Читать интересную книгу "Дети Морайбе - Паоло Бачигалупи"

может упустить свой единственный шанс выбраться из их массы. Единственная возможность за месяцы, которые он провел здесь как китайский беженец с желтой картой. Он протиснулся мимо продавца крыс, сглотнул слюну, набежавшую от запаха жареного мяса, и припустил по переулку, ведущему к водяному насосу. И застыл как вкопанный.

Перед ним выстроилась очередь: старики, молодые женщины, матери, мальчишки.

Трэн пал духом. Ему хотелось выплеснуть свою ярость в ответ на неудачу. Будь у него силы – если бы он как следует поел вчера, позавчера или хотя бы за день до этого, он заорал бы, швырнул свою пеньковую сумку на тротуар и принялся ее топтать, пока она не превратилась бы в пыль, но у него осталось слишком мало калорий. Еще одна возможность потеряна, и все из-за неудачи на лестнице. Ему следовало отдать остатки своих батов Навозному Царю и снять место в квартире с окнами, выходящими на восток, чтобы восходящее солнце разбудило его пораньше.

Но он пал жертвой скупости. Пожалел денег и не подумал о своем будущем. Сколько раз он говорил сыновьям, что тратить деньги на то, чтобы заработать больше денег, является правильным шагом? Но забитый желтобилетник, в которого он теперь превратился, дрожал над каждым батом. Точно невежественная крестьянская мышь, он берег деньги и спал на темных лестницах. Ему следовало подняться, как тигру, и бросить вызов комендантскому часу, министерству белых кителей и их черным дубинкам… А теперь он опоздал, от него несет затхлой лестницей, перед ним выстроилась очередь из десяти человек, и все они должны напиться, наполнить ведро и почистить зубы коричневой водой реки Чао-Прайя.

В былые времена он требовал пунктуальности от своих работников, жены, сыновей и любовниц, но тогда он обладал пружинными часами и мог наблюдать за движением секунд и минут. Он регулярно заводил их, слушал аккуратное тиканье и бранил сыновей за лень. Теперь же он стал старым, медлительным и глупым – в противном случае он бы предвидел подобное развитие событий. Ему бы следовало сообразить, что рост воинственности зеленых повязок приведет к катастрофе. И когда только его разум настолько ослабел?

Один за другим беженцы совершали омовение. Женщина с выбитыми зубами и бахромой серого фагана за ушами наполнила ведро, и Трэн шагнул вперед.

У него не было ведра, только сумка. Драгоценная сумка. Он повесил ее рядом с насосом, потуже затянул саронг вокруг худых бедер, присев под насосом, нажал костлявой рукой на ручку, и на него хлынула коричневая вода – благословение реки. Его кожа стала провисать под тяжестью воды, как плоть у бритой кошки. Он открыл рот и стал пить воду, содержащую песок, чистить зубы пальцем, размышляя о том, какую гадость он сейчас глотает. Но это не имело значения. Он верил в удачу. Больше у него ничего не осталось.

Дети наблюдали, как он моет свое старое тело, пока их матери копались в шкурках манго «Пур-калорий» и кожуре тамаринда, надеясь найти там кусочки фруктов, не тронутых цибискозом-111 шестой мутации… или седьмой. Или же восьмой мутации? Было время, когда он помнил наизусть все виды биоинженерной чумы, которая поражала растения. Знал, какие из них погибнут и будет ли подвержен гниению следующий урожай. И получал доход от своих знаний, наполняя корабли правильными семенами и другой важной продукцией. Но все это осталось в прошлом.

Трясущимися руками Трэн открыл сумку и вытащил одежду. Из-за чего у него так дрожат руки – от старости или возбуждения? Чистая одежда. Хорошая. Белый льняной костюм богатого человека.

Прежде она ему не принадлежала, но потом стала его собственностью, и Трэн о ней заботился. Он берег ее именно для подобного случая, даже в те моменты, когда ему ужасно хотелось продать ее за наличные или начать носить, когда остальная его одежда превратилась в тряпье. Он натянул брюки на костлявые конечности, сбросив сандалии и балансируя на одной ноге, и начал застегивать рубашку, заставляя свои пальцы торопиться, когда голос у него в голове напомнил, что время уходит.

– Продаешь одежду? Собираешься прогуляться в ней, чтобы кто-то, у кого еще есть мясо на костях, ее купил?

Трэн поднял глаза, хотя вполне мог обойтись без этого; он узнал голос – и все же отвернулся, потому что ничего не мог с собой поделать. Когда-то он был тигром. А теперь стал маленькой напуганной мышкой, которая дрожит при малейших признаках опасности. А вот и она: Ма. Стоит перед ним и сияет. Толстый и довольный жизнью. Сильный и полный энергии, словно волк.

Ма усмехнулся:

– Ты похож на проволочный манекен в «Палаван Плаза».

– Не знаю, у меня нет денег на покупки там. – Трэн продолжал одеваться.

– Эта одежда вполне могла быть куплена в «Палаване». Как ты ее получил?

Трэн не ответил.

– Кого ты хочешь обмануть? Костюм предназначен для человека, который в тысячу раз больше тебя.

– Не всем повезло быть толстыми и удачливыми. – Голос Трэна превратился в шепот. Неужели это навсегда? Неужели он всякий раз начинает дрожать, как старая колымага, и вздыхать при любой угрозе? Нет, не может быть. Однако сейчас ему было трудно вспомнить, как должен звучать голос тигра. Он заговорил снова, стараясь взять себя в руки: – Мы не столь удачливы, как Ма Пинг, который живет на верхних этажах вместе с самим Навозным Царем. – Его слова все еще звучали, точно сорняки, припадающие к бетону.

– Удачливы? – Ма рассмеялся. Такой молодой. Такой довольный собой. – Я заслужил свою судьбу. Разве не ты мне всегда так говорил? Что удача не имеет ни малейшего отношения к успеху? И каждый человек сам ее создает? – Он снова рассмеялся. – Взгляни на себя!

Трэн скрипнул зубами:

– Поражение потерпели люди много лучше тебя. – И вновь у него получился лишь жалкий шепот. – И лучшие люди, чем ты, сейчас на подъеме.

Пальцы Ма метнулись к запястью, принялись поглаживать наручные часы, великолепный древний хронограф, украшенный золотом и бриллиантами, – «Ролекс». Вещь из других времен и других мест. Из другого мира. Трэн уставился на часы, словно загипнотизированный змеей, не в силах отвести от них взгляд.

Ма лениво улыбнулся:

– Нравятся? Я нашел их в антикварном магазине рядом с буддийским монастырем Раджапрадит. Они показались мне знакомыми.

Трэн почувствовал, как его охватывает гнев, собрался было что-то ответить, но тряхнул головой и промолчал. Время безвозвратно истекало. Он застегнул последние пуговицы, надел пиджак и провел пальцами по остаткам прямых седых волос, жалея, что у него нет расчески… Состроил гримасу: глупое желание, одежды вполне достаточно. Ее должно хватить!

Ма рассмеялся:

– Ты выглядишь