвёл рукой всех сидящих и слушающих нашу беседу… Среди них были и дети, и подростки, и зрелые люди, и даже старики. Они смотрели на нас, и в их глазах я прочёл жажду утешения. «Им не нужны знания», — подумал я.

— Им нужна любовь, — добавил Иисус.

— Тогда мне не о чем говорить с ними… Я не хочу никого утешать. Мне нужны сильные люди, чтобы помочь им стать ещё сильнее.

— Мы не выбираем тех, кто обращается к нам за помощью, — его логика казалась безупречной.

— Да… согласен… это они выбирают нас, но… если позиция учителя уже озвучена, если он уже начал проповедовать, то его будут выбирать те, кому это учение по каким-то причинам близко.

Я пытался по ходу дискуссии нащупать логику, обосновывающую мою позицию, но правда была явно на его стороне.

— И ты уверен, что количество выбравших тебя будет достаточно, чтобы сделать то, что ты задумал? Иными словами, ты уверен, что сильных людей, которые при этом ищут помощи, хватит с лихвой?

— Нет, Иисус… не уверен. Я что-то в этом сомневаюсь.

— Слабых людей легко объединить — они нуждаются в единстве как в силе. Они вообще нуждаются в могуществе, которое им можно посулить в будущем. А как объединить сильных, каждый из которых готов погибнуть в гордом одиночестве, лишь бы не просить никого о помощи?

Я открыл рот, чтобы ответить… но не нашёл слов… хотел что-то спросить у него, но он присел на корточки, расправил полы своей мешковатой одежды, обратился в птицу и улетел. Люди проводили его взглядами и снова обратились ко мне всё с той же надеждой в глазах… Но я не знал, что им сказать… Подул ветер… с моего дерева стали опадать листья… Трава в оазисе пожелтела… страждущие стали потихоньку расходиться… и я снова остался сидеть один посреди пустыни с палочкой в руках…

…

Посреди ночи бот разбудил меня и сказал, что нам надо ехать в студию. С одной стороны, я был не против, так как выспался. С другой стороны, посчитал это бесцеремонным и высказался в том плане, что ему следует предупреждать меня заранее. «А, вам следует купить себе персонального бота и адаптировать все его настройки под себя». Крутой он, этот юрист-бот, в обиду себя не даст.

В шкафу я нашёл кучу свежего белья и купленные накануне шмотки. Из них я решил надеть простые джинсы и рубашку. Сам для себя я разделил мой неприхотливый гардероб на что-то демократичное, — именно так я и оделся, и на нечто официальное, как раз для этих целей и служили несколько классических костюмов, которые я убрал в шкаф. Одеваться приходилось так — накидываешь на себя сзади раскроенные брюки и сводишь их края спереди. Края сращиваются, и брюки сидят на тебе как влитые. Так же и обувь — всё тот же механизм сращивающихся половинок верха. Технически это и не было настоящей джинсовой тканью — нано-имитация. Дваноля сказал, что настоящая джинсовая ткань обойдётся мне раз в 10 дороже.

Ночная Москва была ещё красивее — те же самые дома, поразившие меня днём своими проекциями, выглядели ещё более роскошно и маняще. Мы ехали по улице, которую фактически освещали все эти картинки, изображавшие фантастические пейзажи других планет, красоту морских глубин, эротические сцены… По дороге Дваноля объяснил мне, что Посев состоялся вечером. За первые полчаса контент скачало несколько миллионов ботов. Учитывая, что некоторые боты принадлежали целому домохозяйству, увидеть меня и мои приключения с Сиреной могло около 10 миллионов человек. Но, повторил бот, это только за первые полчаса. Контент, оказывается, миксуется и монтируется в самых разных форматах, стилях и переводится на разные языки. В том числе и теми, кто покупает права на перепосев. Их зовут блогерами. Я не смог ничего посмотреть своими глазами, так как бот предупредил о реально высокой плате первого посева, и напомнил, что мы и так потом сможем скачать все варианты прямо в студии.

Перед входом в студию висело объявление «Боты и гаджеты запрещены», а также иллюстрация, на которой был перечёркнут открывающий дверь скелетоподобный робот. И мы расстались. В фойе помимо него ожидали своих хозяев другие механизмы. Часть из них была такой же человекоподобной, в основном, в деловых костюмах, как и мой юрист. А часть была, видимо, сделана по уникальным заказам, так как не повторяли друг друга ни на сантиметр.

Например, на полу возился с солдатиками бот в виде малыша в подгузниках. А рядом с ним, видимо для охраны, сидела немецкая овчарка, тупо уставившись вдаль. Поодаль толпились человекоподобные боты. Их взгляды также были остекленевшими, а позы застывшими. Лишь один занимался чисткой своего костюма.

…

В гримёрке я поздоровался с Минхом. Больше знакомых лиц там не было… хоть я и зашёл туда с повышенным пульсом в надежде увидеть ЕЁ. На диване сидел старичок в винтажном вельветовом костюме, в глубине гримировалась роскошная женщина, рядом с ней суетилась ещё одна, вероятно, из съёмочной группы. Минх много улыбался и шутил: «Всё-такии решили ат меня уйти в другую кампаанию, даа? Не вызываал, значт, доверия? Ай-я-яай»… и на мой смущённый вид тут же добавлял: «Да ладнаа! Не переживайтее! Мне за ета и плаатят, чтоп я вызываал паранойю — етаа Архетип Тении… [42] что-то типаа Дьявла в человечскаам абличии». Я ничего не понял, но кивнул понимающе.

Вместо грима на лица и одежду всех действующих лиц ботами-гримёрами наносились крохотные точки. Как мне объяснили, эти точки нужны для сканирования и последующей компьютерной обработки изображения. Многие подписчики подобного контента не смотрят его на плоском экране. С помощью персональных настроек они помещают героев шоу в антураж своей гостиной. Кто-то будет сидеть на диване, кто-то — в кресле. Гости будут выходить не из гримёрки в студии, а из коридора каждого конкретного зрителя. И тот может смотреть на всех участников с любой стороны, приближаясь и удаляясь, любуясь гладкой, красивой, молодой кожей, какой бы она на самом деле ни была. Сказали также, что вся эта система начала разрабатываться и совершенствоваться где-то лет десять спустя после моего ухода в мир иной.

— Вы жили в прекрасное время, молодой человек, — произнёс интеллигентный старичок, сидящий на диване с чашкой чая. — Не понимаю, как вас угораздило добровольно покинуть его. Зачем? Вот ведь какая ирония. Кто-то через века может вот так запросто называть прекрасной какую-нибудь эпоху, где страдали и гибли люди. И даже тосковать, что он не в то время родился. Ему ведь невдомёк, этому выросшему в рафинированной комфортной среде, что такое, когда твои родственники пропадают без вести. Машину моего дяди нашли на подмосковной трассе, а его самого — нет. У него был небольшой продуктовый магазин. Возможно, кому-то ещё этот магазин понравился. «Поиграл, теперь дай мне поиграть». Отец мой, в конце концов, бросил заниматься бизнесом, устав от бесконечных разборок с партнёрами, от киданий и невозврата долгов, от вымогателей-чиновников и рэкетиров. Возможно, тем самым он избежал для себя печальной участи. Друг, у которого была своя фирма, умер с непонятным диагнозом. Кто его знает, от чего? Фирма, по крайней мере, после его смерти оказалась у других людей. Моих знакомых брали в заложники, ещё совсем юных. А одну девушку, однокурсницу-отличницу посадили в СИЗО после облавы в ночном клубе — стали шить распространение. Что уж говорить о простых смертных, когда даже знаменитостей стреляли как воробьёв и вымогали из них все деньги и иную собственность. Может быть, большая часть людей в наше время просто не знала, с кем нужно дружбу водить? А может, все мы участвовали в каком-то эксперименте на выживание? Может, нет смысла жаловаться на судьбу, ведь выжили, в конце концов, сильнейшие… или хитрейшие.