В каждой директиве фронтам Ставка точно фиксировала положение дел, обосновывая свое согласие или несогласие с решением командования.
«Перегруппировка и действия войск фронта ведутся крайне медленно; ни на одном из направлений не созданы ударные группы для разгрома немецких войск, уже начавших на некоторых участках отход, — говорилось в директивном письме командующему Карельским фронтом от 10 сентября 1944 года. — На кандалакшском и кестеньгском направлениях наши войска втягиваются во фронтальные бои с частями прикрытия противника и позволяют ему планомерно отходить, вместо того чтобы отрезать пути отхода и разбить его… Прошу 10 сентября донести конкретный план действий войск, правого крыла фронта с указанием группировок, порядка действий, рубежей и сроков их достижения по каждому направлению в отдельности»[102].
Контролируя действия 4-го Украинского фронта, развернувшегося в Карпатах, Ставка писала его командующему 17 сентября:
«1. Направление наступления главной группировки фронта Вами значительно отклоняется к востоку, в результате чего теряется взаимодействие с 38-й армией 1-го Украинского фронта. Основным направлением наступления иметь Команьча, Гуменне, Михальовце. 2. Взаимодействие с 38-й армией 1 — го Украинского фронта осуществлять постоянно, а не относить его на период после преодоления главного хребта. Возможности для такого взаимодействия имеются и отказываться от него неправильно.[103].
11 ноября, рассматривая положение в Закарпатье и Словакии, Генеральный штаб писал командующему 4-м Украинским фронтом (в копии — представителю Ставки С.К. Тимошенко):
«В связи с тем, что Вами выведено в резерв армий и фронта уже более половины всех имеющихся у Вас стрелковых дивизий, становится непонятным, как Вами мыслится проведение утвержденной Ставкою операции. Даше до вывода этих дивизий из первой боевой линии поставленная Вами задача выполнена не была. Прошу срочно сообщить, как Вы рассчитываете выполнить задачу при существующем положении[104]. А через 3 дня в тот же адрес шла новая директива: «Количество дивизий, используемых Вами для наступления, недостаточно для решения задачи выхода на рубеж Медзилабарце — Гуменне — Михальовце. Ставка… расценивает вывод Вами почти половины дивизий в резерв фронта и армий как стремление считаться только с интересами своего фронта, не заботясь о положении соседа и общих интересах». После изложения этих фактов в директиве перечислялись меры, которые надлежало принять командованию для исправления положения»[105].
Такой стиль руководства фронтами был характерен и для Генштаба. Так, подводя итоги, доложив их в Ставку и получив ответы на свои выводы, Генеральный штаб направил 30 ноября командующим Белорусскими и 1-м Украинским фронтами (копии — командующим бронетанковыми и механизированными войсками, военно-воздушными силами, кавалерией Красной Армии) следующее письмо:
«В летних операциях 1944 года отмечены следующие основные недочеты в организации взаимодействия подвижных войск (танковых, механизированных и кавалерийских соединений) с авиацией при действиях их в оперативной глубине: 1. Несогласованность во времени ударов по противнику подвижных войск и авиации. 2. Запаздывание вылетов авиации по вызову командиров подвижных соединений. 3. Недостаточное прикрытие недвижных соединений с воздуха (на месте и в движении) средствами авиации.
В целях устранения недочетов в организации взаимодействия подвижных войск с авиацией Верховный Главнокомандующий приказал: 1. Проработать вопросы взаимодействия подвижных соединений с авиацией по опыту операций, проведенных войсками фронта. 2. Под руководством начальника штаба фронта провести командно-штабное учение командиров и штабов подвижных и авиационных соединений по отработке практических вопросов взаимодействия между ними. 3. О времени проведения учений и об итогах их донести в Генштаб»[106].
Ставка особенно обстоятельно излагала свои доводы, когда ее предложения не совпадали с решениями командующих фронтами. Вот один из примеров.
Руководство 2-го Украинского фронта в связи с перевооружением истребительно-противотанковых артбригад высказалось за то, чтобы рассредоточить батареи 100-мм пушек по полкам. 29 декабря 1944 года Ставка в письме командующему фронтом (копия — Главному маршалу артиллерии Н.Н. Воронову) отмечала:
«Считаем неправильным Ваше предложение о том, чтобы не иметь полковой организации 100-мм пушек внутри противотанковой артиллерийской бригады, а иметь лишь отдельные батареи этих пушек, разбросанные по полкам бригады. Во-первых, Ваше предложение учитывает лишь условия ведения оборонительного боя при отсутствии у противника большого количества тяжелых танков и самоходок, что бывает довольно редко; но оно совершенно не учитывает танковых контратак противника при наступлении, наших войск и танковых атак противника при его наступлении, когда нам выгоднее массированное использование 100-мм пушек, собранных в кулак в виде полка.
Во-вторых, в организационном отношении, в интересах учебы и материального обеспечения также выгоднее 100-мм пушки иметь в одном полку бригады, а не распылять их побатарейно во все полки бригады. В-третьих, в случае необходимости, батареи 100-мм пушек могут временно выделяться на усиление других полков бригады с тем, однако, чтобы у них был готовый хозяин в виде командира полка и его штаба, способного, в случае необходимости, вновь собрать батареи в полк и массированно использовать их. В силу этого Ставка отклоняет Ваше предложение»[107].
Я мог бы привести здесь много других таких же документов, свидетельствующих о роли Ставки и Верховного Главнокомандующего в руководстве фронтами. Все это также говорит о том, что Верховный Главнокомандующий как организатор и руководитель действий наших войск был на высоте.
Я несколько забежал вперед, цитируя документы осени 1944 года Вернусь к событиям, происходившим тогда в Прибалтике.
Прибалтийская стратегическая операция включала в себя четыре фронтовые. Рижскую (с 14 по 27 сентября), Таллинскую (с 17 по 26 сентября), Моонзундскую (с 30 сентября по 24 ноября) и Мемельскую (с 5 по 22 октября). 29 августа меня освободили от руководства операциями 3-го Белорусского фронта и поручили мне все три Прибалтийских фронта. Но с 30 сентября мне снова было поручено руководство 3-м Белорусским и 1-м Прибалтийским фронтами, а руководство 2-м и 3-м Прибалтийскими возложили на командующего Ленинградским фронтом Л.А. Говорова. 16 октября мне добавили 2-й Прибалтийский, вобравший в себя войска из расформированного 3-го. За Говоровым был оставлен только Ленинградский фронт. 8 ноября, чтобы я мог сосредоточить все внимание на Прибалтике, командующий 3-м Белорусским фронтом был непосредственно подчинен Ставке. А зимой 1944/45 года Прибалтийские фронты снова были отданы Говорову и т. д. Практически же до самого нового года я почти не покидал Прибалтику, всецело занятый ее делами. Отлучался только для участия в разработке новых стратегических операций.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});