Читать интересную книгу "Век Наполеона. История европейской цивилизации от 1789 г. до 1815 г. - Уильям Джеймс Дюрант"

плодовитости он все больше и больше отдавался соблазну света; узнаваемые объекты почти исчезли, осталось лишь завороженное изучение цвета, сияния и оттенков. Иногда он позволял объектам играть главную роль, как, например, в картине "Боевой пароход, отбуксированный к последнему причалу" (1839) после многих взрывов в Британии; или гордый локомотив, возвещающий о столетии железных коней, в картине "Дождь, пар и скорость" (1844). Когда в 1834 году сгорели здания парламента, Тернер сидел неподалеку, делая наброски для своей последующей картины этого зрелища. При переходе из Хариджа его корабль столкнулся с безумным ветром и снегом; стареющий художник на четыре часа привязал себя к мачте, чтобы сохранить в памяти детали и ужас этой сцены;13 Позднее он слил все это смятение в ярость белой краски под названием "Метель" (1842). Затем (1843), как последний триумф, он изобразил "Солнце Венеции, уходящее в море".

Последние годы его жизни были омрачены нарастающим осуждением, которое смягчалось хвалебными песнопениями мастера английской прозы. Один критик назвал "Метель" "мыльным раствором и белилами";14 Другой подвел итог последнему периоду творчества художника как работе "больного глаза и безрассудной руки"; а Панч предложил общее название для любой картины Тернера: "Тайфун, бушующий в симуне над водоворотом Маэлстром, Норвегия, с горящим кораблем, затмением и эффектом лунной радуги".15 После полувекового труда грандиозное и блестящее творение, казалось, было презираемо и отвергнуто безжалостным судом консервативного вкуса.

Затем, в мае 1843 года, Джон Рёскин в возрасте двадцати четырех лет выпустил первый том "Современных художников", настойчивыми и восторженными темами которого были превосходство Уильяма Тернера над всеми другими современными пейзажистами и полная достоверность картин Тернера как отчета о внешнем мире. Тернер не был оскорблен тем, что его превозносят выше Клода Лоррена, который был вдохновением его юности; но, читая дальше, он начал задумываться, не повредит ли ему эта хвалебная речь своей растянутостью и чрезмерностью. Какое-то время так и было; критики хвалили прозу Рёскина, но ставили под сомнение его суждения и советовали придерживаться более взвешенного взгляда. Рёскин не мог сдержаться; он снова и снова, том за томом, возвращался к защите и изложению Тернера, пока не отдал художнику почти треть двух тысяч страниц книги. В конце концов он выиграл свою битву и дожил до того времени, когда его кумир был признан одним из творческих вдохновителей современного искусства.

Тем временем Тернер умер, 19 декабря 1851 года, и был похоронен в соборе Святого Павла. По завещанию он оставил свои творческие останки нации - триста картин, триста акварелей, девятнадцать тысяч рисунков - и оставил свои неизрасходованные доходы, 140 000 фунтов стерлингов, в фонд для нуждающихся художников. (Его оставшиеся в живых родственники добились аннулирования завещания и поделили деньги между собой и своими адвокатами).

Возможно, его величайшим наследием стало живописное открытие света. В том же поколении, которое слышало, как Томас Юнг сформулировал свою волновую теорию света, Тернер распространил по Европе люминесцентные картины и акварели, провозглашающие, что свет - это не только средство, но и объект, и что он заслуживает изображения в своих разнообразных формах, цветах, компонентах и эффектах. Это был импрессионизм до импрессионистов; и, возможно, Мане и Писсарро, посетив Лондон в 1870 году, видели некоторые из впечатляющих иллюминаций Тернера.16 Семь лет спустя Дега, Моне, Писсарро и Ренуар отправили лондонскому арт-дилеру письмо, в котором говорилось, что в своих исследованиях "ускользающих явлений света" они не забывают, что "на этом пути их опередил великий мастер английской школы, прославленный Тернер".1717

ГЛАВА XVIII. Наука в Англии

I. ПУТИ ПРОГРЕССА

Естественно, что Англия, пройдя путь от сельского хозяйства к промышленности, отдавала предпочтение тем наукам, которые открывали практические возможности, оставляя теоретические исследования французам; и следовало ожидать, что ее философы в этот период - Берк, Мальтус, Годвин, Бентам, Пейн - будут людьми мира, сталкиваясь с живыми проблемами морали, религии, населения, революции и правительства и оставляя немецким профессорам воздушные полеты в логику, метафизику и "феноменологию ума".

"Лондонское королевское общество для улучшения естественных знаний", организованное в 1660 году, объявило о своих "планах основать Колледж для содействия физико-математическому экспериментальному обучению". Но это не был колледж в смысле организации преподавателей для среднего образования молодежи; он превратился в ограниченный клуб из пятидесяти пяти ученых джентльменов, периодически собирающихся для консультаций, собирающих библиотеку по науке и философии, предоставляющих специальную аудиторию для выступлений и экспериментов, награждающих медалями за вклад в науку и время от времени публикующих свои "Философские труды". "Философия" все еще включала в себя науки, которые отпочковывались от нее одна за другой по мере того, как они заменяли логику и теорию количественными формулировками и проверяемыми экспериментами. Королевское общество организовывало, как правило, с помощью правительственных субсидий, различные научные мероприятия или экспедиции. В 1780 году правительство выделило ему элегантные покои в Сомерсет-хаусе, где оно находилось до 1857 года, когда переехало в свой нынешний дом в Берлингтон-хаусе на Пикадилли. Его президент с 1778 по 1820 год, сэр Джозеф Бэнкс, потратил большую часть своего состояния на развитие науки и покровительство ученым.

Лишь менее известным, чем Королевское общество, и более предназначенным для образования был Лондонский королевский институт, основанный в 1800 году графом Румфордом "для направления, посредством регулярных курсов философских лекций и экспериментов, применения новых открытий в науке к усовершенствованию искусств и мануфактур". На Альбемарл-стрит был построен просторный зал, где Джон Дальтон и сэр Хамфри Дэви читали лекции по химии, Томас Янг - о природе и распространении света, Кольридж - о литературе, сэр Эдвин Ландсир - об искусстве... Более конкретными были Линнеевское общество, созданное в 1802 году для изучения ботаники, Географическое общество (1807), а вскоре после этого - общества зоологии, садоводства, химии животных и астрономии. Манчестер и Бирмингем, желая применить науку в своей промышленности, основали свои собственные "философские" общества, а Бристоль создал "Пневматический институт" для изучения газов. Для изложения научных знаний широкой аудитории были созданы академии ; в одной из них Майкл Фарадей в возрасте двадцати пяти лет (1816 год) прочитал курс лекций, которые в течение полувека стимулировали исследования в области электричества. В целом в области научного образования деловые круги опережали университеты, и многие эпохальные достижения в науке были сделаны независимыми людьми, которые сами себя поддерживали или финансировались друзьями.

Сдав математику французам, британская наука сосредоточилась на астрономии, геологии, географии, физике и химии. Астрономия была взята под королевскую защиту и субсидирование, как жизненно важная для навигации и контроля над морями. Гринвичская обсерватория, оснащенная самым лучшим оборудованием, которое можно было купить на деньги парламента, была общепризнанно лучшей в