Он походил на разъяренного раненого волка, самое страшное животное. Тревога Келли росла. Может, он сейчас возьмет и сбросит ее с утеса? Кровь стучала в висках, а где-то недалеко ей вторили волны, разбивающиеся о прибрежные скалы… Чего она ждет? Неизбежной гибели?
Он смотрел на ее лицо, и в глазах его вспыхнуло яркое пламя, волнующее и оживляющее. Келли не могла ни двигаться, ни думать.
Со стоном он припал к ее губам. Своим поцелуем Нико словно наказывал ее, принуждая к ответу, который она не хотела давать, но вместе с тем не могла не дать. У Келли просто не было выбора, поэтому она тоже целовала его, а тело ее охватывали волны желания.
Его язык проник между ее губ. Она удивилась своему страстному, горячему ответу. Впиваясь ногтями в спину Нико, она застонала и прижалась к нему.
Страстный поцелуй сводил с ума, губы ее горели.
Неожиданно поцелуй прервался. Губы Нико больше не ставили ее на грань безумия, не соблазняли сдаться. Он больше не прижимал ее к себе.
Его тело, его аромат больше не заманивали Келли, обещая тайные радости.
Она с трудом держалась на ногах. Ей вдруг стало холодно и неуютно.
Дымчатые глаза Нико сузились, он сверлил ее взглядом. Потом пробормотал какое-то проклятие, круто развернулся и пошел к особняку.
Келли без сил опустилась на колени, скрывшись в высокой траве и полевых цветах. Постепенно она вновь обретала способность думать и чувствовать, но это было плохо, потому что все, что она испытывала, – это боль. Не физическая боль, хотя губы ее распухли от горячего поцелуя Нико. Нет, это была боль унижения.
Ей и в голову не приходило, что ее отказ оскорбил его или хотя бы задел. Но в одном она не сомневалась: поцелуй должен был обидеть ее. Нико вызвал у нее страстное желание, а потом отверг, как раз тогда, когда стало совершенно очевидно, что она готова была сдаться.
Келли всхлипнула и почувствовала, как на глаза навернулись слезы. Она ненавидела себя за чувство вины и слабость, которые пробудил в ней его поцелуй. Не в силах сдержаться, она крикнула ему вслед:
– Я не хотела причинить тебе боль!
Нико пошел чуть медленнее – единственный признак того, что он слышал ее слова.
– Но то, что ты сделал со мной, было… – Келли была не в состоянии выразить обуревавшие ее чувства. От воспоминания о яростном поцелуе она снова задрожала, и ей пришлось обхватить себя руками. – Я думаю… – крикнула она срывающимся голосом, – я думаю, что мы квиты!
* * *
Нико никогда не чувствовал себя настолько отвратительно. Что нашло на него? Его раздражало, что он не понимает, почему постоянно думает об этой женщине, которая не приносит ему ничего, кроме неприятностей. Однако сердце сжималось каждый раз, когда он видел ее.
Он знал, что она носит джинсы и футболки, потому, что может на работе испачкаться. Но зачем же эта чертова одежда подчеркивает ее совершенные формы? У нее потрясающая фигура! Черт возьми, она выводит его из себя. Это почти невыносимо. Почти? Нико фыркнул.
Он был очень сердит на Келли, на себя – за то, что желал ее. Это сводило его с ума. Ирония судьбы… Если бы он просто нанял ее восстанавливать особняк, то давно бы попросил ее уволиться. Однако дела-то обстояли иначе: в таком случае терялся бы смысл ее приезда сюда. Его гордость была оскорблена, и он намеревался преподать ей урок, заставить ее пережить то же, что испытал он. Он не был намерен спорить с ней. И конечно, совсем не собирался целовать ее.
Нико поморщился и потер глаза, пытаясь не вспоминать выражение лица Келли, когда ему наконец, удалось оторваться от нее. Он попытался извиниться, но язык не повиновался ему. Вероятно, потому, что какая-то его часть не сожалела об этом поцелуе, а, наоборот, ликовала, была счастлива возможностью попробовать ее на вкус.
Возможно, именно раздражение, злость на то, что он постоянно испытывает непреодолимое, сумасшедшее желание обнять Келли, и заставили его пойти на свидание. Своеобразная защитная реакция на то, что превращалось в бешеную страсть к женщине, которую он хотел ненавидеть.
– Ты ненормальный тупица, – пробормотал он.
– Что ты сказал, Нико?
Образ Келли задрожал и исчез. Нико сообразил, что он уже на свидании. Он улыбнулся девушке. Как же ее зовут? Мэри? Мария? Мира? К несчастью, это его не очень-то волновало.
– Я спросил, как тебе нравится стейк, – придумал он на ходу. – Вкусно?
Нико не отрицал, что его спутница весьма привлекательна. Гибкая и стройная блондинка с бледной кожей, пухлыми соблазнительными губами и томными глазами. Если инстинкт не подводит его, она уже готова поиграть в любые сексуальные игры, которые только придут ему в голову.
– Стейк, замечательный, – сказала она с улыбкой, ясно показывающей, что это не единственное аппетитное блюдо.
Он бросил беглый взгляд на ее тарелку. Она едва проглотила два кусочка. Наверняка чайной ложки с лихвой хватило бы, чтобы наполнить ее желудок.
Нико было скучно, и почему-то он злился. Что с ним происходит? Его визави красива и вызовет желание у любого мужчины. Он постарался изобразить приятную улыбку, думая, заметит ли эта жеманная девица, если он так и не назовет ее по имени.
Проклиная себя, поскольку постоянно думал о Келли и их поцелуе, Нико изо всех сил старался вспомнить, с кем же он сейчас ужинает. Мэй? Маргарита? Имя точно начинается на «М».
– Должна признаться, Нико, – сказала блондинка, – меня удивил твой сегодняшний звонок. Я не ожидала.
Он тоже был удивлен, что позвонил. И тоже не ожидал. Номер ее телефона, записанный Нико на какой-то вечеринке, сегодня случайно попался ему на глаза. Однако ему необходимо было развлечься, побыть с женщиной, не мечущей в него молнии. По крайней мере, он счел, что это его взбодрит.
– Я рад, что ты смогла приехать, – сказал он, стараясь, чтобы слова прозвучали искренне.
Блондинка накрыла ладонью руку Нико.
– А я очень рада, что ты позвонил. Я прочитала о твой недавней… ну, ты знаешь. Мне очень жаль.
Еще бы! Все в Сан-Франциско знали об этом. Нико через силу улыбнулся и окинул взглядом уютный внутренний дворик. Зачем он притащил девицу сюда? Конечно, поместье большое, и уединение им гарантировано. Но почему же все-таки сюда? Возможно, он решил, что, ухаживая за другой женщиной в непосредственной близости от своей бывшей невесты, унизит ее еще больше? Идиотский поступок, если учесть, что Келли даже не пытается скрыть свою неприязнь к нему.
– Очень мудро, что ты решил продолжать жить дальше, не обращая на это внимания, – сказала блондинка, поглаживая его пальцы. – Очень мудро.
– Спасибо.
Ночь была тиха и прохладна, ужин безупречен. Туман окутал пару, усиливая романтическое настроение. Газовые лампы и дрожащее пламя свечей испускали мягкий золотистый свет. Однако беспокойство и раздражительность Нико росли.