Читать интересную книгу Корсары глубин - Томас Ловелль

Три британские подводные лодки последней модели маневрировали совместно, причем две из них столкнулись и пошли на дно. Эсминец, бросившийся к ним на помощь, протаранил третью и отправил ее на присоединение к своим товарищам.

Сам Хеймбург имел в своей практике опасную встречу с неприятельской подводной лодкой. Много месяцев спустя после его победы над «Е-20» он находился в обратном переходе через Черное море в Босфор, идя в надводном положении. Будучи сам истребителем подводных лодок, Хеймбург прекрасно понимал, как надо бояться врага своей же породы. Он не только имел усиленную вахту для наблюдения за морем, но и сам все утро находился на мостике. Когда наступило время завтрака, он приказал принести себе пищу наверх. К шестнадцати часам Хеймбург решил, что прошел уже опасную зону, и направился в свою крохотную каюту отдохнуть. Он лежал там в дремоте, слушая единственную граммофонную пластинку, оставшуюся несломанной, с популярной венской музыкой.

Затем внезапно раздался резкий звук тревоги. Когда он бросился наверх в боевую рубку, то сон и музыка мгновенно выскочили у него из головы. В рубке он встретил всю команду, карабкающуюся по трапу с палубы.

«В чем дело?» — крикнул он наблюдателю. «Неприятельская лодка в 500 метрах», — последовал ответ. Приказание погружаться уже было дано, но ведь в это время лодка противника должна была иметь перед собой превосходную цель. Как только вода сомкнулась над боевой рубкой, Хеймбург взглянул в перископ. Как он и подозревал, торпеда направлялась прямо на «UB-15». Отворачивать от нее было слишком поздно. Он мог только наблюдать.

«Это был действительно счастливый день, — добавил Хеймбург. — Торпеда прошла всего в одном или в двух футах у нас за кормой».

«Торпеда промахнулась!» — крикнул я. Команда снова перевела дыхание. Затем мы стали уходить все глубже и глубже, пока не пришли на безопасную глубину[27].

По окончании рассказа Хеймбурга три офицера-подводника начали обсуждать вопрос о правдивости как союзных, так и германских официальных сообщений в газетах о потопленном тоннаже и уничтоженных лодках. Ясно было одно, что к этим сообщениям всегда следовало относиться с большой осторожностью, так как правительства обеих воюющих сторон разными способами обманывали друг друга.

Например, англичане преднамеренно не объявляли подлинных данных о потопленных ими германских подводных лодках. Считалось, что сам факт исчезновения вышедших в море лодок без объявления причин должен был произвести больший эффект на германских подводников. И, действительно, ни одна фаза подводной войны не была столь ужасна, как эти таинственные исчезновения. Точно так же англичане часто считали, что они потопили ту или иную германскую лодку, в то время как на самом деле она благополучно возвращалась в базу. В течение долгого времени появление масла на поверхности воды служило безошибочным признаком гибели подводной лодки.

Однако, впоследствии, погружаясь и уклоняясь от атаки противника, германские лодки умышленно выпускали некоторое количество масла, которое, всплывая на поверхность, создавало иллюзию, что лодка потоплена. В ряде случаев подобный прием вызывал прекращение атаки.

«Да, — рассмеялся фон Арно де ла Перьер, — капитан Заальвахтер может рассказать вам здесь, как он однажды совершенно невольно выкинул подобную штуку».

Офицер, о котором шла речь, был командиром линейного корабля «Шлезиен», одного из немногих боевых кораблей, которые Германии было разрешено держать после Версальского мира.

«В этот день нас атаковали глубинными бомбами, — начал он свой рассказ, — они рвались повсюду вокруг нас.

Заальвахтер сделал долгую затяжку папиросой и затем продолжал:

— Мы были на «U-94» у Абердина на восточном берегу Шотландии. Всю ночь спокойно провели на грунте.

Утром всплыли, чтобы оглядеться. Первый взгляд в перископ — и о, ужас! эсминец — только в нескольких сотнях ярдов от нас! Он мгновенно заметил наш глаз и ринулся вперед. Мы нырнули настолько быстро, насколько могли. Мы были на двадцати ярдах глубины когда взорвалась первая глубинная бомба. Лодка продолжала идти вниз. Взрывы бомб стали раздаваться повсюду вокруг нас. Эсминец энергично разыскивал лодку, раскидывая повсюду в воде свои бомбы. Некоторые из них щелкали совсем близко около лодки. Слушать, как они хлопают вокруг, отнюдь не является веселым занятием. На пятидесяти метрах глубины мы быстро продули цистерны, чтобы удержаться от ухода на слишком большую глубину. Одна бомба взорвалась так близко от лодки, что мы почт» оглохли от сильного грохота, а сама лодка сотрясалась ужасным образом.

Мы сказали друг другу, что это уже конец, и ожидали, что свалимся вниз подобно балласту, падающему на дно. Но на самом деле мы путешествовали обратным путем.

Глубомер быстро пошел от пятидесяти метров к нулю. Мы вырвались на поверхность. Глубинная бомба весьма удачно попала в лодку. Она разбила корпус как раз в том месте, где находились, запасы топлива. Масло одной из цистерн вытекло в воду, а его место занял воздух, попавший в цистерны из лодки. Это значительно облегчило лодку и заставило ее всплыть.

«U-94» целиком вылезла из воды. Мы ожидали, что Эсминец сразу же без промедления прикончит нас. Но он в это время уходил от нас самым полным ходом, какой только мог дать. Мы продули свои цистерны как раз после того, как он сбросил свою последнюю бомбу. Продутие систерн вызвало появление на поверхности воды огромного пузыря воздуха. Так могла сделать только тонущая подводная лодка. Затем всплыло содержимое нашей поломанной топливной цистерны. Это окончательно успокоило Эсминец. Убежденный, что уничтожил нас, он ушел в сторону для того, чтобы донести о своей победе. Его командир получил впоследствии орден, а мы, неожиданно оставленные в покое, пошли домой.

— И еще одно чудесное избавление от опасности, — воскликнул Заальвахтер, — внезапно став особенно серьезным.

Мы находились в крейсерстве и получили радиограмму, извещающую о том, что весь британский флот вышел в море. Мы пошли в надводном положении к месту нахождения противника со всей быстротой, на которую только были способны. Когда пришли в указанный район, то увидели в воздухе свой цеппелин.

«Видите ли вы неприятеля?» — запросили его по радио.

Ответа на наш запрос не было. Возможно, что цеппелин не принял радио. Затем на горизонте сразу же появились британские крейсера. Мы погрузились и пошли на сближение. Выглядело так, что удар будет хорош. Идя на позицию для стрельбы по большому крейсеру, я уже был готов отдать приказание выпустить правую носовую торпеду, как вдруг увидел водяной фонтан близ корабля. Оказалось, что цеппелин сбросил бомбы в нашу цель. Маневрируя, чтобы избежать бомб, крейсер внезапно изменил курс. Этот поворот сорвал нашу атаку.

Другой возможности дать торпедный выстрел нам не представилось, что вызвало на борту некоторое количество тихой ругани. Мы бесполезно крейсеровали в поисках чего-нибудь, что можно было бы все-таки потопить. Но ни единой цели не показалось в виду. Затем одному из унтер-офицеров понадобилось зачем-то осмотреть правый носовой торпедный аппарат. И что же? Оказалось, что в нем плотно застрял кусок дерева. Если бы я отдал приказание стрелять по крейсеру или по какой-либо другой цели, именно из этого аппарата, то торпеда должна была бы взорваться в аппарате[28]. Как попал этот кусок дерева в торпедный аппарат, нельзя было выяснить никаким расследованием, никакими самыми остроумными догадками, которые мы только могли придумать».

Глава XIII.

Рассказ фон Арно де ла Перьер о потоплении им торговых судов союзников

Фон Арно де ла Перьер перед войной был командиром минно-торпедной части на крейсере «Эмден». Затем он получил назначение адъютантом к адмиралу Тирпицу. Когда разразилась война, фон Арно де ла Перьер служил в штабе адмиралтейства. Он захотел принять непосредственное участие в боевых действиях и избрал службу на цеппелине.

Но цеппелина с вакантной должностью командира в наличии не имелось. Тогда он пошел на другую крайность, избрав подводную службу, причем вступил в командование лодкой только в январе 1916 года, спустя полтора года после начала войны. Однако, уже в течение ближайших десяти месяцев он возглавил список командиров, потопивших наибольшее количество неприятельских судов. Раз выдвинувшись вперед, он уже не давал никому себя перегонять.

Фон Арно де ла Перьер показал мне свой дневник и фотографии и рассказал о своих приключениях.

«Я начал вести список потопленных судов в тот период, который может быть назван мертвым, штилевым сезоном. Это было летом 1916 года, когда во Франции началось сражение под Верденом.

«Неограниченная» подводная война, благодаря протестам Соединенных Штатов Америки, к этому времени уже прекратилась. Коммерческие суда мы больше не торпедировали, и только в водах вокруг британских островов было потоплено несколько транспортов. Я был послан в Средиземное море и нашел, что оно очень удобно для широкого применения артиллерийского оружия в деле уничтожения торгового тоннажа. Эти воды не были так хорошо охраняемы от наших лодок, как вокруг Англии. Однако, и здесь было достаточно опасностей. Особенно осторожным приходилось быть в отношении судов-ловушек, одному из которых я обязан своим боевым крещением.