Выбор иностранцев для организации схрона весьма понятен — им труднее передать информацию о кладе местным татарам и русским, труднее воспользоваться своими знаниями в случае благополучного возвращения на Родину в тысячах километрах от клада.
Также не исключено, что золото было заранее обговоренной долей легионеров за их участие в захвате золотого запаса. В связи с чем характерно признание 21-летнего мичмана Народной армии Георгия (Генриха) Мейрера: «Дело обороны Казани складывалось печально: чехи утратили интерес к Гражданской войне…» Может быть, потому и утратили, что обрели золото, ради вывоза которого хотелось выжить, а не рисковать своей жизнью?
Характерно, что командовавший в Казани чешскими и словацкими легионерами Йозеф Йиржи Швец застрелился 25 октября 1918 года, оставив после себя посмертное письмо: «Я не могу пережить этот позор, который покрыл нашу армию. Всё лучшее в нас, наша честь, уничтожено».
Отчаянным шагом командир протестовал против превращения своей боевой части в банду мародеров. Но мародерам нужно иметь с собой хотя бы часть драгоценностей, чтобы превратиться в отряд самоохраны своих жизней ради использования в будущем награбленного имущества…
Похоже, что западнославянский легион — ударная сила антибольшевистской коалиции 1918 года, соприкоснувшись с золотом, разложилась так же, как и наполеоновская армия, разграбившая Москву в сентябре 1812 года…
Интересно, что в 1929 году к предполагаемому месту захоронения клада представители французского банка начали движение от села Калинине, в 7 километрах к востоку от Высокой Горы, на развилке дорог Сибирского тракта. Причем этот маршрут движения к кладу — по столбовой дороге — для кладоискателей ни к чему не привел. Они пришли к месту захоронения проселочной дорогой через деревни Савиново и Караваево, которые сегодня стали микрорайонами в северной части Казани.
Анализируя протоколы экспедиции и сравнивая их с транспортной сетью местности, нетрудно предположить, что строго на север глухой дорогой уходил груженый караван, а по тракту в районе Высокой Горы караван возвращался обратно. Вот, возможно, почему представителям французского банка, никогда не бывавшим в этих краях, разбирая названия ориентиров в обратном порядке, по записям поляка 1918 года, в 1929 году в течение двух суток не удалось выйти в район захоронения.
Зато следование другим маршрутом, в той же последовательности прохождения деревень, как в 1918 году, позволило участникам экспедиции достичь желаемого района в течение шести часов — по раскисшей от октябрьских дождей грунтовой дороге, на маломощных авто.
По заверениям крестьян деревни, в окрестностях которой участники экспедиции искали следы клада, сводный отряд КОМУЧа, сопровождавший тяжелогруженые грузо-
вики, имел на своем вооружении артиллерию. А Вячеслав Ветеско позже утверждал, что на обратном пути (под Высокой Горой?) отряд напоролся на красных, в результате боя чудом выжил только его тяжелораненый брат Константин.
Интересно, что боевые действия под Высокой Горой развернулись 22 августа. В то время как 19 августа ушел последний пароход с золотом.
Еще раз вспомним некоторые обстоятельства. Согласно данным ведомости «О наличии и движении золота особой кладовой Казанского Отделения Государственного Банка» за август 1918 года, «золотая кладовая» опустела к 20 августа
1918 года. А к 23 августа в работах по эвакуации ценностей банка уже не участвовали старшие служащие банка А.И. Кесарев, А.В. Козлов и В.В. Кимбор, поскольку они были назначены в «командировку по эвакуации золота в Самару» и не вернулись. Причем убыли не на пароходе…
Так наступление ли вели войска КОМУЧа под Высокой Горой или порожний караван возвращался в Казань и напоролся на красных партизан, которые исполняли приказ командующего войсками Восточного фронта Вацетиса о выдвижении?
21 августа Вацетис предписал командующему 2-й армией В. Блохину подойти к Казани и объединить в своих руках операции войск, действующих со стороны Вятских Полян и Арска на Казань, а также установить прочную связь с левым флангом 5-й армии, находящимся в районе деревни Осиново. Одновременно Вацетис предложил бывшему полковнику Петру Славену, командовавшему 5-й армией красных, принять решительные меры для связи с группой войск 2-й армии под командованием Азина. ПОСЛЕ занятия азинцами деревни Высокая Гора (т. е. 21 августа деревня еще не была занята) Славену приказывалось принять общее руководство всеми войсками, действующими под Казанью.
По мнению автора расследования, именно бой 22–25 августа с неожиданно двинувшимися из Арска к Высокой Горе «красными» и породил одну из загадок с пропажей части золотого запаса. В контексте других событий, связанных с эвакуацией ценностей, все совпадает по времени. И, вполне вероятно, именно этот бой привел к тому, что выжил всего лишь один легионер, участвовавший в организации золотого захоронения.
…22 августа легендарный террорист Борис Савинков наконец-то пробрался через линию фронта к своим сторонникам в Казани.
Военный перелом под Казанью
27 августа 1918 года в Берлине полномочный представитель Совнаркома Адольф Иоффе подписал «дополнительный протокол» к мирному Брест-Литовскому соглашению между Советской Россией и странами Четверного союза. Согласно протоколу, большевики соглашались выплатить Германии контрибуцию в размере 6 миллиардов марок. Выплата ценностей должна была пройти с сентября по декабрь 1918 года.
Как покажут события, договоренность была реальной. 10 сентября первый эшелон с 42,86 тоннами золота направился в Берлин по железной дороге…
Однако хранилище Казанского отделения Народного банка к моменту подписания дополнительного протокола по-прежнему удерживали войска КОМУЧа. И не просто пассивно обороняли, а наступали: 28 августа ударная группа полковника Каппеля, срочно вернувшаяся из-под Симбирска, в составе 2 тысяч пехотинцев, 340 кавалеристов, 14 орудий и 20 пулеметов, ударила в тыл 5-й армии большевиков — в район Свияжска, где размещался штаб наркома Троцкого.
В операции приняли участие все видные эсеры — представители самарской власти в Казани Лебедев и Фортунатов, а также и сам Савинков. Ктому времени боевики казанского отделения «Союза защиты Родины и свободы» в полном составе влились в ряды «народной армии» КОМУЧа.
Писатель (а тогда матрос Волжской флотилии) Всеволод Вишневский вспоминал: «28 августа отборный белый отряд, под командой Савинкова и Швецова, обошел наш фронт и обрушился с тыла. Положение создалось весьма трудное». Под «Швецовым», Вишневский, вероятно, подразумевал чеха Йозефа Йиржи Швеца.
На самом деле это проявил себя вернувшийся Каппель, который решил своим излюбленным маневром обойти позиции противника и неожиданным ударом внести панику в его ряды. Однако в данном случае ему это не удалось. Небо над Казанью было нашпиговано аэропланами Троцкого. И потому летчик Я. Конкин сверху обнаружил движение колонны войск и доложил об этом в штаб 5-й армии.
29 августа Каппель разделил свои силы. Он с двумя офицерскими батальонами штурмовал Свияжск, в то время как Савинков с кавалерийским эскадроном переправился через Волгу и вернулся ближе к Казани — к железнодорожной станции «Обсерватория», чтобы не дать красным возможности прийти на помощь Свияжску.
Ключевым в тот день оказался бой за стратегический железнодорожный мост через Волгу. В рукопашной атаке красные дрогнули и бросились бежать.
«Но враг не учел, что может сделать красная флотилия (Волжская военная флотилия. — В.К.). Быстрым ходом она двинулась к Романовскому железнодорожному мосту, где орудовали белые, и подкрепила отступавшие красные части», — писал участник боев Вишневский.
Для Каппеля рейд моряков оказался полной неожиданностью. Дело в том, что под Свияжск прибыли миноносцы Балтийского флота «Прочный», «Прыткий» и «Ретивый». Их перегнали красные по Мариинской системе каналов. Чтобы провести морские корабли по речному мелководью, накануне с них были сняты орудия, на борт загружено минимальное количество топлива, откачена балластная вода. По прибытии в Нижний Новгород на Сормовском заводе орудия в течение нескольких дней были вновь установлены и корабли отправлены в район боевых действий. Миноносцы прибыли буквально перед наступлением Каппеля — 27 августа.
Усиливающийся численный перевес красных, наличие в войсках Красной Армии авиации, миноносцев Балтфлота и расстрелы дезертиров по приказу Троцкого в корне переломили ситуацию под Свияжском.
«Ночью из Нижнего Услона пришло донесение от сербов, что они не в силах выдерживать наступление красных и завтра принуждены будут отходить, отдав им Нижний Услон, — вспоминал Василий Вырыпаев, в 1918 году — 27-летний командир 1-й отдельной конной батареи “народной армии” КОМУЧа. — Это могло оголить наш фланг и дать возможность красным оказаться в тылу Народной армии, Каппель принужден был отказаться от Свияжска и идти на помощь сербам».