— Я обвиняю не вас, — Стелла осадила миссисс Диббл. — Говорю же вам, я знаю, что вы снова украли молоко из кладовой. И яйца украли. Сегодня утром было шесть яиц, они лежали в зеленой миске. А теперь в миске лишь четыре яйца.
Те четыре курицы-несушки, которых миссис Саймондс позволила ей содержать в углу кухонного садика, неслись теперь гораздо реже, чем полгода назад, поэтому яйца становились все ценнее. Натуральное же молоко, коровье — не то молоко, что разводят из порошка, — было на вес золота. Ну а про натуральные сливки в настоящем кофе и говорить нечего — Стелла даже представить себе боялась, на какие преступления готова была бы пойти ради того, чтобы только попробовать их вкус.
— Мы в этом госпитале не нуждаемся в ваших молоке и яйцах. У нас свои пайки. — заявила миссис Джордж.
— А как же тот случай, когда я вас поймала с поличным? Ваши руки были по локоть в муке!
Женщина потупила взгляд и стала смотреть на груду картошки перед собой.
— Произошла экстренная ситуация, мне надо было срочно испечь бисквитное печенье. Я твердо намеревалась возместить то количество муки, которое взяла для теста.
— Так я тебе и поверю, — проворчала Стелла.
— Простите, мисс Аддертон, — раздался кроткий голосок с другого конца помещения.
Стелла развернулась на каблуках и оказалась лицом к лицу с младшим кашеваром мисс Грант, миниатюрной девушкой лет девятнадцати.
— Что? — требовательно спросила Стелла.
Мисс Грант открывала и закрывала свой ротик, словно рыбка, вытащенная из воды, силясь что-то произнести.
— Что такое, мисс Грант? — повторила Стелла ободряюще, постаравшись смягчить свой тон.
— Это я сегодня утром яйца разбила. Я была в кладовой, попятилась, как-то не так двинулась, задела прилавок спиной и, должно быть, качнула его, и миска с яйцами опрокинулась, и два яйца выкатились и упали на пол, и мне так жаль, мисс! — Девушка говорила правду, рассказывала взахлеб, пока, наконец, полностью не выговорилась, потом ее плечи поникли.
Миссис Джордж кинула на нее ехидный взгляд.
О, почему эти чертовы половицы не разверзлись и не поглотили меня?
Миссис Джордж отметила, что Стелла напугала ее кухаркаих сильнее, чем фашисты напугали наших раненых солдатиков, которые расположились там, на втором этаже. И что сейчас мисс Грант в страхе побежит от нее еще быстрее, чем проклятые немцы драпали от наших парней. Еще она сказала, что терпеть не может, что ее кухню заполонили кухаркаихи из Отряда добровольной помощи[31], но еще сильнее ее раздражает то, что эти же самые кухаркаихи перестанут теперь с ней разговаривать.
Она приложила руку к синтетическому шелковому шарфику, повязанному на манер тюрбана, чтобы волосы не выбивались наружу, и расправила плечи и, встав наизготовку, стала заглаживать свою вину.
— Мисс Грант, со всеми случаются несчастные случаи, бывает.
— Я возмещу битые яйца. Я… я придумаю способ, как это сделать, — пообещала Мисс Грант.
Но Стелле яйца были необходимы сегодня вечером, и провинившаяся девушка никак не успела бы раздобыть их к сроку. Из них кухаркаа должны были сделать сладкий заварной крем, который Стелла подала бы к столу, чтобы завершить вечеринку, которую миссис Саймондс устраивала для отеца Билсона — викария Хайбери, его жены миссис Билсон и мистера Хиссопа, солиситора[32] из соседней деревни.
Война шла уже долго, поэтому почти никто не питал иллюзии, что какой-либо званый ужин хотя бы приблизительно будет таким, как до 1939-го года. Но Миссис Саймондс была одной из тех немногих, кто с таким положением был не согласен. Не подать к ужину пудинг — ну и что, что кругом война! — неслыханное дело.
— Я сделаю хороший крем и на четырех яйцах, мисс Грант, — пообещала Стелла.
Девушка часто закивала и побежала по коридору.
— Но, мисс Аддертон, Миссис Саймондс специально велела подать сладкий заварной крем, ведь это любимый десерт викария, — поговорла миссис Диббл, заламывая руки в отчаянии.
— Боюсь, отецу Билсону придется довольствоваться каким-то другим сладким блюдом и быть счастливым, — сказала Стелла, мысленно прокручивая список рецептов и пытаясь выбрать тот, который можно было бы приготовить, имея четыре яйца, немного молока и по чуть-чуть всех остальных ингредиентов.
— Пойду, расскажу миссис Саймондс, — сказала миссис Диббл.
— Ну и идите, — бросила Стелла в спину ретировавшейся экономке, зная, что новость, которую та принесет своей работодательнице, навлечет на нее же саму хозяйский гнев. Причем гнев ничуть не меньший, чем тот, который вызывала у миссис Саймондс в последние несколько дней и Стелла.
Миссис Джордж указала на свою другую помощницу:
— Мисс Паркер, подите к мисс Грант.
Высокая кухаркаиха-помощница положила нож и практически бегом покинула кухню.
Оставшись один на один со Стеллой, миссис Джордж начала было:
— Мисс Аддертон…
Но та подняла руки в знак того, что сдается.
— Мне жаль, что я расстроила мисс Грант. Я извинюсь перед ней.
— Мы должны держаться друг друга так же тесно, как бойцы в казарме, — сказала Миссис Джордж.
— Вы бы лучше не моральный дух своих подчиненных поднимали и сплачивали их ряды, а заставили бы навести порядок на рабочем месте, — ответила Стелла, бросив выразительный взгляд на столешницу, которую покрывали картофельные очистки.
Она приготовилась продолжить свои нападки, но ее прервал стук в дверь кухни. Стелла твердым шагом подошла к двери, рывком отворила ее и застыла. Напротив нее стояла не кто иная, как ее сестра Джоанна, вдобавок тащившая на буксире племянника Бобби.
— Привет, Эстрелла, — сказала Джоан, назвав ее так, как делала всегда, когда хотела от нее чего-либо.
— Что ты тут делаешь, Джоан? — спросила она, принимая из рук сестры шерстяное пальто темно-синего цвета с широкими черными войлочными лацканами, так выгодно оттенявшее ее бархатистую кожу и пышные золотисто-каштановые волосы. А маленькую черную элегантную шляпку, заломленную под острым углом и увенчивавшую головку Джоан подобно короне, Стелла в последний