Хотя такие знаменитости из лагеря символистов, как Мережковский и Брюсов иногда печатались в «Русском слове», в общем и целом «декадентов» с их «духами и туманами» здесь не жаловали. В. Дорошевич, выливший немало сатирического яда в своих фельетонах на их головы, и Н. Валентинов, бывший в 1911-1913 гг. фактическим редактором «Русского слова», приложили немало сил, чтобы не пропустить в число авторов газеты не только З. Гиппиус, но и такую звезду первой величины, как А. Блок. И это несмотря на то, что сам Сытин был отнюдь не против, и за Блока активно хлопотал заведующий петербургской редакцией газеты А. Руманов.
Такова была обстановка в «закулисье» крупнейшей газеты Российской империи, с которой, впрочем, И.М. Троцкий если и сталкивался, то лишь опосредовано. Из всех редакторов он тесно общался, по-видимому, только с Ф.И. Благовым, коему, по отзывам современников, во многом был обязан своей успешной карьерой. О В. Дорошевиче Троцкий в своих воспоминаниях говорит лишь вскользь, а о других редакторах «Русского слова» — Н. Валентинове и А. Руманове, и вовсе не упоминает.
И.М. Троцкий сотрудничал с «Русским словом» одиннадцать лет, выступая, как иностранный корреспондент, в качестве главным образом политического обозревателя. Информационные статьи на культурологические темы, из которых русский читатель узнавал о литературных и театральных новинках Германии и Скандинавии, в общем объеме дореволюционной и, надо сказать, весьма обширной публицистики Ильи Троцкого занимают весьма скромное место. В своей «русскословской» публицистике И.М. Троцкий заявляет себя либеральным демократом, не приемлющим любые формы расовой или религиозной ксенофобии, талантливым, энергичным журналистом, разбиравшимся в политике, литературе и театральном искусстве. Другими словами, он был типичный «русскословец» и, что особенно важно подчеркнуть, сохранил верность либерально-демократическим идеям, которые отстаивала эта газета, на всю свою долгую жизнь.
Публицистическая активность Ильи Троцкого в дореволюционный период выглядит весьма и весьма внушительно. Подборка его статей и корреспонденций, представляющих и в наше время значительный культурно-исторический интерес, могла бы составить вполне увесистый том. Его статьи регулярно появлялись в рубрике «Заграничные корреспонденции» — «Берлин (от нашего корреспондента; по телеграфу от нашего корреспондента; от нашего берлинского корреспондента)». Эта рубрика была ежедневной. Однако в каждом номере газеты существовала еще рубрика «Заграничная хроника», где печаталась краткая информация о текущих событиях в мире. Авторы материалов в этой рубрике не указывались. Можно полагать, что раздел «Берлин (от нашего корреспондента)» из этой рубрики также в основном состоял из заметок И.М. Троцкого, на что указывает стилистическое, а подчас и тематическое сходство материалов раздела и его статей.
Выборочный перечень статей И.М. Троцкого в «Русском слове», иллюстрирующий стилистику и основные направления его публицистической деятельности в этой газете, приведен в Приложении II
У Ивана Сытина был верный глаз и чутье на полезных для его дела людей. Приглашение Ильи Троцкого в «Русское слово» оказалось его очередной удачей и, судя по всему, медиамагнат это понимал. Так, в фирменном сборнике, посвященном пятидесятилетию издательской деятельности И.Д. Сытина, помещен, среди прочих, и портрет одного из самых молодых сотрудников издательства — иностранного корреспондента «Русского слова» И.М. Троцкого. Сам Илья Маркович по прошествии десятилетий неизменно поминал как И.Д. Сытина, так и коллектив «русскословцев» в целом «тихим добрым словом», а с бывшими коллегами, ставшими, как и он, эмигрантами, долгие годы поддерживал дружеские отношения. Однако подробно он описывает в своих воспоминаниях только одного коллегу из числа русскословцев — Иосифа Иосифовича Колышко («Баяна»). Впрочем, это и понятно — из них всех только Баян выступал «во время оно» в роли политического авантюриста (см. ниже).
Сытинское «Русское слово» имело в Российской империи огромный успех, к началу 1917 г. тираж газеты составлял 600-800 тысяч экземпляров. После Октябрьского переворота «Русское слово» было закрыто большевиками.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И.Д. Сытин
Из обширного корпуса мемуарной публицистики И.М. Троцкого больше всего написано им об Иване Дмитриевиче Сытине — человеке, которому он во многом обязан своей успешной журналистской карьерой.
Мое знакомство с И.Д. Сытиным началось в яркую эпоху русской журналистики, когда после октябрьской революции 1905 г. с нее спали цензурные цепи и когда в Москву и Петербург хлынула могучая волна молодежи в поисках приложения своих литературных сил,
— писал Троцкий в статье-некрологе, посвященной памяти Сытина29, — первой по счету (1934 г.) в его «сытинском» мемориальном цикле. Затем, уже после войны, начиная с 1951 г., — статья «Иван Дмитриевич Сытин. К столетию со дня рождения» — и в 1966-1967 гг. он публикует в газете «Новое русское слово» целую серию воспоминаний, где так или иначе фигурирует Сытин.
Крупнейший русский медиамагнат первой трети XX в. Иван Дмитриевич Сытин имел репутацию просветителя, издавал русских писателей и книги для народа. Этой славе способствовало его происхождение — крестьянский сын, начавший свою трудовую деятельность «мальчиком» в купеческой лавке. С артелью офеней — торговцев лубочной литературой для народа Сытин исходил многие губернии юга России. Симпатии русского общества вызывал и факт близости Сытина к издательству «Посредник», существовавшему под эгидой Л.Н. Толстого.
Основным делом И.Д. Сытина было его книжное издательство30, где печатались произведения русских писателей, книги для народа, которыми торговали на ярмарках, календари. Став на ноги как издатель, Сытин начал заниматься и периодикой. Первым и самым любимым для издателя был журнал «Вокруг света», долгое время остававшийся в его личной собственности. Впоследствии он издавал и другие журналы. Среди них большой популярностью пользовались у русских читателей «Вестник спорта и туризма», «Вестник школы», «Для народного учителя», «Заря», «Мирок», «Модный журнал», «Нужды деревни», «Пчелка», «Искры» и т.д. Часть этих изданий печаталась в качестве приложений к «Русскому слову». Однако наибольшую известность Сытину и его издательству принесла газета «Русское слово», хотя одновременно сытинское издательство принимало участие в выпуске еще целого ряда газет: «Дума», «Русская правда», «Правда Божия», «Раннее утро», «Вечерние известия» и др. В 1916 г. Сытин купил издательство А.Ф. Маркса с самым распространенным в стране журналом «Нива». Фирма Сытина имела книжные магазины и отделения в Петербурге, Варшаве, Екатеринбурге, Иркутске, Киеве, Ростове-на-Дону, Одессе, Самаре, Саратове и на Нижегородской ярмарке. Одним из первых среди российских издателей Сытин вышел на мировой рынок.
К 1913 году численность рабочих и служащих на книжном комбинате достигла высшей отметки — 1725 человек и держалась на этом уровне до 1915 года включительно. В 1916 году, вследствие войны и снижения производства, она сократилась на 433 человека, то есть более чем на 25 процентов, однако в 1917 году 100 из них были снова приняты на работу. <...>
За пятьдесят лет созданное Сытиным на пустом месте издательское дело стало заметным явлением в России. Накануне Февральской революции добрая четверть всех книг, выходивших в империи, печаталась на машинах, принадлежащих Сытину31.
И.М. Троцкий подробно рисует колоритный портрет Сытина32, что для его публицистики явление редкое, поскольку обычно в своих очерках он дает «общие картины», без прорисовки отдельных деталей. Во всех строчках его описания этого человека чувствуются и любование, и теплота, и глубокая личная симпатия.
Дородный, кряжистый, с светлеющей бородой клинышком и маленькими глубоко сидящими глазами, искрящимися умом и хитростью, Иван Дмитриевич производил впечатление прасола33. Мало говорил и внимательно слушал. И речь его была чрезвычайно своеобразна и любопытна: отрывиста, лапидарна и порой беспомощна, но столь отлична от русской интеллигентской речи, что ее хотелось бесконечно слушать.