Корней действительно устраивает гитару сзади, не дожидается, пока Аня сядет, не предлагает ей руку галантно, как наверняка делает для своей… Для той, которая положила им деньги тогда в переходе…
Обходит машину, садится на водительское, не оборачиваясь и не следя за Аниными действиями ждет, пока она передумает все свои мысли, соберется… И просто сядет.
Но даже это получилось не то, чтобы беспроблемно. Аня не рассчитала высоту дверцы, стукнулась лбом, ойкнула… Стало еще более стыдно.
— Аккуратно, не убейся. Твоя бабушка и так считает меня кровным врагом, а если вместо внучки привезу бездыханное тело — и вовсе проклянет.
— Не говорите так о моей бабушке.
Аня захлопнула дверь, Корней выжал старт, панель зажглась тусклым светом.
— Это была просто шутка. Прости.
Аня моментально ощетинилась, Корней же не пошел на принцип. Не видел смысла в том, чтобы прессовать испуганную девочку. А она отчего-то реально была испугана. И очень напряжена. Видимо, не только бабушка, но и внучка действительно воспринимают его врагом. Кровным или нет — не столь важно.
— Не шутите так больше, пожалуйста. Вы не знаете мою бабушку. Она хороший человек.
— Я немного знаю твою бабушку и не сомневаюсь, что она хороший человек. Пристегнись.
Корней говорил тихо и спокойно. Не будь у Ани уже сложившегося впечатления о нем, она, пожалуй, решила бы, что он не так плох, агрессивен, подавляющ, как ей казалось. Но впечатление уже сложилось… И теперь все только через эту призму.
На напоминание о том, что стоило бы пристегнуться, Аня отреагировала излишне резко. Потянула ремень безопасности с шумным «вжух», не с первой попытки попала в паз… Корней поймал боковым зрением копошение, накрыл ее пальцы своими, легко защелкивая. Он сделал это, продолжая смотреть на дорогу, уже выруливая. Аня же почувствовала, как по рукам до плеч идут мурашки, а еще снова почему-то учащается дыхание. Пришлось отвешивать себе очередной мысленный подзатыльник.
— Я могу зарядить телефон? — одновременно успокоить дыхание, голос и руки — сложно, теперь Аня это точно знала. Особенно, когда чувствуешь себя максимально некомфортно в излишне тихом салоне дорогого автомобиля, когда боишься хотя бы немного съехать с сидения, спровоцировав крайне неоднозначный звук, когда и посмотреть на водителя страшно… И обращаться, смотря куда-угодно, только не на него — глупо.
— Можешь. Если хочешь, подключи здесь, — Корней даже не кивнул, а только чуть голову склонил к приборной панели, — или в бардачке лежит банка.
Аня кивнула, потянулась к бардачку, ведь сначала искать USB, а потом неуклюже тыкаться в него так же, как минутой ранее в паз ремня, она не выдержала бы, затормозила за секунду до поверхности, дала заднюю буквально на миллиметр. Самой показалось, что это слишком нагло, скосила взгляд, поняла, что губы Высоцкого дрожат в улыбке.
— Я разрешил. Значит, я не боюсь, что ты найдешь там что-то запрещенное, — мужчина сказал напрямую, раскусывая ее, как орешек.
— Это просто неделикатно…
— Неделикатно было бы, если без спросу. Я разрешил.
Спорить и дальше смысла не было, поэтому Аня сделала, что должна была. Достала повербанк, подключила к нему телефон, около минуты гипнотизировала взглядом черный экран, молясь, чтобы включился. А то ведь это мог быть его финальный фортель, и тогда… Тогда снова придется просить — на сей раз уже мобильный Высоцкого, чтобы набрать бабушку. Но когда экран загорелся, Аня не сдержала облегченный выдох.
— Как ты вообще умудрилась телефон разрядить?
Машина неслась по трассе, вокруг было темно… Но, к удивлению, в салоне с каждой минуто Аня чувствовала себя все спокойней. Пока Корней молчал и можно было переключиться на какие-то мысли кроме того, что враг рядом. А вот когда задал новый вопрос — Аня снова вздрогнула, глянула на его профиль мельком, потом уставилась обратно на экран с трещиной, параллельно пытаясь прикрыть его от Высоцкого. Вряд ли вспомнит, но все же…
— Он старый уже. Батарею нужно поменять. Садится, когда вздумается. Я зарядила, но он… В общем, с ним такое случается. И за банку тоже спасибо, кстати.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Не за что. Забирай. У тебя ведь нет? — Корней окинул ее взглядом, потом снова перевел его на дорогу.
— Не нужно, спасибо.
— Почему?
— Нам от вас ничего не надо. С-спасибо.
Аня ответила спокойно. Но на последнем слове запнулась. Мелькнула мысль, что его, наверное, нельзя злить. А то ведь… Высадит посреди трассы.
— Это не взятка, если ты об этом. Просто я бы не хотел, чтобы моя внучка… Или дочка… Оставалась без связи. Думаю, твоя бабушка тоже не хочет. У меня дома еще три таких же лежит. В одно время был очень популярный подарок.
Аня не ответила, смолчала, продолжая смотреть на колени. Высоцкий был прав — бабушка тоже не хочет. Но признавать это, а тем более принимать «подарок» не планировала. Решила, что выйдет из машины, незаметно оставив банку на сиденье.
Он, кажется, и не ждал ответа. Смотрел на дорогу, гнал машину, рассекая темноту светом фар.
Они провели в тишине минут пять, которые Аня потратила на то, чтобы написать сообщение-ответ Тане и попросить ее набрать бабушку. Поняла, что сама при Высоцком звонить категорически не хочет. Снова ведь будет слушать, может даже ухмыльнется несколько раз.
— Почему ты осталась одна? Где остальные? — новый вопрос же застал врасплох. Аня даже не сразу поняла, о чем речь. А когда поняла — нахмурилась.
— Нас привезла большая машина, а когда нужно было забирать — она оказалась занята. В маленькую влезли не все.
— То есть не влезла только ты, — он не спрашивал — констатировал.
— Я сама согласилась… Точнее предложила, — Аня тут же попыталась защитить и защититься.
— С вами был пацан? То есть он спокойно воспринял, что девочка останется одна на парковке…
— Не спокойно, — Корней в очередной раз попытался все переиначить, вызывая в Ане волну протеста. — Я настояла, потому что… Потому что это логично.
— Что именно? Одной девушке ночью ехать с незнакомым водителем?
— Мы знакомы.
— Я не о себе. Просто интересно, как вы себе это видели… Вас пятеро. Трое могли поехать вместе на одной машине, двое на следующей. Почему все уехали, а ты осталась одна?
— Потому что мне в другой район, а они так быстрее домой попали бы… — если в разговоре с друзьями аргумент казался Ане адекватным, то Высоцкому она произнесла его неуверенным шепотом.
Он ответил не сразу. Снова хмыкнул, чуть головой покачал. И попробуй разберись, что это значит. Хотя… Зачем разбираться? Просто домой попасть, сказать спасибо… И забыть.
— Ты — внучка своей бабушки. У вас интересное представление о том, что такое правильно и как будет «лучше»…
— Вы же прямолинейный. Зачем так завуалировали, если хотели сказать, что я повела себя, как дура?
Его слова задели глубже, чем Аня могла предположить. Настолько, что дерзкий вопрос слетел с уст раньше, чем она успела пожалеть и прикусить язык.
— Я сказал ровно то, что хотел, — вот только Высоцкого таким с толку не сбить. Он ответил спокойно, без раздражения и даже удивления. — Это просто было неправильное решение. Ты сама это понимаешь, но оно было твое, поэтому до последнего стараешься себя же убедить в своей правоте. Прямо как твоя бабушка с домом…
— Не начинайте, пожалуйста. Мы уже все вам сказали…
На самом деле, это был исключительно вопрос времени. В том, что Корней поднимет интересующую его тему, Аня не сомневалась. А он и не пытался сделать вид, что это случилось невзначай.
— Мне все сказала твоя бабушка. А с тобой мы вроде бы еще не разговаривали.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я не собственник. Поэтому…
— Поэтому не юли, Аня. Мы же взрослые люди, правда? Оба понимаем, что бабушка, как минимум, прислушивается к тебе. А как максимум, руководствуется в первую очередь твоими интересами. И почему-то считает, что в твоих интересах остаться жить в том доме.
— Потому что это действительно в моих интересах…