теплое прикосновение, хотя близость мужчины немного меня тревожила.
Да что там скрывать, он и сам меня порядком тревожил! Красивый до умопомрачения, уверенный в себе, сильный мужчина незнакомого мира…
— Сейчас я введу тебя в расслабленное состояние, — заговорил Мартин Вебер, не подозревая, что происходило у меня в голове, — после этого начну отсчитывать время назад. Год за годом, Эйвери! Не сопротивляйся… Что бы ни случилось в твоем прошлом, ты должна знать, что я буду рядом с тобой.
— Хорошо! — дрогнувшим голосом сказала ему, потому что никто из тех, кто был мне дорог, не задерживался рядом со мной надолго.
— Для того, чтобы было легче скользить по спирали времени, я немного усилю эффект магией. Но если ты поймешь, что тебе хочется все закончить, просто сожми мою руку. Попробуй!.. Вот так, все правильно. Одного пожатия будет достаточно, чтобы я сразу же вывел тебя из этого состояния. Все понятно?
— Да, — сказала ему. — Мне все понятно, — и мой голос прозвучал словно сквозь пелену.
Похоже, Мартин Вебер уже задействовал ментальную магию.
— Тебе шестнадцать, — мягко произнес мужской голос, и я с трудом вспомнила, что он принадлежал декану Веберу. — Вспомни этот день, Эйвери! Погрузись в него…
Амбар, в котором меня заперли за непослушание и из которого я с легкостью сбежала, чтобы отпраздновать день рождения с Туканом и его парнями.
— Ты станешь моей девушкой, Эйвери? — спросил главарь, протягивая мне букетик пыльных полевых цветов, похоже, сорванных рядом со старым зданием станции, и платье, которое я тотчас же узнала.
Не взяла. Отшатнулась, покачала головой.
Потому что Тукан украл его из лавки миссис Дераж. Много месяцев подряд это платье висело за стеклом витрины, притягивая взгляды горожан. Я тоже порой на него засматривалась.
Похоже, Тукан ограбил ту самую лавку и подарил мне платье, которое знала вся округа.
Ну и глупец!..
— Обещаю, я тебя не обижу, — добавил он, глядя на меня маслеными глазами. — Ты такая красивая, Эйвери, и с каждым днем ты становишься все краше! А с твоим даром открывать двери мы многое сделаем вместе, ты и я! Давай уберемся с этого проклятого острова и отправимся в столицу? Возьмем с собой ребят, если они захотят, и сколотим свою банду…
— Нет, Тукан! — сказала ему. Оттолкнула, потому что он попытался меня обнять. — Я никогда не буду ничьей девушкой. А твоей уж тем более!..
До этого я много раз слышала, как женщины в Длинном доме с придыханием говорили об отце Таккере, мечтая, чтобы он выбрал в любовницы на эту ночь именно их.
Этот ужасный, мерзкий человек!.. Как же мне было противно слушать их речи!
Примерно так же, как и сейчас, когда я поймала на себе сальный взгляд Тукана.
— И вот еще, — сказала я, — платье сегодня же верни миссис Дераж! На Чаверти ты все равно его не продашь. Глупо воровать то, о чем знает весь город!
После чего кинулась прочь. Поспешила в общину, и в банде Тукана с тех пор больше не появлялась.
— Тебе четырнадцать, — продолжал Мартин Вебер. — Вспомни этот день, Эйвери!
— Прими небольшие подарки от меня, — произнес мой учитель. — Пирог и билет на магические двигающиеся картинки. Повезло, их как раз привезли на Чаверти.
— Ох, — отозвалась я с придыханием, — мне всегда хотелось на это посмотреть!
— Эйвери, я мечтаю забрать тебя к себе, — немного помявшись, добавил учитель, — но мой разговор с отцом Таккером прошел не так, как мне хотелось бы. Он не дал своего позволения. Я не смогу тебя удочерить, поэтому, к сожалению, ты останешься в общине.
— А что, если я сбегу и буду жить у вас? — с надеждой спросила у него.
Больше всего на свете мне хотелось перебраться в его небольшой домик на краю города. Я бы убирала, готовила еду и заботилась о нем, как о своем отце, а вечерами читала книги и занималась магией.
О, какая прекрасная была бы у меня жизнь!
— К сожалению, на Чаверти отец Таккер намного могущественнее остальных. Настолько, что даже мэр у него на поводке. И преподобный не собирается отдавать то, что считает своей собственностью — то есть тебя, Эйвери! Но мы можем сделать вот что — с сегодняшнего дня я начинаю копить деньги, а ты станешь усердно учиться. Хотя ты и так лучшая в школе… И однажды я заберу тебя с собой в столицу.
Но он так меня и не забрал.
— Тебе двенадцать, — произнес мужской голос, и я с трудом догадалась, что он принадлежит Мартину Веберу. — Вспоминай, Эйвери! И вспоминай хорошенько!
Тотчас же перед глазами возник амбар, в котором меня привычно заперли, потому что я снова улизнула с утренней молитвы и отправилась бродить по лугам. Но меня все-таки поймали, и теперь Харпер по распоряжению преподобного готовился высечь меня кнутом.
Глядел с мерзкой ухмылкой на противном лице садиста, а двое его подельников держали меня за руки.
— Не-е-ет! — закричала я в полнейшем отчаянии.
В груди стало горячо, а к рукам прилила непонятная сила.
Секунда, и… рядом больше не было ни Харпера, ни его подельников, ни кнута, ни амбара. Лишь груда переломанного дерева, разлетающееся во все стороны сено и валяющиеся на коленях люди из деревни Таккеров.
А посреди всего этого… стою я, с недоумением и ужасом уставившись на собственные руки.
— Тебе десять. Вспоминай, Эйвери Таккер!
— Мы всегда будем вместе, ты и я! — произнесла худенькая темноволосая Мэри, с которой мы сидели на берегу озера, опустив босые ноги в прохладную воду. — Потому что мы с тобой лучшие подруги. Я никогда не дам тебя в обиду!
— Я тоже тебя никогда не обижу, Мэри! А если кто-то тронет тебя хоть пальцем, я переломаю ему все его пальцы! — торжественным голосом пообещала ей. — Потому что мы с тобой лучшие подруги.
— Давай скрепим нашу дружбу кровью, — предложила Мэри. — Но отцу об этом не скажем, а то он рассердится и заставит нас молиться вместе обеда и ужина.
— Обязательно скрепим, — отозвалась я. Сжала нож, который стащила утром из общей столовой, после чего полоснула по своей руке. — Теперь твоя очередь, Мэри!
И она потянулась за ножом.
— Тебе восемь, — произнес все