Читать интересную книгу Свои грабли бьют не больно - Михаил Серегин

– Ваша За... Тереза, – быстро поправилась я, – сначала бесновалась около забора, как ненормальная, а потом на вашу емкость вскочила и через забор сиганула, причем на мои грядки, – нехорошим тоном подчеркнула я, – по которым потом и пробежала! Затем она перемахнула через второй забор и набросилась на гастарбайтеров. Что уж там было, не знаю, но крики и собачий визг я слышала.

– Ну, гады! Если они моей Терезе что-нибудь сделали, своими руками убью! – взорвался он. – Над животным издеваться! Нелюди! Давить таких надо!

В таком грозном настроении он отправился выяснять отношения с рабочими, и я ожидала по меньшей мере хорошего скандала, но на участке Жлоба было на удивление тихо. Я подошла к калитке, чтобы посмотреть на Куркуля, когда он будет возвращаться к себе. Но он появился довольно быстро.

– Ты чего мне голову морочишь? – заорал он. – Нет там никаких гастарбайтеров!

– Как это нет, когда я их своими глазами видела? – изумилась я. – Там они!

– Нет их там! – рявкнул он.

– Куда же они могли деться, если я не слышала, чтобы какая-нибудь машина уезжала? – возмутилась я.

– Мне сторож сказал, что они давно уже за материалами в город уехали, а он сам мою собаку в глаза не видел, и они ему ничего о ней не говорили! – продолжал бушевать Куркуль.

– Виктор Петрович! Какой еще сторож? – опешила я.

– Обыкновенный! Обычный русский парень, а не какой-нибудь гастарбайтер! – наседал на меня Куркуль.

– Да не было там никакого русского сторожа! – возмутилась я.

– Ты мне голову не морочь! – угрожающе заявил он. – Ты лучше скажи, куда ты мою Терезу дела?

– Я-то здесь при чем? – воскликнула я. – Вы лучше проволоку поверх забора натяните, чтоб она больше сюда не прыгала!

– Помешала она вам, значит! – севшим от ярости голосом заявил он. – А не вы ли с муженьком мою собаку еще раньше убить хотели? – бесновался он не хуже своей Заразы. – Это вы ей отраву подбросили? А ну отвечай!

– Вы сошли с ума! – в страхе пятясь от него, только и смогла воскликнуть я, уже полностью уверенная в том, что он точно сильно контуженный, причем на всю голову.

– Ну, смотрите! Если с ней что-нибудь случится, то пеняйте на себя! Человек, который животных не любит, для меня – не человек! Порешу самолично! Обоих! – произнес он таким тоном, что мне стало до жути страшно.

– Простите, я вам не помешал? – раздался до того ледяной голос моего мужа, что у меня почти заломило зубы. – Виктор Петрович! Вы уверены, что имеете право повышать здесь голос и к тому же угрожать?

Куркуль шагнул в сторону, и я смогла увидеть Сашу – вид у него был до того грозный, что незваный гость тут же ретировался.

– Маруся! Что тут произошло? – спросил меня муж, ласково обнимая за плечи и прижимая к себе. – Успокойся, родная! Он уже ушел и не вернется!

Саша провел меня в дом, заварил чай и заставил выпить, а потом попросил рассказать ему все с самого начала. Когда я закончила, он переспросил:

– В красной куртке, говоришь?

– Да! И с надписью «Columbia»! – подтвердила я.

– И ты решила, что это тот Тип, которого ты в лесу видела с Хлыщом? – недоверчиво спросил он.

– Куртка, во всяком случае, такая же! – подтвердила я.

– Дорогая! Эти куртки китайцы или вьетнамцы шьют где-нибудь в Подмосковье на заброшенном заводе или складе! – отмахнулся он. – В них куча народу ходит! И к тому же ты сказала, что эти рабочие смуглые и усатые, а те, кого ты видела, были такими же?

– Нет! – вынуждена была признаться я.

– И говорят эти с кавказским акцентом, а те говорили нормально, – продолжил Саша.

– Хлыщ говорил с прибалтийским, – поправила его я.

– Но все равно ведь не с кавказским! – возразил он.

– Нет! – согласилась я.

– Ну вот! Значит, и беспокоиться нам не о чем! – заключил он.

– А куда они тогда делись, если Куркуль там только русского сторожа нашел? – никак не могла успокоиться я.

– Ушли ночевать в деревню – ключ же им Жлоб не оставил, чтобы они тут по-хозяйски расположились. А какого-нибудь парня из местных наняли посторожить, чтобы материал не растащили, – объяснил муж.

– А почему они Куркулю ничего о собаке не сказали? – настаивала я.

– Не они, а сторож, который об этом мог и не знать, – уже теряя терпение, сказал Саша.

– А почему они ему не сказали, что на них собака напала? – допытывалась я.

– А если они ее убили и оттащили в лес? – уже заорал муж. – Что они, по-твоему, сознаться в этом должны были? Регистрации у них наверняка нет! Находятся здесь нелегально! Будут они с местными жителями связываться, чтобы на них милицию натравили? – Сашка уже просто вышел из себя, и я предпочла промолчать, поняв, что уже основательно достала его.

Он вышел во двор, чтобы посмотреть на сарай, а я – за ним. Тут при свете луны мы увидели, что Куркуль действительно натягивал поверх забора проволоку, чтобы его Зараза больше не могла попасть на наш участок.

– Вы, Виктор Петрович, повыше натягивайте! – с ласковой угрозой в голосе сказал Саша. – Потому что если ваша тварь еще раз прыгнет к нам и грядки моей жены потопчет, то я ее пришибу, и совесть меня мучить не будет! Вам все понятно?

Куркуль пробурчал в ответ что-то нечленораздельное, но по крайней мере стало ясно, что от непрошеных визитов его Заразы мы теперь застрахованы.

Глава 16

Саша. Есть!

Кладоискательство оказалось каторгой почище садово-огородных работ! Маруся, правда, грустила и даже, как мне кажется, потихоньку плакала, глядя на то, как я устанавливал на месте ее грядок большую палатку на десять человек, которую одолжил на время у своего давнего приятеля, с которым в дни молодости ходил в туристические походы, но вслух ничего не говорила. Приехавший на выходные Пожарный подошел к забору, чтобы поздороваться с нами, и обалдел при виде такого кощунства – уж он-то знал, как моя жена трясется над своими насаждениями.

– Вы чего это затеяли? – удивленно спросил он.

– Да понимаете, у нас скоро юбилей свадьбы, вот мы и решили отметить его здесь, потому что в городе будет не тот настрой, а в нашей даче все не поместятся – не на один же день все соберутся! – объяснил я.

– Так у вас же две комнаты и веранда? – удивился он.

– Иван Александрович! – укоризненно сказал я. – А метров-то сколько? Тесть с тещей эту дачу по типовому проекту еще при Советской власти строили, когда площадь дома была строго ограничена. Так что толку от наших комнат мало, тем более что мы недавно мебель поменяли и старую сюда свезли, причем диван в доме даже не поместился и теперь полверанды занимает.

– Да! Тесновато у вас, выходит! – посочувствовал Пожарный.

– Да уж не разгуляешься! – согласился с ним я. – Зато здесь, на свежем воздухе, можно будет погулять от души! Тут и речка! И лес! Когда еще люди смогут сюда выбраться? – ответила, как мы и договаривались, подошедшая к нам Маруся.

– Шашлыки жарить будете? – строго спросил он.

– Да, но с соблюдением всех норм пожарной безопасности, – заверила его она.

– А костер разводить? – уточнил он.

– Если только на пляже, – ответила жена. – Посидим вокруг огня, песни под гитару попоем, чтобы здесь никому не мешать.

– Тогда ладно! – нехотя одобрил он. – Только обязательно возьмите с собой ведро и не забудьте потом залить костер! От одного неосторожно брошенного окурка может начаться пожар, который при соответствующем ветре может распространиться и на лес, и на дачи!

– Мы будем очень аккуратны и внимательны! – твердо пообещала она, и Пожарный удовлетворенно покивал при виде такого законопослушного подхода к организации торжественного мероприятия.

Новости в нашем кооперативе распространяются быстро, и нас оставили в покое, то есть больше никто никаких вопросов не задавал. И вот уже несколько дней под прикрытием этой палатки я упорно вгрызался в землю. Верхний плодородный слой поддался легко, и я под жестким нажимом жены перенес эту почву в сторону, чтобы потом она могла снова вернуть ее на прежнее место. Но вот когда я его снял, началось настоящее мучение – земля была тверда, как камень, каким, в общем-то, и была, потому что тесть с тещей явно поленились вывезти весь мусор и битый кирпич. Пробиваться через этот практически монолит пришлось с помощью лома – я основательно подготовился к этой работе. Потом я откладывал крупные куски в сторону, а мелкие и землю ссыпал в ведра, которые под покровом ночи выносил подальше, где и вываливал эти отходы своей старательской деятельности. Вкалывал я все это время как одержимый, прерываясь только на обед, и пробился на глубину двух метров, так что теперь мне требовалась лестница, чтобы спускаться и подниматься, причем второе с полными ведрами – удовольствие на любителя. Но зато в одном углу, где земля была помягче, я уже добрался до покрытого черепками, кусками угля и обгоревшими остатками непонятно чего перекрытия над подвалом – это были невероятной толщины бревна, даже не тронутые гнилью. «Значит, зря я на строителей грешил! – подумал я. – Умели строить в черт знает каком веке, не то что сейчас!» Это достижение меня необыкновенно воодушевило, и я с новыми силами уподобился землеройке, скорее кроту, тем более что в яме было уже довольно-таки темно. Днем-то света хватало – он пусть и не полностью проникал через ткань палатки, а вот вечером я светил себе фонарем, батарейки в котором быстро сели, а за новыми ехать было некогда – землекопство отнимало все мое время, а жена бдила наверху, высматривая конкурентов. Так что мы с Марусей решили: с наступлением темноты мою работу нужно будет останавливать, прежде всего по соображениям конспирации – а ну как кто-нибудь любопытный увидит свет и решит узнать, чем я тут занимаюсь. Да и мусор нужно было выбрасывать – тоже занятие не из легких.