Читать интересную книгу Кирилл и Мефодий - СЛАВ ХРИСТОВ KAPACЛABOB

На этот раз женщины напрасно ждали, что их позовут.

4

Прошло более года с тех пор, как посольство василевса побывало в Плиске и засвидетельствовало свое почтение новому князю Болгарии Владимиру, а подтверждения мирного договора все еще не последовало. Была ли эта задержка нарочитой или болгарский двор считает, что предшествующее подтверждение дружеских отношений, которое состоялось при восшествии на престол Льва VI Философа, остается в силе? Эта неясность тревожила василевса. К тому же от византийского духовенства, разбросанного по всему болгарскому государству, начали поступать неприятные вести. Новый властитель Плиски тяготел к прежней вере. Он не поддерживал строительства церквей, повсюду подняли голову шаманы, и они уже приносили в жертву своему богу не только обрядовых собак, но и византийских священников. Все происходило в глубокой тайне — духовные лица бесследно исчезали по пути из одного епископства в другое. Эти слухи дошли до Царьграда сильно преувеличенными и заставили Льва VI Философа замяться своим войском. К сожалению, оно было очень немногочисленным. Главные силы по-прежнему находились в городах Италийского полуострова и на границе с сарацинами.

Несмотря на то, что василевс больше всего был озабочен своими личными делами, он не мог не прислушиваться к известиям из Болгарии. Война с христианскими соседями могла спутать все его планы. Лев VI Философ не допускал и мысли о такой войне, однако безопасность государства требовала выяснить, что происходит у соседей. По словам советников выходило, что болгары воевать не будут, пока не решат своих религиозных вопросов. А начавшиеся гонения на духовенство могут вызвать внутренние распри и ослабить Болгарию. Этого взгляда придерживался и Стилиан Заутца, отец Зои, тайной подруги василевса. В последнее время василевс основательно запутался в личных делах и не знал, как выйти из затруднительного положения с достоинством и без вреда для себя. Теофано ему совсем не нужна. И если она продолжает называться императрицей и его женой, то только потому, что все еще не находится оснований ее устранить. Она его третья супруга, а на четвертый брак церковь вряд ли даст разрешение. Брат Стефан согласится, а как посмотрят на это другие церковные иерархи? Отец Зои очень хочет, чтобы его дочь стала императрицей, его люди уже пытались подкупить священников, от которых зависело бракосочетание. Но о какой женитьбе можно говорить, если жива законная жена и если она не желает уйти в монастырь? Этот вопрос камнем лежал на сердце императора. С каждым днем он все больше понимал: жизнь без Зои была бы пустой и неинтересной. Скажи ему кто-нибудь раньше, что он может увлечься такой молоденькой девушкой, он вряд ли поверил бы. Сейчас василевс оставил все государственные дела и только вздыхал да писал стихи. Эти стихи, конечно, сделали бы его посмешищем, попади они в чужие руки, и потому он вкладывал исписанные пергаментные листы в золотые капсулы и с большим трепетом отправлял ей. Но прежде Зои стихи прочитывал ее отец, и сердце его наполнялось радостным предчувствием. Недавно Стилиан Заутца решил ускорить то, с чем медлил бог,- — смерть Теофано. Но сколько ни старался его верный раб Мусик найти людей, которые посягнули бы на жизнь Теофано, желающих не было. К тому же страх, что императрица все узнает, заставлял Заутцу излишне осторожничать. Но он был старым, опытным торговцем и считал, что неподкупных людей нет. Золото придает смелость и самым робким.

Разлад между императрицей и василевсом ни для кого не был тайной; каждый старался держаться в стороне, кроме заинтересованных лиц, ненавидевших друг друга. Роль патриарха в государстве была незначительной и смешной, все знали, что он полностью подчиняется брату, это подтверждали и его дела. Попытки патриарха улучшить отношения с Папой римским Стефаном V не были очень уж успешными. Папа, почувствовав слабость и умственную ограниченность патриарха, снисходительно отвечал на его послания, не забывая напоминать о болгарском диоцезе. И дальше не шел. Его больше интересовали византийские войска, стоявшие в городах Сицилии. С тех пор как папа расправился с учениками Кирилла и Мефодия и затоптал семена их еретической деятельности, он стал поборником единства западных епископств, но интересы графов и маркграфов, королей и баронов были столь противоречивы, что сам Папа часто ошибался и оказывался на стороне того, кого не надо было поддерживать. И он постоянно сожалел о потере болгарского диоцеза, который, как незаживающая рана в сердце, мучил каждого папу после Николая I.

Папа Стефан не решался обратиться к князю Борису-Михаилу, так как византийские священники продолжали проповедовать в Болгарии слово божье на греческом языке. Он мечтал, что произойдет чудо и все решится само собой, но чуда не происходило, а неприятности продолжались. Узел противоречий между Святополком и Арнульфом, внуком Людовика Немецкого, затягивался все туже и туже. Их дружбы достало лишь на то, чтобы породниться, а затем, вследствие неясных папе интриг, они схватились за оружие и упорно воевали до сих пор, вербуя себе союзников среди кочевых племен.

Эта непрекращающаяся распря тревожила Стефана V больше, чем плохие отношения с константинопольской церковью. Болгарский вопрос нельзя было разрешить просто тем, что обе церкви протянут друг другу руку.

В последнее время Лев VI Философ вернулся к литературным занятиям. В ожидании развязки своей семейной драмы он принялся за изучение военной тактики племен, воевавших с его предками. Он хотел обогатить своих полководцев знаниями о ведении сражений, хотя сам не участвовал ни в одном бою. Как опытный ученый, он с головой погрузился в давние военные донесения, в устаревшую уже литературу, которая состояла из разных хрисовулов, законов и воспоминаний участников бита. Лев VI Философ поставил своей целью привести их в порядок и так переработать, чтобы и здесь вокруг его имени засиял ореол мудрости. Он собрал около себя с десяток асикритов, которые выискивали интересные факты. Первое время новая работа доставляла ему большое удовольствие и отрывала от ежедневных забот. Даже конные состязания больше не привлекали василевса. Когда он повествовал о боевом построении венгров, то отмечал в нем много похожего на боевое построение болгар. Они одинаково пускали в бой легкую конницу, одинаково заманивали неприятеля, одинаково безрассудно атаковали: в атаках принимали участие все, даже женщины и дети, которые в большинстве случаев сопровождали обозы. В этом крылось что-то очень первобытное и земное: редко найдется мужчина, который на глазах детей и женщин повернется спиной к неприятелю. И они всегда побеждали. Они сражались не на жизнь, а на смерть, решив или погибнуть, или спасти своих. Однажды в таком бою с Пресияном была взята в плен его младшая дочь. Она вместе с матерью и братьями тоже участвовала в боевом походе хана. Василевс с удивлением открывал для себя большое сходство между венграми и болгарами, и не только в ведении войны, но и во многих подробностях быта, хотя венгры до сих пор продолжали поклоняться языческим божествам, а болгары ревностно защищали Христову веру. У болгар был один бог и одно небо с византийцами, и император считал их своими друзьями, но с присущей византийцам надменностью смотрел на них как на людей второго сорта, и единственное, что признавал за ними, — умение сражаться.

Поэтому молчание нового князя Владимира его тревожило. Оно не предвещало добра. Прошел слух, что немецкий король Арнульф намерен подружиться с Владимиром. Если будет возобновлен старый союз между болгарами и немцами, спокойствию Византии придет конец. Но о каком спокойствии можно говорить? Спокойствия нет и не будет, пока болгарская сторона не подтвердит мирного договора... И сколько ни старался василевс, он не мог уйти от этих тревог. Они примешивались к его сердечным волнениям и омрачали жизнь.

5

Кавхан Петр начал скрываться от людей Расате-Владимира. Не многие знали, где он засыпает и где просыпается. Он опасался худшего и с нетерпением ждал, когда вернется Ирдиш-Илия, поехавший в Белград, чтобы ознакомиться с состоянием военного дела. Таркан Радислав давно понял, откуда ветер дует, и старался поддерживать связь и с князем, и с кавханом. Он был славянином и боялся приближенных Расате-Владимира. В последнее время они стали открыто пренебрегать славянами, получившими при Борисе-Михаиле все права. Судя по тому, как люди Расате распоряжались княжескими землями, как открыто носили на копьях конские хвосты, как все чаще крест исчезал с их одежды, Радислав понимал, что готовится нечто исключительное. И он решил поделиться своими тревогами с кавханом, которого давно знал. Кавхан не удивился, напротив, приказал ему быть осторожным и проследить, чтобы все его войска были готовы, если понадобится защищать Бориса-Михаила. Кроме того, кавхан посоветовал ему полностью доверять Ирдишу-Илии, княжескому брату.