Читать интересную книгу Перед тобой земля - Вера Лукницкая

Перевалив Главный Кавказский хребет, Лукницкий отделился от спутников и в море. Нанимался на шхуны, и не было порта, какого он не посетил бы. Его пленили и Новороссийск, и Керчь; он забирался во всякие морские уголки - в Скадовск и Джарылгач, Херсон и Поти; он объездил все без исключения населенные пункты побережья от Батуми до Одессы. Попадал в жестокие штормы, горел на траверзе Ялты, в совершенстве изучил лоцию Черного моря, знал все створные огни маяки и множество историй, удивительных и интересных... Сочинял стихи, печатал их там же, в газетах "Красный черноморец" и "Норд-ост". В то же время шли его публикации и в центральных журналах. В его поэтическом сборнике "Переход" - поэма "Каботаж", "Сказ о банде Сапожкова", "Баллада о топоре", стихи о Даниле Горелове; в московском издательстве "Зиф" - роман "Мойра".

ИЗ ДНЕВНИКА ЛУКНИЦКОГО

31.07.1928, Туапсе

...Из Батума вышел на парусном моторном судне "Сергей Преображенский" в Сухум. Там работал на разгрузке, затем отправился в Гагры, с заходом в Пицунду - чудесное место с сосновым лесом. В Гагры пришел вечером и, выйдя на берег, увидел Тихоновых и ту девушку, которая шла вместе с нами по Военно-Сухумской дороге. Встреча была неожиданной и тем более приятной. Весь вечер пробыли вместе. Ночевать отправился к Тихоновым.

ИЗ ПИСЬМА РОЖДЕСТВЕНСКОГО

23.07.1928

Дорогой Павлик, геленджикский краб, я тебе завидую! Ты каждый день идешь и плывешь, куда тебе вздумается. А я увяз на неопределенное время в болоте. Да, только так и можно назвать этот проклятый Майкоп, город, у которого душа спрятана в самый обыкновенный мучной мешок!

Хочется мне на север, в Петербург, в свою комнату у Царскосельского вокзала. Пора мне писать. Стихи по осени считают, а я не писал еще ни строчки.

Спасибо за кавказский привет. Теберда у меня на очереди.

Грустно, что это лето не проводим вместе.

Будь я императором, я прибавил бы особым рескриптом к твоей фамилии "Павел Верный".

Крепко тебя обнимаю - верный спутник, пылкий друг пространства, поэт разграфленных таблиц и неисправимый энтузиаст.

Вс. Рождественский

... И как красавица, шнуровкой

Стянувшая тугой корсаж,

Она матросской дрессировкой

Повиновала такелаж

.........................................

Порты и пристани сбегались

И в белый камень одевались,

Когда она кидала зов

И черной розою ветров

Ум капитана украшала,

И влажной поступью цыганской,

Скользя вдоль ночи океанской,

Двуякорную песню шало

Гремушным голосом бросала.

ИЗ ДНЕВНИКА ЛУКНИЦКОГО

1.08.1928, Туапсе

С утра - к капитану порта, в контрольный пункт ОГПУ и на шхуну. Попал к завтраку - помидоры, барабулька, хлеб. Угостили и меня. На "Озирисе" выгружали дыни. Я взялся помогать. Перекидывали с рук на руки и в арбу. Переругивались шутя. Много гнилых дынь - торговец терпит убыток, но фрахт уплатил честно.

Окончили разгрузку. Приводим шхуну в порядок: моем палубу, подметаем трюм. Взяли отход. Подтянули якорь, стали поодаль от мола. Капитан видел, что торговец оставил на шхуне мешок с мукой. Попросил у соседней шхуны шлюпку (своя уже поднята на палубу), отправил ее к торговцу. Матросу дал за это дыню.

Капитан хотел выйти вечером, чтобы к рассвету попасть в Архипо-Осиповку для погрузки дров и вечером выйти в Керчь. Но задержали два плавучих крана, входивших в порт на буксирах и отдававших якоря. Мы боялись, что они нам "пересыпят якорь", и подтянулись еще. Вышли в полночь, при полной луне и норд-осте. Я помогал команде поднимать якорь, парус. Ветер пять баллов, холодный, Подняли "фок", идем узлов 6.

Часа в 2 лег наконец на палубе. Идем ночью для экономии рабочего времени.

2.08.1928, Керчь

... Сегодня на рассвете на шхуне "Озирис" прибыл в Керчь. Путешествие было превосходным: плавание в море, без заходов в промежуточные порты напрямик Туапсе, Керчь - лучше в тысячу раз, чем мучения от жары и работы на пароходах. Капитаны и команда быстро становятся моими друзьями, впечатлений много...

16.08.1928, Ялта

... В Ялте - крупный строительный сезон и есть большая потребность в технических силах. Решил пока устроиться здесь десятником на ремонтно-строительные работы, основываясь на том, что уже работал десятником десять лет назад.

МАНДЕЛЬШТАМ И ЛУКНИЦКИЙ - АХМАТОВОЙ

25.08.1928

Дорогая Анна Андреевна,

Пишем Вам с П. Н. Лукницким из Ялты, где все трое (Мандельштам был с женой - Надеждой Яковлевной. - В. Л.) ведем суровую трудовую жизнь.

Хочется домой, хочется видеть вас. Знаете, что я обладаю способностью вести воображаемую беседу только с двумя людьми - с Николаем Степановичем (Гумилевым. - В. Л.) и с вами. Беседа с Колей не прервалась и никогда не прервется.

В Петербург мы вернемся ненадолго в октябре. Зимовать там Наде не велено.

Мы уговорили П. Н. остаться в Ялте из эгоистических соображений. Напишите нам. Ваш О. Мандельштам.

Дорогая Анна Андреевна!

Сегодня меня приняли на службу десятником, и сегодня же рабочком уволил меня со службы, п. ч. здесь другие кандидаты, из "выдвиженцев". Но все же работаю все это время на сдельной, очень утомительной и грязной работе делаю обмеры и планы подвалов. Устаю.

Уеду из Ялты, как только заработаю денег на дорогу до Одессы, - через неделю-полторы.

Сейчас 8 часов вечера, я пришел к О. Э. прямо с работы; приятно провести этот вечер не в одиночестве. Сегодня получил письма из Одессы. Мама пишет о Вас, о том, что Вы нездоровы. Не надо, не надо; поправляйтесь скорее.

Приду домой, буду думать о "Костре"1 и вспоминать стихи.

О. Э. напрасно пишет о своем эгоизме, даю Вам слово.

Мне грустно сейчас на юге, но надо работать - все это довольно унылая авантюра.

Целую руку. И мне, и мне напишите. Ваш Лукницкий.

ИЗ ДНЕВНИКА ЛУКНИЦКОГО

26.08.1928

Сегодня в Ялту пришла знакомая мне шхуна "Озирис" и идет во вторник или в среду опять в Скадовск. Капитан зовет меня с собой, предлагает опять работу. Я подумал и решил ехать, пожить там немного, чтобы пописать, а оттуда двинусь через Голую Пристань, Херсон и Очаков - в Одессу. Сейчас иду в Гаспру к Вс. Рождественскому.

На шаланде "Голубка" ходил на остров Джарылгач, а оттуда к соляным промыслам, к пустынным устричным отмелям и островам, где живут миллионы пронзительно и громко кричащих бакланов, чаек, "мартынов" и разных других, где цапли не боятся людей, а дельфины живут в домашней обстановке - лежат на песке и медленно и лениво жуют рыбу, которая сама лезет в рот. Ловил камбалу, дрессировал ящерицу, после работы бродил по почве, усыпанной устричными ракушками. Все это - Бретань, Нормандия, все, что угодно, только не Черноморское побережье. А теперь на парусно-моторном судне "Красный казак" попал в Хорлы, самый затаенный уголок в Черном море, одинокий, тихий и заброшенный. С рассветом отсюда отправляюсь на том же судне в Херсон, а из Херсона поеду через Очаков в Одессу. Пишу на палубе под аккомпанирующую ругань грузчиков, выносящих из трюма пшеницу и уголь, сейчас тоже начну работать.

Здесь не море - медузья каша, но я все-таки купался и плавал, ловко лавируя между этими жестоко жгущими "розами моря"...

17.09.1928

...Сегодня утром на парусно-моторном судне "Красный казак" попал в Херсон. А сейчас по Днепру среди камышей на пароходе "Воровский" иду в Голую Пристань. Завтра на "Озирисе" отправляюсь в Очаков и Одессу. Путь из Хорлы в Херсон был увлекательным, как всегда, и странно было менять море на реку, но Днепр - хорошая, глубокая река, и рыбаки ее любят...

Все эти горно-морские путешествия, безусловно, расширяли кругозор, закаляли. Однако чувствуется, что "вояжи" уже не удовлетворяли Павла Николаевича полностью. У него появилась потребность в более глубоком понимании жизни. Тогда он и написал Ахматовой: "Мне грустно на юге, но надо работать - все это довольно унылая авантюра". Он был не против таких авантюр, наоборот, ощущал их пользу. Почему бы не поработать в летнее время на южном берегу рабочим или матросом, чтобы заработать на очередной рейс и многое увидеть? Но все хорошо в свое время. Путешествия по Кавказу и Крыму, как бы они ни были заманчивы и приятны, переставали его интересовать как самоцель. Он начал приходить к мысли: чтобы стать писателем, надо видеть жизнь не со стороны, а быть постоянным и активным участником ее. И стремление к более глубокому познанию людей и жизни национальных окраин страны не случайно привело его на Каспий, а затем дальше - на Памир.

Но до этого было одно важное письмо...

ЛУКНИЦКИЙ - ФЕРСМАНУ

11.05.1929

Глубокоуважаемый Александр Евгеньевич!

Я решаюсь обратиться к Вам с просьбой, имеющей для меня громадное значение. В 1925 году я окончил Ленинградский университет по этнолого-лингвистическому отделению. Моя специальность - литература, поэзия. Имею книгу стихотворений, сотрудничаю в ленинградских лит.-худож. журналах, состою членом правления Л/о Всероссийского Союза поэтов и членом Вс. Союза писателей. В настоящее время занялся также и беллетристикой: мною написан роман, который, предполагаю, выйдет в одном из здешних или московских издательств.