Вот что пишет Штеменко, в своих мемуарах опиравшийся на документы Генерального штаба: "В самом начале ноября 1944 года в Ставке было всесторонне рассмотрено положение дел в полосах действий 2-го Белорусского, 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов. Перед ними была главная стратегическая группировка противника... Необходимым для наступления перевесом сил эти фронты не обладали. Отсюда следовало, что на берлинском направлении наступление продолжать нецелесообразно и надо временно перейти к обороне. При очередном докладе Верховному Главнокомандующему А.И. Антонов (заместитель начальника Генштаба. - Б. С.) особенно настаивал на этом и просил разрешения подготовить соответствующие директивы. Такое разрешение мы получили. В ночь на 5 ноября 1944 года директива на переход к обороне была отдана 3-му и 2-му Белорусским фронтам. Через несколько дней последовало аналогичное распоряжение войскам правого крыла 1-го Белорусского фронта... В конце октября и Сталин потерял надежду на быстрое освобождение Варшавы. Войска правого фланга 1-го Белорусского фронта фактически перешли к обороне, а 12 ноября на этот счет последовала директива Ставки".
Таким образом, столь запомнившаяся Рокоссовскому несостоявшаяся атака, после которой войска фронта вынуждены были перейти к обороне, имела место где-то в конце октября или начале ноября. Больше месяца продолжалось безрезультатное наступление, сопровождавшееся значительными потерями, прежде чем Константин Константинович смог настоять на его прекращении. И Жуков в мемуарах правдиво осветил в связи с этими событиями только один факт - что между директивой Ставки о переходе к обороне и перемещением Рокоссовского па 2-й Белорусский фронт прошел очень малый промежуток времени - не более суток.
По иронии судьбы Сталин наконец-то упразднил институт представителей Ставки, столь раздражавший Константина Константиновича, но его самого убрал с командования фронтом, нацеленным на Берлин. Рокоссовскому было очень обидно. Возможно, он подозревал, что Сталина к такому решению побудил Жуков. Вряд ли это подозрение справедливо. Все дело было в том, что войскам 2-го Белорусского фронта после окончания войны предстояло дислоцироваться на территории Польши, чтобы обеспечить советский контроль над страной. Рокоссовский был поляком, хотя и сильно обрусевшим. Вероятно, Сталин еще осенью 44-го задумал комбинацию с назначением Рокоссовского министром обороны Польши, осуществленную в 48-м году. С ней и было связано перемещение Рокоссовского на 2-й Белорусский фронт. Кроме того, в военной иерархии Жуков занимал второе место после Верховного Главнокомандующего. Вот Сталин и счел необходимым, чтобы наступавший на Берлин фронт возглавил его заместитель. Сам же Иосиф Виссарионович с помощью Генштаба собирался координировать действия фронтов западного направления, чтобы выступить в роли полководца на заключительном этапе войны.
Операция, которую начали планировать в Ставке в ноябре 44-го, получила впоследствии название Висло-Одерской. Ее проведение облегчалось тем, что значительные силы вермахта были брошены на Западный фронт для наступления в Арденнах. В советской историографии даже утвердилась легенда, что советское наступление на берлинском направлении было начато раньше запланированного срока: вместо 20 января 1945 года - 12-14-го числа. Тем самым Сталин будто бы пошел навстречу просьбам западных союзников, оказавшихся после немецкого удара в Арденнах в затруднительном положении. Как свидетельствуют документы и, в частности, утвержденный Жуковым 29 декабря 1944 года план сосредоточения войск 1-го Белорусского фронта, первоначально наступление было назначено на 8 января 1945 года, но из-за плохой погоды, ограничившей действия авиации, его пришлось перенести на более поздний срок. Послание же Черчилля, где сообщалось, что "на Западе идут очень тяжелые бои" и говорилось о "тревожном положении, когда приходится защищать очень широкий фронт после временной потери инициативы", было отправлено лишь 6 января. Там содержалась просьба дать информацию о советских военных планах, но не более того. Сталин же решил сделать вид, что ради союзников Красная Армия готова ускорить свое предстоящее наступление: "Мы готовимся к наступлению, но погода сейчас не благоприятствует нашему наступлению. Однако, учитывая положение наших союзников на западном фронте. Ставка Верховного Главнокомандования решила усиленным темпом закончить подготовку и, не считаясь с погодой, открыть широкие наступательные действия против немцев по всему центральному фронту не позже второй половины января". На самом же деле, советское командование торопилось с наступлением потому, что слишком рискованно было держать в бездействии в течение нескольких дней на плацдармах за Вислой крупные силы, в том числе танковые армии. Они были подтянуты на плацдармы с ориентацией еще на первоначальные сроки наступления 8-10 января. Противник мог обнаружить концентрацию войск и нанести им потери огнем своей артиллерии, простреливавшей плацдармы. Поэтому атаку начали, когда синоптики дали благоприятный прогноз погоды. Но не угадали. Летная погода установилась лишь через несколько дней после начала наступления.
К тому времени войска 1-го и 2-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов имели подавляющее превосходство над противником. Тогдашний начальник Генштаба германских сухопутных войск Гудериан оценивал его как 11:1 по пехоте, 7:1 по танкам и 20:1 по артиллерийским орудиям и по самолетам. Вероятно, на направлениях главных ударов соотношение сил было близко к этим цифрам. Кстати, немецкая разведка заранее и довольно точно определила дату начала советского наступления - 12 января, но отсутствие резервов не позволяло оказать ему сколько-нибудь эффективное противодействие. К тому времени союзная авиация уничтожила почти все заводы по производству синтетического горючего, и люфтваффе оказались на голодном пайке. Рассчитывать на авиацию больше не приходилось.
Немецкий фронт на Висле был буквально смят. 22 января войска Жукова были уже под Познанью, а еще через 4 дня с ходу преодолели мезерицкий укрепленный район, который противник так и не успел занять достаточными силами. К началу февраля 1-й Белорусский фронт вышел к Одеру и захватил плацдарм на его западном берегу в районе Кюстрина. 31 января Жуков направил донесение в Ставку, где просил приказать 2-му Белорусскому фронту немедленно начать наступление в западном направлении для ликвидации разрыва с 1-м Белорусским фронтом, а 1-му Украинскому фронту - быстрее выйти на Одер.
Тут мы подошли к одной из важнейших проблем истории Второй мировой войны. Могли ли советские войска овладеть Берлином еще в феврале 45-го и если могли, то почему они этого не сделали? Бывший командующий 8-й гвардейской армии маршал В.И. Чуйков в 1965 году утверждал, что "Берлином можно было овладеть уже в феврале. А это, естественно, приблизило бы и окончание войны". Это заявление вызвало переполох. 17 января 1966 года Василия Ивановича вызвали на проработку к начальнику ГлавПУРа А.А. Епишеву, где собрались и другие военачальники. Чуйков заявил, что "советские войска, пройдя 500 километров, остановились в феврале в 60 километрах от Берлина... Кто же нас задержал? Противник или командование? Для наступления на Берлин сил было вполне достаточно. Два с половиной месяца передышки, которые мы дали противнику на западном направлении, помогли ему подготовиться к обороне Берлина". Другие маршалы его не поддержали. Итог дискуссии подвел Епишев, заявивший: "Нельзя очернять нашу историю, иначе не на чем будет воспитывать молодежь".
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});