Читать интересную книгу Ни шагу назад! - Александр Авраменко

— У меня новости, и неплохие. Если верить расчётам, то мы сейчас находимся на траверзе Феодосии.

— Что?

— Напротив Феодосии. Если опускаться от неё вниз по карте, то мы как раз напротив.

— И что это нам даёт, товарищ капитан?

— Это значит, что половину пути мы проделали… По такому случаю разрешаю по дополнительной кружке воды!

Обычная вода… Она льётся с неба. Течёт по земле. Мы не обращаем на неё особого внимания. А вы пробовали хотя бы один день не пить? Вообще? Не есть супа, ничего жидкого, только кусок сухаря, и стакан воды за весь день, да ещё при жаре в тридцать градусов? Попробуйте… Хотя бы один день…

Капитан ошибался. На самом деле их отнесло назад, к Севастополю…

— Смотрите — корабль!

— Корабль!

— Ура!!!

Столяров поднялся во весь рост. Хоть это было нелегко на мягком брезенте, вдавливающемся под ногами, но ему это удалось. На неизвестном судне тоже заметили путешественников и резко изменили курс. У носа вырос белый бурун, и корабль стал быстро набирать скорость.

— Торпедный катер! Нас сейчас спасут!

— Все за борт! Быстрее! Под плот и дышать из камер! Аня, оставайся здесь и ничего не бойся! Ну же!

Подхватив оружие мужчины перевалились через борт и скрылись под водой. Через мгновение на поверхности стали появляться пузырьки от их дыхания. Владимир, прячась за бортом, тихо шептал:

— Анечка, солнышко, ты прикинься, что одна тут. Это фашисты. Наверняка они захотят, ну, сама понимаешь. Но ты не бойся. Мы тебя в обиду не дадим. Это — единственный шанс на спасение.

Девушка молча кивала…

Остроносый «Люрсен»[9] сбавил ход. Там разглядели в бинокль, что на плавучке кроме одной женщины никого нет. Столяров рассчитал верно — немцы захотели поразвлечься… Под водой было слышно очень хорошо. Вначале буханье винтов, затем всё стихло. Только стучал двигатель на холостых оборотах. Затем команды на немецком языке, слабое Анино «не понимаю», «спасите»… Шлёпнулась верёвка об воду, донёсся смех матросов, впрочем, не смех. Смехом это назвать было нельзя. Скорее — гогот. Животный, не оставляющий никаких сомнений в судьбе девушки… Немцы уже не сомневались, что русская санитарка одна…

Откуда только силы взялись: ухватившись за свисающий с борта канат, Владимир буквально вылетел из воды и оказался на палубе. Покатился в сторону сбитый ударом в челюсть длинный немец в трусах, захлебнулся кровью второй, пытаясь выдернуть штык из горла. Капитан перекатился и снял выстрелом из «маузера» в живот пулемётчика. Треснул ответный выстрел из карабина — мимо! Пуля взвизгнула, отрикошетив от стойки торпедного аппарата. Хлопнули два выстрела из нашего «нагана». Дядя Ваня разрядил диск своего «ППД» прямо сквозь козырёк рубки, и со стоном свалился на палубу — из люка ему выстрелили прямо в живот…

Сашка потянулся к гранате, но Олег успел ухватить его за руку. Капитан подскочил к прямоугольному проёму и разразился очередью во всю обойму маузера. Когда выстрелы стихли, снизу раздался булькающий стон. Затем всё стихло.

— Аню на борт. Помогите дяде Ване. Осмотреть судно!..

Больше никого из немцев в живых не было. Едва девушка оказалась на катере, как бросилась к лежащему на палубе пожилому солдату.

— Дядя Ваня, не умирай! Дядя Ваня!

— Возьмите себя в руки, санинструктор! Окажите помощь раненому! — Прогремел голос Столярова. Только так он мог привести в себя девушку…

— Всё чисто, командир. Скинули их за борт.

— Карта есть?

— Да странная какая-то…

— Разберёмся.

Он склонился над прямоугольным сине-белым листом. Сашка не соврал. Карта и впрямь была непонятная. Для сухопутного человека. Но Столяров то им не был… Но самое страшное было отметкой на карте — до Севастополя всего двенадцать миль…

— Олег, к моторам. Дядю Ваню с Анной вниз. Сашка — за пулемёт! Выполнять!

— Кончился дядя Ваня…

— Всё равно — вниз! Чаек кормить им не буду!

Через несколько минут взревели моторы торпедного катера. Владимир стоял у штурвала, на этот раз он не ошибётся, и вскоре они минуют Новороссийск и высадятся у своих. Там судьба разделит его с Анной. После проверки в Особом отделе всех лётчиков отправят на другое место службы, а девушку определят в близлежащий госпиталь. Перед расставанием она долго прощалась со всеми, а когда на прощание поцеловала в щёку Столярова, то капитан ощутил, как тонкая девичья рука незаметно что-то сунула ему в карман гимнастёрки. Только в вагоне, выйдя покурить, Владимир прочитал маленькую записку — там был домашний адрес девушки, и короткое письмо: «Жду тебя, пиши»…

Глава 13

Это мой бывший механик-водитель. Ещё из первого экипажа. Меня когда под Августовым подбили, думал, что один уцелел, Ан нет. Вот и он нашёлся! Парень смотрит на меня, затем его лицо озаряется слабой улыбкой:

— Товарищ капитан!

— Уже майор.

— Извините, товарищ майор, не знал…

— Да ничего, Коля, ничего. На халате петлиц нет, откуда же ты знал? Как тут оказался-то?

Парень мрачнеет, затем начинает рассказывать…

После того, как в танк попали, он сумел распахнуть люк и вывалиться наружу. От ожогов потерял сознание, очнулся — уже в плену. Его наш врач лечил. А какое лечение? Лекарств — нет, еды — нет. С водой, и то туго… Но выжил. Месяц проболтался в лагерном лазарете, и выжил. Потом их повезли в глубь страны, на Запад. Заставили работать на каком-то заводе. Восстанавливали. Они обнаружили туннель, через который удалось сбежать. Попали к партизанам. Там воевал, как говорится, не за страх, а за совесть. Был опять ранен, вывезли самолётом на Большую Землю. Вылечили, и снова в бой. Он побоялся признаться, что танкист, назвался водителем, попал в автобат.[10] А потом, уже под Ленинградом, ехал за снарядами, да угодил под бомбёжку. Очнулся уже в санбате, и без ног. И уже четыре месяца по госпиталям кочует. Культи плохо заживают…

Страшно. Молодой парень, сколько ему? Двадцать вроде. А уже калека.

Николая увезли. А я лежу, курю папиросу за папиросой и смотрю в потолок. Сколько мне ещё лежать? Месяц? Два?..

…Начало марта. Меня, наконец, выписывают. Вручают предписание и я еду в Москву, в ГУБТ.[11] Там меня принимают, внимательно смотрят бумаги и выписывают направление… в Нижний Тагил. Удивлён до глубины души. И это ещё мягко сказано! Что я там забыл?! Выясняется, что еду я в «Танкоград». Место, где находится крупнейший в стране танкостроительный завод.

Получаю документы, добираюсь на трамвае до вокзала. Шагаю прямиком к военному коменданту вокзала. При виде моих грозных бумаг с множеством печатей и подписей подполковник пугается и вручает мне посадочный талон на литерный поезд, отправляющийся поздно вечером. С непроницаемым видом беру картонный прямоугольник и выхожу прочь. До отправления ещё почти пять часов. Чем бы заняться?

Вспоминаю, что в Москве живёт Алёна Пилькова, жена Валерия. Съездить, что ли, к ней в гости? Впрочем, неудобно. Она сейчас одна, без мужа. Что соседи потом Валерке напоют? Хотя хочется узнать, как с ним, что слышно? Ладно, на обратном пути, может, удастся…

Не отправиться ли мне на Красную Площадь, к Мавзолею? Сказано — сделано! И вот я шагаю по легендарной брусчатке… Лобное место. Именно здесь казнили крестьянских вожаков, поднявших восстание против царизма — Степана Разина, Емельяна Пугачева. Собор Василия Блаженного. Неземная красота витых куполов. Хоть и церковь, символ мракобесия, но построено! Какое-то благоговение переполняет меня. Благодарность к тем, давно умершим труженикам, возведшим такое чудо! И это всё хотели уничтожить?! «Правда» уже писала о планах Гитлера затопить Москву. Уничтожить всех жителей. Я горжусь, что и мне, одному среди многих, удалось помочь сорвать его людоедские планы! Не зря проливал кровь, дрался с фашистами, ведь это же Москва, Столица первого в мире социалистического государства рабочих и крестьян!

Воздух густой. Весной пахнет. Снег уже ноздревато-серый, сложен в какие то кучки, ещё бы, весна по календарю. Да и по погоде. Скоро станет теплее, будет легче гнать коричневую чуму прочь из нашей страны. Как там писал карикатурист? Вроде: не бывать фашистской свинье в нашем советском огороде? Кажется так…

К моему сожалению, Мавзолей закрыт. Стоят часовые с винтовками «СВТ». Я постоял возле небольшой коричневой гранитной пирамидки, где покоится тело Великого Человека, поднявшего угнетённый народ на борьбу за светлое будущее. Затем пошёл прочь. Куда? А просто, побродить по Москве. Посмотреть на неё. Полюбоваться. Стоит наша столица, и стоять будет! Как бы не хотели фашисты и империалисты всего мира её стереть с лица земли, чтобы и памяти о ней не осталось. Науськивали Гитлера на нас, науськивали, а он им отомстил! За всё! Сперва Францию уничтожил, а потом и Англию в спину, можно сказать, пырнул. Теперь то Черчилль нас лучшими друзьями называет, чуть ли не спасителями всей Британии, а я ещё помню, как англичане нам ультиматум выдвигали! И авиаэскадрилью агитационную «Наш ответ Керзону», вторую тоже, так и назвали «Ультиматум». А ещё помню, как Максим Горький приезжал к нам в Мурманск. Мне как раз шестнадцать лет исполнилось…