– Вадим скоро должен студентов подогнать, – продолжал шеф. – Какая-никакая, а помощь. И придется поработать сверхурочно.
– Да я уж поняла, – пробурчала я. – Чувствую, в ближайшее время скучать не придется.
Студентов оказалось трое. Маловато, но, учитывая вчерашний денек, удивительно, что и эти до кафедры доехали. Вадим вскрывал труп, подробно объясняя, что к чему, студенты жались друг к другу, почти не задавая вопросов. Странно. Обычно к пятому курсу народу море по колено, а сфотографироваться с органокомплексом в руках едва ли не дело чести – будет чем шокировать приятелей. То ли события, напоминающие дурдом, подействовали, то ли трупов все же многовато для неподготовленной психики. Впрочем, мне-то что за дело? Своих забот хватает.
Я как раз закончила с описанием, когда Вадим подвел длиннющего парня с рыжими вихрами, торчащими из-под колпака.
– Вот тебе подмога. Отпустить я их должен в одиннадцать-пятьдесят.
– Ясно, – я перевела взгляд на студента. – Как зовут?
– Вася.
– «Вася», – передразнила я. – Вы доктор, привыкайте. Василий?..
– Иванович.
Да уж, повезло парню. У родителей явно было извращенное чувство юмора. Тем не менее.
– Лечебник?
– Да.
– Я так понимаю, Василий Иванович, теорию вы знаете. Того, что сейчас показал преподаватель, вам хватит для самостоятельной работы или лучше повторить?
– Лучше повторить.
– Хорошо. Давайте так: я работаю, вы рассказываете, что видите и как бы писали протокол. Ошибетесь – поправлю. После этого, пока я работаю со следующим, вы заполняете документы. Я проверяю, и, пока составляю свой акт, вы вскрываете следующего и описываете. Будут вопросы – зовете меня. Понятно?
Он кивнул.
– Вот и славно. – Я глянула на его руки, поморщилась. – Перчатки у вас дрянь, возьмите нормальные вон в той коробке, и приступим.
Студент оказался толковым, вскрытие провел честь по чести. Медленно, правда, пока он с одним возился, я с двумя управилась, но все помощь.
– А можно я останусь? – спросил он, глядя на часы. – У нас потом лекции по социальной медицине и стоматологии. Скука смертная.
– Здесь веселее, что ли?
– Здесь я помочь могу, а не дрыхнуть две пары. Видно ведь, что рук не хватает.
– Пусть остается, – вмешался шеф. – Работы и правда непочатый край.
Что ж, пусть остается. Хотя по большому счету наши усилия сейчас можно сравнить с попыткой вычерпать океан чайной ложной. Тридцать-сорок минут на труп, еще двадцать – на оформление акта, ту его часть, что можно написать, не дожидаясь лабораторных исследований. Итого – если шеф не пробьет разрешение не вскрывать вчерашних, через несколько дней мы будем завалены подгнивающими трупами. А что пробьет – сомнительно. Чиновники от медицины руководствуются не здравым смыслом, а некими высшими соображениями. Например «кабы чего не вышло» или «задница у меня одна». Теоретически они правы, под шумок можно много чего наворотить. «Приспать» ненужного ребенка. Помочь зажившейся на этом свете бабульке покинуть бренный мир, чтобы освободить жилплощадь. Раз и навсегда решить проблему с надоевшим супругом и не делить совместно нажитое имущество. Но никакие высшие соображения не изменят главного: исследовать все тела мы не в состоянии. И при таком темпе работы, как сегодня, проглядеть причину смерти – раз плюнуть.
– Мы тоже останемся, – вмешалась девушка. – Какая уж тут стоматология.
Шеф глянул на часы.
– Хорошо. Только, доктора, не обижайтесь, но сперва побудете на побегушках. Сейчас мы скинемся, смотаетесь в магазин, тут через квартал. Поднимемся на кафедру, пообедаете с нами. Потом продолжим работать.
– Война войной, а обед по расписанию? – хмыкнула девушка.
– Да. Если хочешь, чтобы мозг служил тебе верой и правдой, его нужно кормить. Тем более, когда война.
Пока студенты бегали, я звякнула Иву, предупредила, чтобы домой не ждал. Душ в здании есть, переночевать можно на кафедре. Судя по тому, что я слышала краем уха во время работы, никто из наших домой тоже не собирался. Тем более что шеф обещал доплату за сверхурочные часы. Если обещал, значит, сделает.
Трупы везли. Полиция, похоже, додумалась до «оптимизации». Вместо того чтобы отправляться на каждый труп по очереди, привозить к нам и возвращаться обратно, сортировала вызовы по домам и загружала машину сразу под крышу. «Скорая» не появлялась ни разу – видимо, им не до трупов, больных хватает, а что их должно быть много – я не сомневалась.
Муж тоже не собирался сегодня ночевать дома. А может, и не только сегодня. К ним, как и к нам, везли и везли, вчера – пострадавших в авариях. Сегодня – тех, кого не довезли вчера, плюс обычный контингент. Человеческому телу не прикажешь отменить острый аппендицит из-за того, что вокруг дурдом. В общем, Иву оставалось только посочувствовать: живые больные бывают крайне невыносимы, а когда их очевидно больше возможностей врача – невыносимы вдвойне.
Ближе к вечеру – студентов мы уже отпустили, но официальный рабочий день еще не закончился – позвонила Аня. Попросила взаймы. На похороны. Ничего странного, погребение – удовольствие дорогое, даже если экономить. А с тех пор как отец ее ребенка растворился в неясных далях, с деньгами у Ани было не очень. Не голодали, но и не шиковали особо, а уж откладывать на черный день и вовсе не получалось.
– Маш, они только за гроб просят пятьдесят тысяч.
– Сколько? Ты что, собираешься заказать гроб красного дерева с наворотами?
Бестактно, конечно, так говорить, и похороны близкого – личное дело. Но…
– Нет. Говорят, это самый простой. – Она всхлипнула. – Маш, я бы продала что-нибудь, но нечего…
– Гони их в шею. Самый простой гроб столько стоить не может. Что за агентство?
– Не знаю. Позвонили сегодня с утра, говорят, мы знаем, что у вас горе, поможем… Маш, думаешь, мошенники? Откуда они знают?
Может, и не мошенники. У ребят из ритуальных агентств прикормленные люди везде. Начмед поликлиники, подписывающий свидетельства о смерти. Или поменьше сошка, через которую проходят подобного рода документы. Человечек в полиции, знающий, куда сегодня выезжали на трупы. Вариантов много, не согласится один – найдут другого. Но чаще всего соглашаются: на то, что платит государство, сыт не будешь, а тут копеечка, и вроде как ничего дурного не делаешь. Родственники и впрямь частенько растеряны, совершенно не зная, куда обращаться.
– Они и визитку оставили. И прайс-лист, тут телефоны есть, – она назвала номер.
Номер я не знала, но посмотреть список недолго. С нами работают все агентства, что есть в городе. Или мы с ними, не разберешь. В наши обязанности входит установить причину смерти и выдать тело, обмытое, одетое и в гробу, причем гроб предоставляют родственники. Вот тут-то и подключается ритуальное агентство. Вообще-то при нашем бюро конторка работает, где все мы на полставки числимся – в подготовке тела к погребению есть нюансы. Мало кто хочет, чтобы близкий, погибший, скажем, в ДТП, лежал в гробу с месивом вместо половины лица. Или начал разлагаться, не дотянув до похорон. Или… да мало ли этих нюансов? Словом, мы получаем приличную прибавку к зарплате, ритуальщики – свою прибыль, государство – налоги, родственники – покойника в лучшем виде. Все довольны. Но поскольку иногда родственники заказывают гроб в «левом» агентстве – все эти конторы мы так или иначе знаем. Телефон был настоящий. Агентство при кладбище. Я перезвонила Ане, посоветовала договариваться с ними о месте для могилы, катафалке и прочем, а с гробом я разберусь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});