— Месить гада! — хором взвыли его соратники, и дискуссия закипела с новой силой. Хотя что там было, как и, главное, из-за чего — так никто и не понял.
Примерно столько же поняли обитатели и гости безумного дома, выслушав добросовестный рассказ Пако. Что Ольга пропала, они додумались бы и без пояснений, а вот почему и каким образом — у каждого на этот счет образовалось собственное ошибочное мнение. Даже у мудрого дона Мигеля, ибо в тот момент он был сильно «уставши», а все слова, услышанные в таком состоянии, безуспешно стучались некоторое время в запертые двери его памяти и, не достучавшись, исчезали в безвестности.
После получаса обсуждений и споров терпеливый Пако неожиданно для себя вдруг додумался до гениальной идеи: пьяный человек теряет интеллектуальные преимущества, опускаясь до уровня обычного необразованного тролля, следовательно, алкоголь — зло. Потрясенный собственными успехами, он даже перестал отвечать на вопросы, которые к тому времени свернули на седьмой или восьмой круг, и задумался: как ему удалось без всяких сознательных усилий произвести такое умное обобщение и сделать из него такой логичный вывод?
Его собеседники ничего не заметили и продолжили задавать дурацкие вопросы без участия очевидца. Вполне возможно, что они уже давно забыли, кто этим очевидцем является, так как вопросы адресовали друг другу, а на некоторые даже и отвечали, глубокомысленно мекая перед каждым словом.
Все это безобразие продолжалось ровно до тех пор, пока не появились трезвые Лукас и мадам Катрин, при виде которой беспорядочно бегающие по комнате собаки дружно выполнили команду «сидеть», а нетрезвые барды — «молчать».
— Где вы были? — Создав в помещении атмосферу полного умиротворения и взаимопонимания, мадам переключилась на Пако.
— Где Ольга?
Пришлось повторить весь рассказ еще раз (Пако искренне надеялся, что в последний).
— То есть как это — уезжать?! — возмутился несколько протрезвевший при виде хозяйки Хулио. — Бросить Ольгу и уезжать?! Я кабальеро или…
— Какая ты, к хренам, кабальеро! — рявкнула мадам. — Помолчи и не лезь, когда трезвые люди разговаривают!
— Вам действительно лучше будет уехать, — посоветовал благоразумный бухгалтер. — Мы не знаем, за что именно арестовали Ольгу. Вам может грозить опасность. Кстати, сама маэстрина предвидела возможность такого поворота дел и на этот случай оставила мне четкие указания, полностью совпадающие с советом, который дали нашему приятелю «добрые люди». Я должен выдать вам пятьсот золотых в качестве компенсации за несостоявшиеся гастроли, а вы — немедленно уехать отсюда подальше, пока вас не начали искать.
— Сколько?! — ошалело выдохнул дон Хосе, тоже частично протрезвев от шока и засомневавшись, а не является ли услышанное тяжким последствием неумеренного пития.
— Пятьсот, господа, пятьсот, могу повторить по рунам. Также Ольга просила лично вас, мадам Катрин, позаботиться о Пако и Шарике.
— Да как же… — Мадам даже растерялась немного от нежданного богатства. — Нет, мы, конечно… Мы бы и так не бросили… но как же так…
— Прошу вас, не надо лишних слов, — Лукас с деловитым видом поднялся и направился к лестнице. — Нельзя терять время. Собирайтесь немедленно. Деньги я сейчас принесу.
— О боги… — потрясенно прошептал перепуганный дон Хосе. — А куда же мы их денем? Такую прорву денег?
— Купим еще один фургон, — решительно изрекла мадам. — И лошадку. И акробатов наконец наймем. А с идеей все это пропить можете сразу расстаться. Где Инес?
— Мы ее попросили посидеть с маэстро Карлосом, — виновато пояснил Юст, частично вернувшись в реальность. — Ну она же все равно не пьет… Значит, вы в самом деле уезжаете? Жаль… Я хотел поближе познакомиться с Пако… Такой материал для пьесы, такой конфликт личности и общества…
— А мы вас еще навестим, — пообещал дон Мигель. — Обязательно заедем, а как же. Посидим, пива выпьем…
— Хулио, растолкай этого пьянчугу, и запрягайте, — распорядилась мадам Катрин. — А то останемся и без денег, и без голов.
Пако задумчиво посмотрел вслед Лукасу, исчезающему за дверью спальни на втором этаже, где под бдительным присмотром Тарьеновой матушки хранился неприкосновенный денежный запас, оставленный Ольгой на случай «если вдруг со мной чего…». Долго и медленно подумал. И решительно произнес:
— Я остаюсь.
Когда крылатый демон хмурился или удивленно приподнимал брови, зрелище получалось не менее жуткое, чем от его зубастой улыбки. Собственно, бровей в человеческом понимании этого слова у него не было, их частично заменяли узкие темные уплотнения в том месте, где серая кожа лица переходила в лобную броню. Когда они двигались в подражание человеческой мимике, то либо залезали на лоб, либо наползали друг на дружку, так как в нормальном состоянии почти сходились над переносицей. Вернее, над тем местом, где она бывает у людей.
Ольга нервно поправила платье, которое даже в ушитом виде казалось ей чересчур вызывающим для общения с наместником. Особенно когда у него брови уже на лбу и глаза, того и гляди, за ними последуют.
— Что это на тебе надето? — наконец выговорил Харган, подтвердив Ольгины худшие опасения.
— Платье Камиллы, — честно ответила Ольга, готовясь принять заслуженную критику своих достижений в модельном искусстве.
Можно было, конечно, предложить господину ценителю самому попробовать сделать что-то получше при помощи только иголки с ниткой и одной половинки ножниц, но это было бы несправедливо. Даже предоставь кто-нибудь Ольге полный набор портновских инструментов, включая швейную машинку, вряд ли у нее получилось бы что-то приличнее.
Наместник еще раз оглядел ее, склонив голову набок для лучшего восприятия, и вынес вердикт:
— На Камилле это смотрелось иначе.
— Ну ваш шикарный плащик на Александре тоже иначе смотрелся, — ляпнула Ольга и только потом сообразила, что этот наглядный пример запросто мог быть принят за оскорбление.
— Но я же не надеваю его задом наперед, — справедливо заметил Харган. Видимо, все же не обиделся. Может, у них напяливать на себя одежду с чужого плеча не считается чем-то унизительным. Или даже наоборот, почетным считается, если боевой трофей…
— Я его перешила так, чтобы перед был здесь, — пояснила Ольга и осеклась, опять застигнутая запоздалым соображением. — Погодите, а вы что, видели Камиллу?
— Она была моей официальной фавориткой, — равнодушно пояснил наместник и, не задерживаясь дальше на этом вопросе, присел к столу. — Давай поедим сначала, я жрать хочу, как грак…
— А куда она делась? — в тихом ужасе уточнила Ольга, успев представить себе судьбу отставной фаворитки этого чудовища в самых ярких оттенках черного.
— Убежала, — проворчал демон и тут же вгрызся в ближайшую курицу.
Хотел ли он уйти от вопроса или действительно так проголодался — лезть с уточнениями сейчас было не особо уместно, поэтому Ольга тоже присела к столу и отдала должное ужину. С тех пор как мучения первых трех месяцев закончились, вредный организм подсунул ей новую напасть: он постоянно просил есть. А учитывая склонность наместника забывать о некормленой домашней живности, стоит наедаться впрок, пока предлагают. Неплохо было бы и заначить что-нибудь на завтра, но это надо подождать, пока демон не наестся и на что-то не отвлечется. Вот Зинь умела незаметно тырить бутылки с общего стола на глазах у всех, а у Ольги так не получится…
Оголодавший глава правительства угрызал птицу вместе с костями, по-видимому не ощущая разницы между ими и мясом. Еще бы, при таких-то зубах… Человеку за ним не угнаться, даже вечно голодный Пако не трескал с такой скоростью. Еда исчезала в пасти демона, как любовные письма в камине. Увлекшись, он даже нечаянно откусил край бокала, вместо того чтобы отпить. Правда, ошибку обнаружил сразу, даже смутился немного и бокал отставил, но стекло не выплюнул. Сжевал. А чего, с мясом, наверное, и стекло пошло… Если у него резцы такие, то какие же должны быть коренные зубы?