Брендетта и Нарцисса соседству со мной не шибко обрадовались, однако промолчали. Скандалить при всём честном народе Нарциссе не позволяла очевидная робость характера, а Брендетте – то самое воспитание, похвастаться коим я не могла.
Ужин оставил впечатление тягостное, по предгрозовому тревожное.
Куча людей в зале, не только придворные, но и слуги, разносящие блюда и подносы, разливающие вина и предлагающие кувшины с водой и полотенца для омовения рук перед едой.
Музыканты, играющие на отдельном балконе.
Стражники при входе.
И половине присутствующих крайне любопытно взглянуть поближе на избранных вообще и нечестивую островитянку в частности. Понятно, что развлечений при дворе меньше, чем можно вообразить, коротая вечер за просмотром исторического фильма, а жизнь простого народа и страны в целом мало кого из здешних обитателей волновала, но быть цирковой собачкой, клоуном на потеху зрителей тоже удовольствие сомнительное.
Перемены блюд, тянущиеся со скоростью автомобильной пробки.
Тяжёлая еда. Во всяком случае, для меня. Я старалась, как все, брать чуть-чуть, но блюд много, я в жизни столько за раз не видела. Что-то тяжёлое, что-то острое, что-то жирное, что-то, наоборот, пресное и суховатое и так, казалось, без конца.
Когда приём пищи всё-таки подошёл к какому-никакому логическому завершению, слуги сноровисто убрали со столов и отодвинули их к стенам, освобождая место в центре зала. С высочайшего соизволения объявили танцы и первыми танцевать позвали дев жребия. Хотя как позвали – Стефанио, безошибочно отыскав наш стол взглядом, выразил желание посмотреть на несравненную грацию и красоту прелестных избранниц, цвет благословенной империи. Девушки молча поднялись, натягивая очаровательные улыбки, выражающие должный восторг от сей высокой чести, и вышли на середину зала.
Я осталась сидеть.
На полпути Жизель заметила, что в их стройных рядах не хватает бойца, то есть плясуньи, и метнулась ко мне.
– Асфоделия, идём.
Я отрицательно помотала головой.
– Почему? – Жизель понизила голос и посмотрела выразительно. – Император велел.
Как там сказал Эветьен?
Не привлекать лишнего внимания.
Вот я и сижу тихо и по возможности не отсвечиваю.
– Я не могу, Жизель, – прошептала я.
– Отчего?
– Я не умею танцевать, – призналась, подавшись к Жизель.
– Не умеешь? – повторила девушка недоверчиво.
– Не умею.
– Тебя не учили?
– Нет. Поэтому не хочу позорить ни себя, ни вас.
Брендетта и Нарцисса встали в центре, облитые мягким сиянием сфер, точно светом софит, оглянулись на нас нетерпеливо. Жизель осмотрелась, отошла, поманила одну из девушек, сидевших за тем же столом. Возражений относительно подмены не последовало, девушка с куда более искренним восторгом присоединилась к избранным, Стефанио сделал вид, будто ничего не произошло.
Я тоже сделала вид. Будто в упор не замечаю, как начали коситься в мою сторону.
Танцевали девушки что-то степенное, торжественное и очень неспешное под столь же медленную, немного заунывную музыку. В самих движениях нет ничего сложного, шаг туда, шаг сюда, поворот, приседание, но, не зная ни фигур, ни последовательности, просто так не повторишь. Спина прямая, подбородок вздёрнут, взор устремлён в неведомые дали, руки порхали красиво, плавно, словно птичьи крылья, и ни одной ошибки, никто не споткнулся, не налетел ненароком на партнёрш и не наступил на подол, свой ли, чужой. Под завершающие аккорды девушки раскланялись, музыканты заиграли другую мелодию, пободрее, и на середину потянулись другие пары, невольно загораживая сидящих у стен от монаршего внимания. Церемонные па сменились прыжками и притопываниями, вызвавшими у меня ещё больший ужас, чем прошлый танец. Надо полагать, элегантный вальс и всякие там менуэты и прочие кадрили в этом мире пока не танцевали.
Интересно, если я попробую сбежать из зала, то скоро ли меня хватятся? И удастся ли самостоятельно добраться до покоев?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
А если разыскать Тисона и сбежать с ним? Нет, не за тем, о чём можно подумать. С Тисоном надёжнее и спокойнее, только и всего…
– Фрайнэ Асфоделия.
Я медленно подняла глаза на возвышающегося надо мной Шевери. Правда, не того, о котором думала.
– Фрайн Шевери, – по крайней мере, я уже усвоила необходимость отвечать повторением чужого имени.
– Что вы здесь делаете? – требовательно вопросил Эветьен.
– Сижу.
– Император попросил дев жребия станцевать. Вы имеете представление, как выглядит ваш публичный отказ?
Да что ж он неуёмный-то такой?! А ну как Стефанио так опечалится из-за моего отказа, что спать ночами перестанет и травму моральную заработает.
– Фрайн Шевери, я делаю ровно, о чём попросили, то есть на чём настояли вы – не привлекаю к себе большего внимания, чем уже есть, – парировала я как можно спокойнее.
– Вы полагаете, будто отказ Его императорскому величеству не усилит внимания к вашей особе?
– Я полагаю, что вряд ли кто-то оценит по достоинству моё неумение танцевать.
– Вас не учили придворным танцам? – в отличие от Жизель, недоверчивое удивление Эветьена данным фактом было пронизано усталым скепсисом.
– Нет.
– Вас хоть чему-то полезному учили?
– Чему-то да учили.
– Похоже, надо проверить информацию, – заметил Эветьен, не обращаясь ко мне. – Мне начинает казаться, что вы вовсе не благородная фрайнэ.
– Кто знает, – отозвалась я и с изумлением уставилась на протянутую мне руку. – Вы что?
– Идёмте, – велел Эветьен.
– Куда? – опешила я.
– Танцевать.
– Но… я же сказала, что не умею!
– Это не так сложно, как выглядит, – не дожидаясь моего согласия, Эветьен взял меня за руку и потянул за собой, вынуждая встать со скамьи.
Я едва успела подхватить край юбки, дабы не запнуться на радостях. Осмотрелась в панике, пытаясь найти Тисона, но мой рыцарь словно сквозь землю провалился. И это называется «быть при вас почти неотлучно»?
К счастью, Эветьен предпочёл не тащить меня в самую гущу танцующих, но остановился ближе к краю, среди пар, выстраивающихся в несколько рядов. Мелодия опять сменилась, на сей раз на нечто среднее между степенностью первой и задорным ритмом второй, и пары раскланялись, взялись за руки и повернулись боком друг к другу.
– Поклон, – скомандовал Эветьен, но тут же нахмурился, не иначе как реверанс мой припомнив. – Хотя нет, не стоит.
И на том спасибо.
Я огляделась заново, отмечая движения других пар в надежде, что смогу повторить за ними.
– Повернитесь. Смотрите прямо перед собой, а не глазейте по сторонам, словно выискиваете кавалера посимпатичнее.
– Я не выискиваю.
– Знаю, – мужчина окинул меня оценивающим взором искоса, убеждаясь, что я стою как нужно. – Два шага вперёд, один назад… медленнее, фрайнэ, медленнее.
Спасение благородным рыцарем отменяется, придётся отрабатывать трудовую… тьфу, то есть танцевальную повинность до победного финала.
– И снова… ещё раз…
С ума сойти какие развесёлые танцы! Ну хоть не прыгают и то хлеб.
– Ещё раз… Как видите, и впрямь ничего сложного. Если я могу… а я, говоря по чести, не самый искусный танцор в этой зале… то почему не можете вы?
– Действительно, – пробормотала я.
– Теперь поворот…
Я повернулась.
– В другую сторону! – Эветьен поймал меня в объятия, удерживая от столкновения, и я сообразила вдруг, что впервые вижу его лицо настолько близко. Прежде то он соблюдал дистанцию, то я не рисковала смотреть ему в глаза.
И он ко мне прикасался! Дело не в самих прикосновениях, но в факте, что Эветьен вообще снизошёл до прямого физического контакта со мной. До того порой возникало ощущение, что он и стоять слишком близко ко мне брезговал, будто я одним своим присутствием могла испортить честному мужику всю выстраданную репутацию.
– Простите, – подавив приступ внезапного, неуместного смущения, я поскорее высвободилась из мужских рук и по примеру других танцующих изобразила кривенький полукруг, вынудив девушку справа шарахнуться от меня.