Читать интересную книгу Праздник заклятий. Размышления о мезоамериканской цивилизации - Жан-Мари Гюстав Леклезио

Эти границы отнюдь не стесняют. В те времена империя Цицика Пандакуаре — почти такая же обширная, как Мехико-Теночтитлан, что же до единства, то гораздо более монолитная и крепкая. Казонци, потомок племенных уакусечских вождей, верховодивших горсткой полудикарей, блуждавших по лесам в поисках годного для обработки клочка земли, теперь сделался абсолютным повелителем территории площадью более ста тысяч квадратных километров, равной по размерам, скажем, Португалии, и населения шести сотен уделов с их мелкими князьками, насчитывавшего, как минимум, два миллиона подданных. К вассальным островным владениям, к горцам, населявшим Печатаро, Черан, Науатцен, Парачо и тем, кого «Описание Мичоакана» называет «окумьеча» (клан Окуми), а также к населению «горячих земель» (в Уэтамо, в Уакане, в Танситаро) необходимо прибавить и новые покоренные племена: это науатль на западе и на северо-востоке, жители приграничья у Шаконы, матлатцинки и отоми в окрестностях Чаро, чонталь из Алауитцтлано и Апаштлана[14], а также народы бывшего царства Колима, жители Тушпана, Тамазулы, Сапотлана. И все они обороняли рубежи империи пурепеча с тем большим рвением, что союз с Цициком Пандакуаре защищал их от набегов мексиканских индейцев, как в случае отоми из Таймейо[15]. А вот племена пурепеча первой волны, пришедшие на девственные земли Мичоакана гораздо раньше, против воли принуждены смириться перед напором пришедших позднее чичимеков-уакусеча из кланов Энеани, Уанаказе, Сакапу Хирети и Апарича. Благодаря собственной решимости и поддержке верховных божеств чичимеки добились ранга повелителей и сделались мичоаканской аристократией, а островным людям не осталось иного способа возвыситься, кроме выгодного брака, дающего влияние или привилегии. И они признали права тех, кто пришел позднее: «Вначале нас покорили ваши предки, и теперь мы, люди с островов, стали вашими рабами». Вот так приходилось склоняться островным царькам перед представителями высшей власти во время торжественных церемоний. Определение, которым они наградили выигравшие кланы уакусеча, весьма показательно: «старшие братья». Можно вспомнить о племенах итца, довольно поздно пришедших на территорию Юкатана, чтобы построить новую империю Чичен-Ица, которых «Пророчества Чилам-Балама» тоже именуют «старшими братьями».

Казонци

Видимо, именно при Цицике Пандакуаре произошел настоящий переход от феодальной анархии мелких сеньоров к прочной монархии. Может быть, в подобных переменах немалая роль принадлежит мексиканскому соседу, чье влияние явно возрастает, а между тем уже в эпоху властителя Ашайакатля способ правления и там тоже мутирует в сторону абсолютной власти.

Знаменательна, однако же, перемена точки зрения на сей предмет в «Описании Мичоакана». Эта книга является хроникой деяний одной из ветвей чичимеков-уакусеча; написанная или продиктованная высокопоставленным сановником последнего царя Тангашоана, может быть, доном Педро Киньеренгари, она подчеркивает этот переход от раздробленности к централизации. После смерти Тариакури история — если не считать длинного перечисления городов и селений, покоренных троицей царей-дровосеков, — перестает быть просто перечнем походов удачливого в охоте и в сече чичимекского племени по горам и долам неведомой земли, когда люди несут на себе своих богов из камня и огня, блуждая в поисках обетованной земли, где можно будет построить настоящие алтари. И тут снова «Описание Мичоакана» заставляет вспомнить Библию: за «Сотворением мира» и «Исходом» следует время «Книги царств». После стольких скитаний история становится статичной и занимается только тем, что рисует нам портрет Властителя, его двора, многосложных нравов и обычаев, которые и составляют течение жизни.

Жизнь пурепеча в эпоху казонци, как и соседнего народа в Мехико-Теночтитлане, целиком сосредотачивается вокруг императорского дворца и храмов столицы. Прежние независимые владения на озерных островах и по правому берегу Пацкуаро, такие как Зирауэн, Шенгаро, Тариаран, Наранхан, автономные монархии, как Тепеуакан, Тингиндин или государства отоми в Тлашимароа и матлатцинка в Чаро, отныне превращены в колонии, управляемые касиками, которых назначает сам верховный правитель. Некоторых из назначенных ошибочно сочтут основателями поселений, куда они были посланы, в то время как это всего лишь первые колониальные наместники.

Правление казонци, несмотря на чрезмерную склонность к жестоким мерам, не повлияло на культурную самобытность подвластных племен, будь то пурепеча или науатль. Напротив, можно предположить, что влияние шло снизу вверх, к столице — от подвластных ей городов. Как и у ацтеков, обычаи подвластных провинциальных режимов формировали ритуалы в центре, а посему культы Курикавери и Шаратанги должны были приспособиться к местным религиозным традициям. Этот обмен между культурой озерных поселений и той, что привнесли чичимеки, был, впрочем, облегчен близостью языков, благодаря которой уже рождалось чувство национальной общности. В последнем пункте эта империя отличалась от мексиканской, вынужденной навязывать и язык, и нравы народам очень разного происхождения.

Если в Мехико-Теночтитлане приход абсолютной монархии расценивался как торжество тирании, в Мичоакане путь к единству казался естественным и, если можно так сказать, неизбежным. Тариакури и его племенное воинство лишь дали повод к подобному объединению, но не были его причиной. Потому в империи периода расцвета государь правит однородным населением, словно верховное божество Курикавери, царящее над сонмом подвластных богов.

Казонци — сюзерен, поставленный над правителями основных вассальных городов, в свою очередь самостоятельно руководящими покоренными поселениями. Политическая структура государства копирует иерархию, сложившуюся у богов. На вершине — уакусеча, «орлы», посланцы Курикавери и старших богов, символизирующих величие избранного народа. Ниже — ястребы, малые орлы, младшие боги, представляющие вассальных владетелей, боги-покровители отдельных островов или гор: Каро Ончанга, Нурите, Шаранауэ, Ангамукурача, люди Наранхана, боги левой руки Уирамбанеча, покровители «горячих земель», — а еще Сирунда Архан, выкрашенный в черное вестник бога Кверенды Ангапети, или хромой бог пьянства Тарас Упеме, сброшенный на землю другими богами.

Как и большинство божеств индейской Америки, боги пурепеча не отличаются от жителей земли. Они демонстрируют людям иерархическое общество, подчиняющееся воле наиболее сильного. Люди вступают в схватки и умирают, чтобы насытить своих небесных покровителей. Живучие старинные верования нынешних индейцев-тарасков показывают, каковы могли быть прежние взаимоотношения между богами и смертными: «святых» тамошнего синкретичного католицизма кормят, одевают, носят на спине и заставляют заниматься множеством повседневных дел. А титулы служителей культа и воздаваемые им почести должны символизировать отношение к самим сверхъестественным существам, давшим жизнь роду людскому.

И вот это племенное сообщество, уже объединенное богами, получает дополнительные скрепы от монархии. Казонци — это владыка божественной природы, земной наместник бога Курикавери. Представление о божественной сущности заложено в чичимекской культуре. Когда Тариакури узнает об измене жены, прежде всего он хочет совершить покаянный обряд, «ибо, — говорит он, — она оскорбила не меня, а бога Курикавери». Жены казонци являются «супругами Курикавери», а добыча, завоеванная в успешном бою, — единоличное достояние бога.

Между тем абсолютный монарх — это не тиран. Он умеет быть просвещенным повелителем, подлинным мудрецом. Принимаемые им решения предлагаются на рассмотрение Совета Старейшин (придворных «старцев»). Эта структура сохранилась и по сей день в большинстве поселений традиционного уклада у индейцев тарасков: теперь это сход «тарепити» (старейшин) где-нибудь в Тарекуато или Чилчоте или же «ачес», «ачаэча» (от «ача» — «повелитель») в Черане, в Пуренчекуаро либо «хурамутич» в Иуатцио.

Правление казонци даже не лишено некоторого демократизма. Действительно, монарх во время консультаций встречается с «уриеча», представителями различных корпораций населения, среди которых есть «какача» (каменотесы), «уаруча» (рыбаки), «ускварекуча» (изготовители уборов из перьев), «кузуча» (красильщики), «каникоча» (охотники), «каникокауче» (изготовители луков), «карача» (художники), «текача» (плотники), «пируга уандари» (сучильщики и ткачи). Каждый из делегированных к государю является «уандари» и в другом значении этого понятия: он толкователь, так как выражает мнение своей конгрегации: «плетет словеса».

Рисунок на пятой вкладке «Описания Мичоакана» изображает символическую картину политической власти в классическую эру казонци, и позволяет лучше понять, чем отличается Мичоакан от мехико-теночтитланской теократии. Как ацтекский тлатоани, как перуанский Великий Инка, казонци — в центре своего народа, это замковый камень созидаемого здания власти. Стоит ему исчезнуть — и обрушится вся империя. Но в отличие от тиранических режимов индейской Америки именно близость монарха к своему народу обеспечивает единство нации и коллективную сопричастность единому религиозному культу.