Читать интересную книгу Черная моль - Аркадий Адамов

— Да бога ради! — воскликнул Плышевский. — Верный ваш помощник. Только приказывайте. Все здесь в вашем распоряжении.

Плышевскому показалось, что он начинает нащупывать одну важную струнку в этом человеке, и он решил проверить свою догадку.

— Я надеюсь только, — продолжал он, — что вы будете вести это дело до конца. Вот говорю с вами, и такая, знаете, уверенность появляется, что разыщете вы этого подлеца. А до вашего прихода, ей-богу, прямо отчаяние брало. Ведь позор-то какой на мою седую голову!

Слушая его, Козин не смог сдержать самодовольной усмешки. Но, спохватившись, он тут же погасил ее и с напускной резкостью сказал:

— Преувеличиваете, Олег Георгиевич.

Но Плышевского, этого старого, травленого волка, нельзя было обмануть таким наивным способом. Он подметил усмешку, мелькнувшую на губах у Козина, совершенно точно ее истолковал и окончательно убедился, что чутье не изменило ему: к этому человеку, по-видимому, можно будет подобрать «ключик».

Между тем Козин был убежден, что уже одержал моральную победу над Плышевским, подчинил его себе и теперь может использовать по своему усмотрению.

— Для начала, — строго сказал он, — расскажите мне о связях этого Климашина на фабрике, дайте характеристики ему и его знакомым.

— С удовольствием, — поспешно откликнулся Плышевский. — Сейчас мы их припомним. Даже списочек составим.

Он вынул новенькую, очень красивую авторучку и, придвинув листок бумаги, задумался.

— У вас любопытная ручка, — сказал Козин, сгорая от желания рассмотреть ее повнимательней.

— Случайная покупка. Грешен, люблю красивые вещи. Вот, полюбуйтесь.

Он протянул ручку Козину. Тот внимательно и любовно осмотрел ее, попробовал перо.

— Да, вещица что надо, — с восхищением вздохнул он.

Плышевский, казалось, ничего не заметил.

Затем они вернулись к делам и проговорили около часа. Плышевский подробно информировал о положении дел на фабрике, с подкупающей искренностью признался в неполадках, откровенно указал на недостатки в организации охраны и контроля над работой склада. При этом он не делал никаких выводов. Козин как бы самостоятельно пришел к ним: Климашин, оказывается, был человеком очень подозрительным, а кражу со склада при некоторой ловкости вполне можно было осуществить.

В своем рассказе Плышевский упомянул, между прочим, о задержании Климашина при попытке вынести с фабрики шкурку и о его недавней ссоре с Горюновым. (Климашин заступился за одну из работниц, к которой приставал подвыпивший Горюнов. Но о причине ссоры Плышевский предпочел умолчать.)

— Может быть, придете сегодня вечером к нам на заседание фабкома? — осведомился он. — С народом познакомитесь.

— Не могу, Олег Георгиевич. Именно сегодня и не могу, — признался Козин.

— Неужели служба? — участливо осведомился Плышевский.

— На этот раз — нет. Просто билеты у меня в театр.

— Да ну? А на какой спектакль? — продолжал допытываться Плышевский.

— «Человек с портфелем». Слыхали?

— Я ли не слышал! — усмехнулся Плышевский. — Еще лет так двадцать пять назад смотрел. Это вам, молодежи, он неизвестен. — Он минуту подумал и добавил: — Вот и дочь умоляет свести ее на этот спектакль. И ведь не откажешь, — любовно продолжал он. — Единственная она у меня. Командует отцом как хочет!

В управление Козин в тот день уже не вернулся: помчался домой, чтобы переодеться и не опоздать в театр. Он только успел позвонить Коршунову по телефону и бодро доложил:

— Все в порядке, Сергей Павлович. С обстановкой ознакомился, выяснил интересные обстоятельства и приобрел в помощь двух ценных людей.

— Что ж, — сдержанно ответил Коршунов. — Завтра утром доложите.

«Все еще не доверяет», — с досадой подумал Козин.

Как только за Козиным закрылась дверь, Плышевский позвонил домой.

— Галочка? Очень кстати ты дома. Мы идем сегодня в театр. Ничего, отложи. На что? На «Человека с портфелем». Знаю, что видела. Но я тебя познакомлю с одним человеком, которого ты еще не видела. Очень интересный человек. Заинтриговал? Ну, вот и хорошо, моя радость. Я через полчаса заеду. Одевайся.

После этого Плышевский позвонил администратору театра и договорился о билетах.

Закончив разговор, он довольно усмехнулся своим мыслям и энергично потер руки: это означало, что Плышевский, как всегда, полон энергии и дела идут превосходно.

В театр Козин собирался идти с Сашей Лобановым, но в последний момент тот позвонил по телефону и сказал, что пойти не сможет.

— Так что, браток, попутного тебе ветра. А я уж, так и быть, сегодня выпью за тех, кто… в театре.

— Это где же ты выпьешь?

— А у Гаранина. Девчонке его, оказывается, сегодня год, Иринке, — охотно сообщил Саша. — Целый день подарок искал. Извелся аж. Наконец купил, понимаешь, пароход. Классическая посудина. Пусть девка к морю привыкает! Авось и замуж за моряка выйдет…

Спустя полчаса запыхавшийся и раздосадованный Козин уже продавал билет у входа в театр. Выстояв затем короткую очередь у вешалки, он с третьим звонком вбежал в зрительный зал и еле разыскал в полутьме свое место.

«Чертов моряк, — подумал он о Саше. — Ну, хоть бы предупредил заранее. Теперь вот торчи тут один».

В антракте он, скучая, вышел в фойе. В большом, от пола до потолка зеркале отразилась его ладная, спортивная фигура в красивом коричневом костюме с красным в белую полоску галстуком, сосредоточенное лицо с правильными, чуть, может быть, мелкими чертами, высокий лоб. Настроение немного поднялось: втайне Михаил гордился своей внешностью.

Кружась в потоке людей по небольшому фойе, он с независимым видом заложил руки за спину и старался как можно безразличнее рассматривать окружающих.

Михаил уже дважды обогнул фойе и направился к буфету. И вот тут-то совершенно неожиданно он увидел у стойки высокую худощавую фигуру в черном, отлично сшитом костюме, блеснули золотые ободки очков на длинном костистом лице, и Михаил сразу узнал Плышевского.

Рядом с ним, спиной к Михаилу, стояла стройная невысокая девушка; ее рыжеватые с бронзовым отливом волосы крупными локонами лежали на плечах, удивительно красиво гармонируя с темно-зеленым платьем. Михаил в замешательстве остановился.

Но Плышевский уже заметил его, приветственно поднял руку и что-то весело сказал девушке. Та оглянулась, и Михаил увидел милое, оживленное лицо с легким румянцем на щеках и большие, выразительные глаза, смотревшие на него чуть смущенно, но с явным интересом. Козин почувствовал невольное волнение: девушка была очень красива.

Михаил подошел.

— Знакомьтесь, — непринужденно сказал Плышевский. — Это моя дочь, Галя. А это, Галочка, тот самый Михаил Ильич Козин, о котором я тебе сегодня говорил. Человек необычной, трудной и опасной профессии, тот, кого в старину называли сыщиком. Дело это требует огромного мужества, находчивости, ума, знания людей и жизни, короче — особого призвания, редкого таланта. Михаил Ильич, как мне кажется, — замечательный сыщик. А я ведь кое-что понимаю в людях!..

— Вы меня что-то уж очень пышно представляете, — скромно улыбнулся Михаил, в глубине души довольный такой неожиданной рекламой.

— Нисколько, — поспешил возразить Плышевский.

— Ой, как интересно! — всплеснула руками Галя, с нескрываемым восхищением глядя на Михаила. — И вам не страшно? Правда, ужасно глупый вопрос? — Она рассмеялась. — Но я, знаете, такая трусиха! Папа меня прямо ошеломил вашей профессией. Значит, вы работаете в милиции, да?

— В уголовном розыске, — уточнил Михаил. «Милиция» показалась ему сейчас чем-то слишком прозаичным и грубоватым.

В этот момент Плышевского кто-то окликнул, и он с улыбкой сказал:

— Простите, друзья. Вы тут погуляйте пока.

Когда он отошел, Михаил нерешительно предложил:

— Давайте, действительно, пройдемся.

— Конечно, давайте, — весело согласилась Галя.

Он осторожно взял ее под руку и при этом ощутил такой трепет, что невольно сказал самому себе: «Ну, вот, кажется, разбился о риф, тону», — и радостно улыбнулся.

— А чего вы улыбаетесь? — лукаво спросила Галя.

— Просто рад, что вас встретил, — признался Михаил. — Товарищ меня подвел, и вот скучал тут один.

— Да? А я знала, что вы будете, и ужасно хотела посмотреть на живого сыщика. — Она засмеялась и, чуть покраснев, добавила: — Ужасно глупо, да?

Это «да» получилось у нее так мило, так искренне и по-детски наивно, что Михаил вдруг почувствовал необычайный прилив нежности к этой девушке. Рука его дрогнула, и Галя почти машинально прижала ее к себе.

— Вы мне расскажете что-нибудь о вашей удивительной профессии? — с запинкой спросила она.

— Когда-нибудь потом обязательно расскажу, — ответил Михаил, как бы протягивая невидимую нить в их общее будущее.