Ромашкин проработал несколько лет. За эти годы он не завербовал ни одного агента. И вообще, Василий убедился — вербовка только в детективных книжках проходит легко и быстро, а в жизни очень непросто найти необходимого человека, обладающего ценной информацией, сблизиться с ним, обратить в свою веру или на чем-то скомпрометировать, заставить работать на себя с риском для жизни, такое удается очень редко и очень немногим разведчикам.
Но однажды Ромашкину повезло. Он стоял на платформе в метро, ожидая поезда, и вдруг кто-то, подойдя сзади, закрыл ему глаза теплыми ладошками. Василий вздрогнул от неожиданности. Горячая волна крови ударила в голову и тут же откатилась холодным эхом в ноги, как это случилось в Витебске, когда его задержал немецкий патруль. Первая спасительная мысль: «Кто-то ошибся». Обернувшись, Ромашкин не поверил своим глазами — перед ним стояла Мэри. Она весело смеялась:
—Да, Васенька, это я! Это не сон. И я сама не могу поверить, что это не сон!
Они вышли из метро и сели за столик в ближайшем кафе. Ромашкин благодаря постоянной настороженности был уверен, что эта встреча не случайна. Он терялся в догадках: что же происходит, если его «накололи», то что последует дальше? Никакого компромата при нем нет. А Мэри между тем щебетала:
— Я так рада, Васенька. Я очень по тебе скучала.
— Ты уехала неожиданно.
— Муж стал меня подозревать. Я так тебя любила, а к нему охладела. Вот он и увез от тебя подальше. А как ты здесь очутился? Почему ты в Лондоне?
— Я уволился из армии. Не захотел дальше служить, дисциплина надоела. Поступил в Институт международных отношений, окончил его. И вот, работаю в нашем посольстве.
Ромашкин решил прощупать собеседницу:
— А как ты меня выследила?
— Я тебя случайно увидела. Не поверила своим глазам!
— Случайно? Ой, Мэри — такие случайные встречи обычно хорошо готовятся.
— Не думай обо мне плохо. Я, правда, тебя увидела неожиданно. Это мой муж занимался сбором информации, а я помогала ему, когда мы были у вас в России. Теперь я просто домохозяйка.
— А чем ты помогала?
— Подыскивала людей для контактов, для получения информации.
— И меня тоже подыскала?
— И тебя. Но к тебе я сама в плен попала. Я так была счастлива с тобой. Надеюсь, мы продолжим нашу дружбу? Я все сама устрою, сниму уютную квартиру.
Ромашкин представил, как эта тигрица опять будет доводить его до полного изнеможения, и постарался раз и навсегда закрыть эту тему.
— Я теперь женатый человек. У меня очень хорошая жена.
— Она здесь, в Лондоне?
— Да, мы с ней здесь вместе.
— Познакомишь меня с ней?
— Ни в коем случае.
— Почему?
— Женщины очень чуткие. Она может понять, что у нас что-то было. Я не хочу испортить добрые отношения в своей семье.
— Ну хоть иногда мы можем с тобой встречаться? Я так полюбила тебя, Васенька.
Ромашкин подумал, что Мэри может пригодиться для работы. Пока ему не удалось завербовать ни одного агента, может быть, Мэри станет первой?
— Встречаться будем. Дружить будем, — и чтобы заинтриговать, дать ей надежду, намекнул: — Иногда разогретое вчерашнее блюдо бывает очень вкусным.
Мэри погрозила ему пальчиком:.
— Запомни — это ты сказал! — Вдруг спохватилась, что они все время встречи говорили по-английски: — Вася, ты в Москве не сказал мне ни одного английского слова, когда ты успел так хорошо научиться английскому?
— Я же тебе сказал — окончил международный институт и здесь уже четвертый год.
— А почему ты меня не искал?
— Как? Ходить по Лондону и кричать: Мэри! Мэри! Я даже фамилию твою не знаю.
— Фамилия моя Кларк. Мэри Кларк.
Ромашкина поразило, как она спокойно об этом здесь говорит, в Москве это было тайной. Вообще, ситуация в их отношениях повернулась на сто восемьдесят градусов. В Москве Мэри была шпионка-преступница. У себя на родине она разведчица — человек уважаемой профессии. Василий в Москве считался разведчиком, а здесь — шпион, человек, преступивший английские законы и, следовательно, преступник.
Они проговорили около часа.
— Проводи меня, — попросила Мэри.
— До метро «Арбатская»? В Москве дальше этой станции ты провожать не разрешала.
— Я жила в посольском доме, ты не должен был знать об этом.
— Теперь я живу в посольстве. Мы поменялись ролями. Раньше ты меня хотела завербовать, теперь я тебя завербую, — рискованно пошутил Ромашкин.
— Ой, Васенька, завербуй меня поскорее, я тебе отдамся без сопротивления.
— Но я дипломат, такими делами не занимаюсь. Это тебя, может быть, и здесь ко мне подослали? Выследили, и вот — случайная встреча.
— Вася, не обижай меня, пожалуйста, я же тебе призналась, хотя и не должна была этого говорить, — в Москве у меня были недобрые намерения. Но здесь я, правда, встретила тебя случайно. И правда, очень этому рада. И правда — люблю тебя по-прежнему. Верь мне, Васенька.
Возвратясь в посольство, Ромашкин обо всем доложил генералу Караганову. Тот сидел некоторое время размышляя, потом спросил:
— А не заложит она тебя?
— Что она может заложить? То, что я русский, работаю в посольстве? Так это мой официальный статус.
— Если начать её разрабатывать для вербовки — так зачем она нам нужна? Она же сама говорит — домохозяйка, какая от нее польза?
— Это она говорит. Но я не думаю, что она совсем отошла от разведки, может быть, работает каким-нибудь чиновником в своей системе. А муж её разведчик, она прямо об этом сказала. Может быть, к нему поищем подходы?
— Ну, что ж, поживем — увидим. Огонь воду покажет. Потихоньку выявляй её возможности и чем занимается муж. Когда пойдешь на свидание с ней, предупреди меня, я пошлю за ней хвоста после того, как расстанетесь. Надо установить, где она живёт, и вообще, та ли она, за кого себя выдает.
Ромашкин вспомнил, что в ГРУ должны быть фотографии о его интимных встречах с Мэри, сказал об этом генералу и предложил:
— Попросите, чтобы прислали. Если Мэри заартачится при вербовке, фотографии пригодятся.
— Пошлю запрос, — согласился Караганов. Через несколько дней фотоснимки прислали. Рассматривая их, Валерий Сергеевич усмехался:
— В «Плейбой» с удовольствием возьмут, можешь подзаработать.
В разведке так: увяз коготок — всей птичке пропасть. Сначала Василий осторожно выспрашивал у Мэри, чем занимается её муж. Потом, когда она не могла без Василия жить, он стал для нее настоящим наркотиком, Ромашкин, как говорится, из нее «веревки вил». Сначала он попросил её почитать бумаги, которые Кларк приносит домой. Потом он велел ей снять ксерокопии с таких бумаг. Благо у Кларков был в квартире собственный ксерокс.