— Но ты же сам говорил, что звезда не так ярка, как Солнце, — напомнила Макендел. — Значит, шансы, что там есть планета с пригодным для дыхания воздухом, невелики. Даже среди куда более подходящих… Ду Шань так грохнул по столу кулаком, что тот затрясся.
— Вот в том-то и дело! Нам обещали, что спустя пятнадцати изнурительных лет мы сможем свободно прогуляться по земле. А вы собираетесь держать нас в этом трюме… еще лет на восемь дольше, а потом окажется, что мы будем торчать в заточении еще десятки, сотни лет или вообще вечно! Нет!
— Но нельзя же упустить такую возможность! — возразила Свобода.
— И не упустим, — ворчливо отозвался Странник. — Едва прибудем на Финицию, как прикажем роботам построить подходящий передатчик и пошлем луч на Третью, начнем диалог. Со временем отправимся туда и собственной персоной — то есть те, кому это нужно. А может, инопланетяне сами к нам пожалуют.
Лицо Ханно окаменело.
— Да говорю же, от Финиции до Третьей целых триста световых лет!
— Времени у нас хватает, — пожал плечами Странник.
— Если Финиция не убьет нас прежде. Сами знаете, нам никто не гарантировал там безопасности.
— Земля тоже вступит с ними в контакт, как только мы ее уведомим, — заметила Макендел.
— Да, конечно, — едко отозвалась Свобода, — посредством луча и роботов, которые будут передавать информацию. Кто, кроме нас, отправится туда лично и познает Иных такими, какие они есть?
— Это верно, — согласилась Юкико. — Слова и изображения, разделенные столетиями, хороши, но их недостаточно. Я полагаю, мы должны понимать это лучше, чем наши земные собратья. Мы знали давно усопших, мы помним их живые тела, разумы, души. Для всех остальных же они — не что иное, как останки и слова.
Свобода пристально взглянула на нее:
— Значит, ты хочешь отправиться к Третьей звезде?
— Да, о да!
Ду Шань поглядел так, будто она его ударила.
— И это сказала ты, Снежинка… Утренняя Звезда?! — он выпрямился. — Ну нет, не бывать этому!
— Ни в коем случае, — провозгласил Патульсий. — Нам ведь предстоит основать общину.
Алият ухватила Патульсия за руку и прижалась к нему, пряча глаза от Ханно. Потом прошептала:
— Создать свой очаг…
— Это трудное решение, — кивнула Макендел, — но…
Первым делом нам надо добраться до Финиции.
— А последним? — парировал Ханно. — Говорю вам, если мы упустим этот шанс, то никогда больше не получим его.
Ты не хочешь передумать, Перегрино?
Странник некоторое время сидел недвижно, храня непроницаемый вид, но в конце концов ответил:
— Все-таки принять такое решение нелегко. Величайшее, важнейшее приключение в истории, которого мы рискуем лишиться, против… Против того, что может стать Новой Землей, возрождением нашего рода-племени. Что лучше — лес или звезды? — И он снова погрузился в безмолвные раздумья. — Ладно, я уже сказал прежде. Звезды могут обождать.
— Пятеро против трех, — торжествующе подытожил Ду Шань. — Идем прежним курсом. — Голос его смягчился. — Мне очень жаль, друзья.
И голос, и лицо, и осанка Ханно как-то поблекли.
— Этого-то я и боялся. Прошу вас, поразмыслите хорошенько.
— У меня были на размышление целые века, — ответил Ду Шань.
— Чтобы возжелать возвращения Земли прежних дней, хочешь ты сказать, — обернулась к нему Юкико. — Земли, которой на самом деле никогда и не было. Нет, ты не имеешь права отказать человечеству в такой возможности познания, отказать в возможности приблизиться к единству со Вселенной. Это самый обыкновенный эгоизм. А ведь ты не эгоистичен, дорогой!
Он упрямо, как буйвол, покачал головой.
— Человечество долго дожидалось контакта, на самом деле не очень-то им и интересуясь, — подал голос Патульсий. — Может и еще подождать. Наш первый долг — перед будущими детьми, а их мы можем завести лишь на Финиции.
— Вот они-то как раз могли бы и подождать! — настаивала Свобода. — То, что мы узнаем от инопланетян, помощь, какую они нам окажут, — все это сделает наше будущее более надежным, когда мы наконец доберемся до дома.
— А предоставившаяся возможность, быть может, просто уникальна, — подхватил Ханно. — Повторяю, инопланетяне на Третьей скорей всего немногочисленны и прибыли совсем недавно. Иначе Паутина у Солнца обнаружила бы их след, или их космический корабль прибыл бы туда. Разве что… Но мы просто ничего не знаем. Так ли уж обязательно они поселятся на Третьей? Если мы не примем их приглашения — а ведь они даже не знают, получим ли мы его, — останутся ли они или двинутся в путь? И так ли уж непременно полетят к Солнцу?
— Так ли уж непременно они будут у Третьей, когда мы прибудем? — эхом отозвалась Макендел. — А если и будут, так ли уж непременно мы сумеем общаться? Нет, это далекий, опасный крюк на пути к цели ради эфемерных надежд. Быть может, результат будет великолепен, а быть может, обернется мыльным пузырем. Давайте сперва займемся настоящим делом.
— Запланированным для нас компьютерами и правителями Земли, — насмешливо бросил Ханно и повернулся к Страннику. — Неужели ты, Перегрино, не хотел бы сделать нечто, выбивающееся из схемы, сломать эти чертовы замыслы нынешнего мира?
Тот вздохнул:
— Сильный аргумент. Да, мне хочется отправиться к Третьей, так хочется, что аж муторно. И когда-нибудь я надеюсь это желание осуществить. Но раньше и прежде всего вольная жизнь среди вольной природы… Ну не могу я так поступить с Коринной и Алият! Просто не могу, — умоляющим тоном закончил он.
— Ты настоящий рыцарь, — выдохнула Алият.
— Ладно, Ханно, Свобода, — печально улыбнулась Юкико, — нам троим от этого ничуть не хуже, чем вчера, ведь правда? А фактически даже лучше. Теперь перед нами замаячила новая мечта.
— На будущее, — пробормотала Свобода и подняла голову. — Я не сержусь на вас, друзья мои. Я тоже устала от машин и мечтаю о свежем воздухе. Быть по сему.
Напряжение начало спадать. На лицах замелькали улыбки.
— Нет, — сказал вдруг Ханно.
Все оцепенело уставились на него. Ханно встал.
— Вы даже представить себе не можете, как мне жаль, — твердо заявил он. — Но, как я полагаю, наши нужды и наш долг изменились. Они велят нам идти к Третьей. До сего момента наше предприятие было жестом отчаяния. Мы делали вид, что это не так, но правды изменить не могли. Шансы, что мы бесславно погибнем, вроде древних скандинавов в Гренландии, или впадем в монотонное уныние, вроде полинезийцев в Тихом океане, были примерно равны.
— Ты сам это предложил, — неуверенно упрекнул Патульсий.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});