- Убью, дрянь! – Не своим голосом визжит Юрикова. Разворачивается, отталкивает сильно, и я моментально ударяюсь о парту спиной, однако этого ей кажется мало. Одноклассница хватает толстую деревянную указку, которая лежит на выемке доски, и замахивается ей со всей дури. В этот момент просто закрываю глаза. Дыхание перестает попадать в легкие. Стискиваю зубы до пульсации в скулах, знаю, будет больно, очень больно. И под давлением страха, под звуки безумного сердцебиения, я просто не замечаю, как мужские руки обхватывают меня и крепко прижимают к себе.
- Тц, - срывается с чужих губ, а ведь их хозяин стал мои щитом и принял удар на себя. Слышу хруст, это указка треснула. Сбивчивое дыхание возле уха. Ощущаю, как сжимают мужские пальцы ткань платья на спине.
- Твою мать!
- О, Господи!
- Отпусти меня, руки убрал! Матвеев! Убью сука!
- Ленка, успокойся, ты что!
- Я тебе голову сломаю, поняла!
- Даниил, пожалуйста, успокойся! Она же, в конце концов, девушка!
- Отойди, Самохина!
- Твою мать, Дан!
- Отпустите! Ироды конченные!
- Что здесь происходит! – Голос директрисы отрезвляет. Заставляет сделать глубокий вдох и принять ту сумасшедшую реальность, которая творилась в эти несчастные шестьдесят секунд. Медленно открываю глаза, не могу пошевелиться, слишком крепко меня обнимают. Вижу боковым зрением куски от палки и понимаю, удар был сильным. Там в классе возня какая-то происходит, шум, разбирательства. Но меня от всего этого закрывает мужская грудь, к которой я все еще прижата.
- Антон, - это уже Зина, она где-то совсем близко, но я ее не вижу. В ушах гул стоит, плохо соображаю, что происходит. – Антон! Леваков, - кричит она. И только сейчас я понимаю, кто меня обнимает, кто защитил, кто закрыл свой спиной.
- Леваков, - голос Матвеева невозможно спутать, я его из тысячи узнаю. – В конце концов, отойти от моей девушки! – Прикрикивает он, вытаскивая на поверхность нашу тайну.
- Расходимся, народ, - физрук появился видимо, помогает директрисе навести порядок.
- Леваков, - и в этот раз Даниил не ждет, он просто силой оттаскивает от меня Антона. Мы всего на короткое мгновение встречаемся взглядами, мой полный страха и шока от пережитых эмоций, и его до краев заполненный волнением и тревогой. Никогда не видела таким своего мучителя. Сколько помню, только лишь высокомерие и ярое желание уколоть больней. Мы вроде росли, становились старше, а Леваков оставался в моих глазах все тем же мальчишкой, с которым нам почему-то никак не удавалось поладить. Он дергал меня за косы, подкладывал жуков в пенал, выбрасывал мой дневник, закидывал муху в стакан с соком или компотом. А я все никак не могла понять, откуда столько неприязни в мой адрес, чем я не угодила. И сейчас, когда он кинулся ко мне, когда закрыл собой от удара, я внезапно осознала, насколько глупо мы себя вели все эти годы.
- Тась, - руки Даниила нежно касаются моих щек, возвращая из далеких детских воспоминаний. Его глаза беспокойно оглядывают, пытаясь понять, все ли нормально, не пострадала ли я. – Ты как?
- Хорошо, - шепчу одними губами, хотя слезы так и норовят выскочить из самых глубин. Матвеев улавливает мое настроение, мое желание спрятаться ото всех, залезть в самую глубокую пещеру или в панцирь черепахи. И он обнимает, прижимает крепко, прячет от косых взглядов, от людей, которых я не хочу видеть, от гнилых душ одноклассников.
- Прости, что опоздал, - виновато звучит его голос возле моего уха. В ответ ничего не говорю, просто погружаюсь в тепло Даниных рук, в его запах. Слушаю громкие удары сердца, и думаю, что жизнь достаточно странная. Вроде живешь, и никого нет рядом, никому ты не нужен. А потом в однажды оказывается, что ты всегда был кому-то нужен, просто этот кто-то не знал, как заговорить.