И все же Мерос не мог позволить запугать себя. Он рискнул взглянуть на капитана Ралдорона, гадая, какие мысли скрываются за этим бесстрастным лицом. Азкаэллон держался с неизменным высокомерием, поведение Беруса, как и у его брата Аннеллуса, было по-ястребиному бдительным. Но Ралдорон… Его внешний вид был таким же непроницаемым, как мрачная личина боевого шлема.
Флот шел на боевой скорости в направлении внутренних планет, прямым курсом на Сигнус Прайм, пересекая полупетлей над плоскостью эклиптики широкий астероидный пояс Белая Река. Приказ передали на каждый корабль, в каждую роту. Терпение примарха иссякало, а директивы магистра войны Хоруса об изгнании врага, захватившего скопление Сигнус, по-прежнему были их главной движущей силой.
Но пока легион готовился к открытой войне, Мероса и его братьев изолировали от остальной роты. Только капитану Хароксу и его выжившим боевым братьям позволили покинуть «Красную слезу» и вернуться на «Темную страницу», да и то из милости. Говорили, что аколит Крид не покидал своего корабля со времени совета командиров. Крейсер Несущих Слово бесшумно двигался рядом с флагманом и отделывался исключительно краткими сообщениями. Мерос вспомнил о других наблюдателях на флоте, никто не упомянул о местонахождении Космических Волков Хелика Красного Ножа.
— Мы выслушали твой доклад о результатах операции, — сказал Берус, вынув инфопланшет. — Все, что можно сказать, он совпадает в общих чертах с отчетами братьев из твоего отделения.
Мерос кивнул. Он приложил все усилия, чтобы его доклад звучал по возможности кратким и точным, но аномальные события в главном улье Холста было непросто описать обычными словами. Его отчет вместе со свидетельскими показаниями Кано и Сарги, Кассиила и Лейтео, Кайде и остальных, даже капитана Амита и хранителя Аннеллуса о том, с чем они столкнулись на ледяном мире, теперь был зарегистрированным фактом легиона.
Берус продолжил, глядя на овальный экран планшета.
— Я читаю это с равной долей ужаса и недоверия, брат Мерос. То, о чем ты говоришь, — нелогично и невозможно.
— Я не лгал, — настойчиво произнес Мерос. — И если мой разум каким-то образом был затуманен, то настолько незаметно, что я бы никогда не догадался.
Он посмотрел на Азкаэллона.
— Вы считает, что произошло именно это? Вы были на борту флагмана, сэр, и видели планету.
— С орбиты, — поправил командир гвардии. — Я не видел чудовищные сплавы металла и камня.
— Но вы слышали вопль, — сказал Мерос прежде, чем подумал, и тут же пожалел об этом.
Лицо Азкаэллона окаменело.
— Мы все слышали его, — Ралдорон опередил ответ сангвинарного гвардейца.
— Еще одно психологическое оружие, — уверенно произнес Берус. — Переданное по всем вокс-каналам резонансной волной. Известная тактика ксеносов.
— Оружие трусов, — Азкаэллон поморщился и сердито взглянул на Мелоса, — предназначенное ослабить стойкий разум.
Если командир гвардии провоцировал его, следя за реакцией, то апотекарий не подал виду. В конце концов, заговорил Ралдорон.
— Ты свободен, брат-медик. Возвращайся в свое подразделение и жди дальнейших приказов.
Мерос помедлил. У него тоже были вопросы, и он хотел получить на них ответы. Но взгляд Первого капитана сказал ему, что сегодня этого не будет.
Апотекарий отсалютовал аквилой и вышел, подавив, насколько мог, свои сомнения.
Лихтер приземлился в шестом грузовом отсеке «Алого», опустившись на широкие шарнирные опоры, которые зашипели под весом транспортника. Группа сервиторов тут же направилась к кораблю, чтобы забрать груз и отнести его к пневматическим вагонеткам, которые перевозили контейнеры по проходам вдоль киля.
Хотя флот Кровавых Ангелов находился в полной боевой готовности, между кораблями все еще осуществлялись незначительные транспортные перевозки. Повышенная боевая готовность не препятствовала перемещению между кораблями, но стало гораздо сложнее делать это без веской причины. Отсутствие официального разрешения влекло в лучшем случае порицание, в худшем — трибунал.
Тем не менее Кано справился. Он был внимателен и осторожен, наметив маршрут, который проходил по всему флоту, за день совершив путешествие с «Красной слезы» на корабли в альфа-квадранте. Он добирался на танкерах, «Грозовых птицах» и шаттлах. Он стал выглядеть настолько непримечательно, насколько мог это сделать генетически модифицированный человек, оставив доспех на боевой барже и скрыв лицо под капюшоном. Флот был охвачен кипучей деятельностью, а адъютант Первого капитана знал, как все было устроено.
Кано шагнул на гулкую палубу «Алого» и огляделся. Его не заметили, как он и хотел. Официальное прибытие вызвало бы вопросы, а Кровавый Ангел не был готов отвечать на них. Не сейчас.
Он решительно пересек грузовой отсек и направился к одному из широких лифтов. Любой, кто бы ни взглянул сейчас на него, посчитал бы присутствие здесь Кровавого Ангела абсолютно уместным.
Двери лифта состояли из двух медных створок филигранной работы, одна над другой. Они медленно и плавно раскрылись. Пока Кано ждал, чувство, что за ним кто-то стоит, стало сильнее, и легионер невольно улыбнулся.
— Здравствуй, брат Кано, — к нему подошел воин, также без боевого доспеха и одетый аналогичным образом. — Прошло немало времени.
— Не так много, как кажется, — двери лифта открылись, и они вошли. Платформа начала медленный подъем, который займет несколько минут. Она направлялась из грузового отсека у основания нижнего киля «Алого» к центральным палубам огромного крейсера. Их окружали узкие колонны прямоугольных контейнеров, поднимающиеся на высоту домов и расположенные попарно аккуратными рядами. Воинов скрывали тени, отбрасываемые модулями, Кровавые Ангелы были абсолютно одни.
Легионер снял капюшон, показалось лицо оливкового цвета с узкими суровыми глазами, подбородок обрамляла тонкая черная бородка, похожая на чернильные росчерки на бумаге. Боевой брат выглядел худощавым, в воспоминаниях Кано он был совсем другим. Адъютант помнил его носящим кристаллическую матрицу психического капюшона, а не с обнаженной бритой головой, как сейчас.
— Брат Эканус, — Кано откинул капюшон и протянул руку. — Какая приятная встреча.
— Время покажет, — Эканус ответил на рукопожатие. Кано заметил смущение воина. Его старый друг знал, что им не следовало встречаться тайно.
— Как ты узнал, что я приду? — спросил Кано.
— Я подозревал, — ответил Эканус. — Не был уверен, пока не увидел, как ты выходишь из переходного шлюза лихтера, — он оглянулся, наблюдая, как мимо проносятся палубы, пока лифт поднимался все выше и выше. — Если повезет, хранители не найдут нас здесь. Ты пришел поговорить.
Кано кивнул.
— Да, с братом.
До Никейского указа брат Эканус служил боевым псайкером в 202-й роте Кровавых Ангелов. И, как и Кано, смирился с приказом на запрет использования своих навыков. Кано помнил времена, когда он сражался вместе с Эканусом, у боевого брата была исключительная способность под названием «копье» — призыв мощного луча телекинетической энергии, который поражал врагов легиона. Сама мысль об Эканусе, который не мог воспользоваться своим даром, на миг вызвала у Кано приступ меланхолии.
— Ситуация изменилась, — сказал Эканус, словно прочитав его мысли. — Наш долг требует от нас иного. — Он сделал паузу.
— Брат, как бы я ни был рад видеть тебя, мы нарушаем приказ, встречаясь таким образом. Тайно.
— Ни одним приказом не запрещено поговорить двум боевым братьям.
— Формально нет, — Экануса сплел пальцы, — но когда Император огласил указ, легион не случайно разделил нас.
Кано не смог сдержаться и нахмурился.
— Плевать на Беруса и хранителей, которые смеют сомневаться во мне. Я не позволю относиться к себе как к изгою и очернять себя из-за чьей-то глупости!
Эканус посмотрел на него.
— Ты прибыл сюда, чтобы сказать мне об этом?
«В проницательности ему не откажешь», — подумал Кано.
— Нет, не из-за этого, — он вздохнул. — Я прибыл сюда, потому что должен рассказать о том, что только ты сможешь понять.
— Это связано с уничтожением планеты Холст? Слухи о приказе примарха быстро распространились по флоту.
Кано покачал головой.
— Гибель планеты может быть следствием того же самого события. Нет, брат. Раньше, еще до того, как мы достигли скопления Сигнус… — теперь, когда пришло время произнести эти слова вслух, Кано понял, что ему сложно сформулировать их. В горле вдруг пересохло.
— Мне приснился сон, — признался бывший библиарий. — Видение о силе, которое пришло во время медитации. Я не стремился к этому, — вспомнив о нем, он почувствовал, как участился пульс. — Но оно сильное, брат. Сильное, темное и глубокое.