Сменивший генерала Могилёва на должности руководителя одного из направлений зарубежной разведки вновь испечённый генерал-майор Горин не был сильно удивлён звонку Фуртумова, поскольку уже несколько дней сам собирался ему позвонить. Однако прежде чем коснуться интересующих его вопросов, Горин предпочёл выслушать собеседника.
— Так вот, Кирилл Петрович,— перешёл к изложению сути своего дела Фуртумов.— У нас по одной теме в Швейцарии назревает небольшая неприятность. Агенты мои, в отличие от ваших, не умеют работать по приказам, вот и запороли важное дело. Короче, нужна помощь - наружка за одним типом плюс остальное, что вы умеете - телефоны, интернет и прочая-прочая. Всего на несколько дней нам бы вашу помощь, а там я сам всё стабилизирую. Очень прошу, не откажите! Должником вашим буду!
— Геннадий Геннадьевич, под монастырь ведь подводите!— сокрушённо отвечал Горин.— Вы же знаете, что без решения межведомственной комиссии я не могу задействовать спецресурсы.
— С комиссией всё растянется минимум на неделю, а нам уже с воскресенья или даже с вечера субботы хотелось бы зацепить негодяя.
— Но вы же понимаете - я не могу вне крайней необходимости самочинно поднимать агентов и осуществлять спецмероприятия.
— Понимаю, понимаю, Кирилл Петрович, но там цена вопроса - десятки миллиардов, которые должны вернуться для нужд Отечества! Как в прежние времена написали бы в газете “Правда” - этих денег ждут-не дождутся врачи, учителя и дети.
— Так у тебя там миллиарды долларов, не рублей?
— Конечно же долларов, Кирилл Петрович! Сами знаете, где и в чём наши жулики награбленное прячут!
На противоположном конце провода на некоторое время воцарилась тишина.
— Можем попробовать начать с понедельника - вас устроит?— прозвучал наконец ответ.
— Конечно, устроит, Кирилл Петрович!— ответил Фуртумов.— Как раз в начале недели наш объект должен будет засветиться в одном из банков. Когда мне подъехать к вам?
— А вы очень удачно позвонили, Геннадий Геннадьевич,— ответил Горин.— Я вас как раз хотел пригласить к себе в гости. Мы в двадцать ноль-ноль проводим оперативное совещание, и есть несколько вопросов, касающихся вашего ведомства. Так что подъезжайте - и мы всё решим!
— Кирилл Петрович!— взмолился Фуртумов.— Без ножа ведь режете! В восемь быть никак не смогу, потому как начинаю принимать иностранную делегацию. Официальное мероприятие, отменить невозможно! А что у вас там за вопросы по моей части?
— Наши люди в Швейцарии долгое время вели и наконец разоблачили афериста, выдававшего себя за наследника бухарского эмира. На самом же деле он пытался отмыть около миллиарда евро, украденных из Пенсионного фонда. Требуется ваше содействие, чтобы собрать и перечислить деньги обратно.
Фуртумов бесшумно выдохнул и выругался про себя в адрес подчинённых, во время памятного розыска “источника” легкомысленно положивших начало оперативному сотрудничеству его ведомства с “бухарским наследником”, на поверку оказавшимся банальным казнокрадом.
— Понимаю, Кирилл Петрович, понимаю… В любое время готов - но только не сегодня. Сегодня в это же время встречаюсь с крупнейшими банкирами, вопросы - не просто архиважные, а принципиальнейшие, затрагивающее, не побоюсь сказать, наше будущее на десятки лет вперёд. Скажите - когда я могу подъехать к вам в любое другое время?
— В понедельник. Только утром в понедельник.
— Хорошо, Кирилл Петрович. Успеем?
— Конечно успеем, если не будем спешить…
Попрощавшись с Гориным, Фуртумов вытер салфеткой вспотевшее лицо. Заметив, что пальцы на левой руке, распластанной по столу, начали заметно дрожать, он немедленно выпил успокаивающую пилюлю и сделал звонок рыжей Жаклин, чтобы уточнить планы на выходные.
Заморское успокоительное подействовала быстро, и Геннадий Геннадьевич смог использовать остающееся до приезда иностранных гостей время для разбора скопившихся за день дел и электронной почты.
Стрелка часов между тем приближалась к восьми. Начальник протокола давно доложил о прилёте в Москву особо важных гостей, об их размещении в президентских апартаментах лучших отелей и о скором прибытии на вечер в особняк.
Геннадий Геннадьевич приоткрыл жалюзи - и с удовлетворением лицезрел внизу совершенно пустую парковочную площадку, расчищенную для встречи именитых особ. Все сотрудники ведомства неукоснительно исполнили его распоряжение покинуть офис не позже семи тридцати. В особняке оставались только помощник Наливайко и двое вооружённых охранников при входе, а также завхоз-мэтр. Из окна было видно, как по переулку спешил отъехать фургон знаменитой ресторанной компании, доставивший эксклюзивные закуски и вина.
Небольшой, однако редкой изысканности фуршет уже должен был быть полностью сервирован и поддерживаться в самом аппетитном виде силами седовласового мэтра, который в прошлой жизни считался казначеем одной из многочисленных когда-то “мафий”. Лет десять назад Фуртумов выкупил его из нигерийской тюрьмы, и с тех пор бывший бандитский казначей, трудоустроенный на должность начальника фуртумовского ХОЗУ, считался, если верить слухам, то ли телохранителем шефа, то ли его персональным терминатором.
Всё шло по плану: в особняке оставались только наиболее доверенные люди, а приезд гостей ожидался с минуты на минуту.
Неожиданно Геннадий Геннадьевич вспомнил, что забыл отпустить своего узника. Это означало невыполнение полученного из Монтрё ультиматума, что совершенно не входило в его более или менее определившиеся планы. Он вскочил из-за стола и, срываясь на бег, устремился в гостиный зал.
— Палыч! Палыч!— закричал он мэтру, который, наслаждаясь предбанкетной паузой, начал понемногу дегустировать виски и коньяки.— Срочно дуй в подвал и выгоняй оттуда малого!
— Куда выгонять?— изумился бывший авторитетный казначей.— Того партизана вашего? Будем решать?
— Дурак, не решать, отпускать будем! Выполняем международные обязательства… Чтоб через минуту он был уже в городе со всеми своими документами!
— Геннадич, а как же мы его пустим через парадную? Гости ведь на подходе!
— Через чёрный ход гони его, быстро! И ещё дай ему мобильник и тыщ двадцать, чтобы мог своим бабам позвонить за границу и отвалить. Даже не двадцать - сто тыщ рублей дай ему, чтоб на авиабилет хватило. И вежливо, Палыч, вежливо с ним веди себя, как ты умеешь!
Мэтр немедленно обтёр полотенцем пользованный бокал, поставил на место и поспешил выполнять приказ.
Спустя менее чем через минуту с улицы стало доноситься шуршание шин и лёгкое пощёлкивание распахивающихся дверей. Геннадий Геннадьевич поправил галстук и проследовал на крыльцо встречать дорогих гостей - возможно, по-настоящему самых дорогих, которые когда-либо прежде ступали на древнюю московскую землю.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});