Во-первых, был наведен порядок и сделаны кардинальные перестановки в центральном аппарате управления, который, по существу, стал советом министров при Великом хане. Рашид ад-Дин так описал распоряжение Мунх-хана, определившего ответственность своих подчиненных: «Он (Мунх-хан) приказал, чтобы за расследование того важного дела, которое относится к числу общественных, усердно принялся эмир Мункасар-нойон и (в качестве верховного судьи) укрепил бы основы справедливости. Булга-ака, отличенному прежними заслугами, приказал быть главным секретарем, писать его указы и повеления и составлять копии; из битикчиев (ведущих секретарей) мусульман: эмира Имад-аль-мулька… и эмира Фахр-аль-мулька… назначил выдавать купцам пайзы (здесь – обязательства, гарантийные документы), дабы между ними [купцами] и лицами, облеченными властью в делах дивана (правительства.), было бы посредничество в тяжбах; некоторых из них [назначил] оценивать товары, которые привозят для продажи в казну, других – оценивать драгоценные камни, одних – платья [одежду], иных – меха, а еще других – деньги. Так же и для выдачи аль-тамги (печатей) и чеканки пайз (удостоверяющих документов), для [управления] оружейной палатой, упорядочения дела охотников и ловчих, для устроения важных дел людей каждого исповедания и каждого племени он назначил опытных, знающих и проворных людей… Из всех народностей [при них] состояли на службе писцы, знавшие по-персидски, уйгурски, китайски, тибетски и тангутски, дабы в случае, если для какого-либо места пишут указ, писали бы его на языке и письме того народа».
Центральной власти, как и прежде, подчинялись полномочные представители (даругачины) Великого хана в пяти частях Великого Монгольского Улуса: помимо собственно Монголии, это – Северный Китай, Улус Цагадая в Средней Азии, Улус Ил-ханов в Иране и Золотая Орда на Руси. Назначенным Мунх-ханом даругачинам были приданы специальные воинские подразделения – тамма. Персидский летописец по этому поводу пишет: «Прежде всего он (Мунх-хан) послал войска (тамма) в отдаленные [страны] востока и запада и в аджемские [иранские] и арабские области. Восточные страны (здесь – Северный Китай) он пожаловал сахибу Махмуду Ялавачу… а города Туркестана и Мавераннахра, города уйгуров, Фергану и Хорезм (Улус Цагадая) – эмиру Мас’уд-беку (сыну Махмуда Ялавача)… Эмиру Аргуну было поручено управление областями Ирана – Хорасаном, Мазандераном, Ираком, Фарсом, Керманом, Луром, Арраном, Азербайджаном, Гурджистаном, Арменией, Румом, Диярбекром, Мосулом и Халебом». Что касается Руси и собственно Монголии, то, по свидетельству «Юань ши» за 1257 год, «(Мунх-хан) назначил в должность даругачина в Руси… Китата, сына ханского зятя Ринциня…» А «когда Мунх-хан пошел воевать в Китай, как свидетельствует Рашид ад-Дин, во главе войск и орд монголов, которые оставались, он поставил [своего] младшего брата Ариг-Буху, препоручил ему улус и оставил у него своего сына Урунташа».
Мунх-хан положил конец своеволию удельных царевичей, которые «выдавали людям ярлыки и пайзы без числа, рассылали во все концы государства гонцов и покровительствовали и простым и знатным, потому что имели долю с ними в торговле…» Отобрав все эти пайзы и ярлыки, он повелел указом, «чтобы впредь царевичи не давали и не писали приказов о делах, касающихся провинций, без спроса у наместников его величества, чтобы великие послы не отправлялись в путь более чем на четырнадцати подставах, чтобы они ехали от яма до яма, а не забирали по дороге лошадей у населения… Поскольку торговцы ездят для приобретения денег», Мунх-хан запретил им использовать почтовых лошадей, а гонцам приказал, «чтобы не взимали содержания выше установленного».
Отправляя своих полномочных представителей, Мунх-хан приказал им «провести новую перепись [всего улуса и войска] и твердо установить причитающийся налог и по окончании того важного дела вернуться к его высочайшей особе. Каждому из них он приказал: «Не допытывайтесь строго и не спорьте о минувших обязательствах, ибо у нас намерение облегчить положение подданных, а не умножить богатства казны», – и издал указ о льготах населению». Он подтвердил список «лиц, освобожденных от стеснительных обязанностей и повинностей согласно ярлыку Чингисхана и хана [Угэдэя]: из мусульман – великих шейхов, знаменитых сейидов и благочестивых имамов, из христиан – епископов, священников, монахов, из идолопоклонников (буддистов) – известных [тойнов], а из всех сословий – людей очень преклонного возраста и неспособных к труду и занятиям. Так как каждый работающий не может уделять ежедневно долю [своего заработка], [Мунх-хан] установил ежегодный налог: в китайских областях богатый должен давать [в казну] десять динаров, а бедный пропорционально – один динар; в Мавераннахре – такое же [количество], в Хорасане богатый – семь динаров, бедный – один динар… налог с пастбища, с каждого рода скота – всякий, у кого будет сто голов, должен дать одну голову, а с количества меньше ста ничего не должен давать. А недоимки… с населения не брать». Что же касается Руси, то Иоанн де Плано Карпини, брат ордена миноритов, легат апостольского Престола, посланец Папы к монголам вот как описал практику сбора налогов и дани на Руси: «И вот чего Татары (монголы) требуют от них: чтобы они шли с ними в войске против всякого человека, когда им угодно, и чтобы они давали им десятую часть от всего, как от людей, так и от имущества. Именно они отсчитывают десять отроков и берут одного и точно так же поступают и с девушками; они отвозят их в свою страну и держат в качестве рабов. Остальных они считают и распределяют согласно своему обычаю… В бытность нашу в Руссии был прислан туда один (монгольский) наместник, который у всякого человека, имевшего трех сыновей, брал одного, как нам говорили впоследствии; вместе с тем он уводил всех мужчин, не имевших жен, и точно так же поступал с женщинами, не имевшими законных мужей, а равным образом выселял он и бедных, которые снискивали себе пропитание нищенством. Остальных же, согласно своему обычаю, пересчитал, приказывая, чтобы каждый, как малый, так и большой, даже однодневный младенец, или бедный, или богатый, платил такую дань, именно, чтобы он давал одну шкуру белого медведя, одного черного бобра, одного черного соболя… и одну черную лисью шкуру. И всякий, кто не даст этого, должен быть отведен к Татарам и обращен в их раба».
Монета, отчеканенная в годы правления Мунх-хана
По мнению монгольского ученого Ш. Биры, «в результате принятых великим ханом Мунхом мер Великий Монгольский Улус, основанный Чингисханом, достиг наивысшего уровня своего становления и развития… Мунх-хан смог совместить огромные ресурсы завоеванных на Западе и Востоке стран с оседлой цивилизацией с мобильностью, энергией, военным искусством кочевой цивилизации, провести своего рода всеобщую мировую мобилизацию», что позволило ему продолжить претворение в жизнь Чингисовой доктрины «всемирного единодержавия».
Во время правления Мунх-хана были осуществлены две важнейшие военные кампании: в Китае и на Переднем Востоке. В 1253 году Мунх-хан «назначил и отправил для завоевания и охраны восточных городов (против китайской династии Южных Сунов) среднего брата Хубилая». Уже после смерти Мунх-хана Хубилай в звании императора Юаньской империи разгромит Южных Сунов и подчинит себе весь Китай.
На Передний Восток во главе другой монгольской армии был послан еще один младший брат Мунх-хана – Хулагу, «на лице которого он замечал знаки великодержавности, владычества над миром, царского величия и счастья». Мунх-хан не ошибся в своих догадках: в течение последующего десятилетия Хулагу подавил почти все очаги сопротивления «единодержавию» монголов на Переднем Востоке: уничтожил орден измаилитов и завоевал Багдадский халифат (1258 год), в результате чего им было создано государство иль-ханов, которому отводилась роль важного форпоста в этом районе. Неслучайно в наступивший после смерти Мунх-хана очередной период междуцарствия и смуты Хубилай в своем обращении к Хулагу писал: «В областях смута. От берегов Джейхуна (Аму-Дарьи) до ворот Мисра войском монголов и областями тазиков должно, тебе, Хулагу, ведать и хорошо охранять, оспаривая славное имя наших дедов».
Статуя Хубилай-хана
Примечательно, что ни при Мунх-хане, ни при его предшественнике Гуюг-хане монголы не предпринимали никаких военных действий против европейских стран. Более того, как считает монгольский ученый Ш. Бира, «отношение к христианской религии характеризовалось не просто терпимостью, но – политикой примирения». Монгольский ученый объясняет это тем, что «монгольские правители в целях укрепления своих позиций в мусульманских странах и особенно для подчинения себе последней, еще не завоеванной сильной мусульманской страны – мамлюкского Египта проводили активную политику установления связей с монархами европейских стран и главой христианского мира папой римским». Несмотря на явное стремление монгольских правителей заручиться поддержкой христиан, в посланиях папы и правителей европейских государств звучал лишь настоятельный призыв принять христианство и жить в мире, поэтому и монголы отвечали им, как говорится, «в своем репертуаре», то есть, в соответствии с «Великой Ясой» Чингисхана, в которой говорится: «Повелеваем всем веровать в Единого Бога, Творца неба и земли, единого подателя богатства и бедности, жизни и смерти по Его воле, обладающего всемогуществом во всех делах… Запрещается заключать мир с монархом, князем или народом, пока они не изъявили полной покорности».