Руиз посмотрел на Олбени.
– Принеси сюда старые ошейники, – сказал он.
Олбени заговорщически улыбнулся и пошел на корму.
На гладкой физиономии Публия появился слабый намек на тревогу, и Руиз невероятно позлорадствовал. Он позволил этому злорадству отразиться на лице.
Вернулся Олбени, неся в руке бешеные ошейники, которые надевали Руиз и генч.
Руиз протянул руку и взял ошейник, который надевал генч.
– Ты прав, – сказал он Публию, – мы должны на время стать союзниками. Чтобы показать тебе, что я с этим примирился, я даю тебе не тот ошейник, который ты надевал на генча – не обязательно твоим ноздрям, таким тонким и нежным, чувствовать эту оскорбительную вонь.
Тревога на лице Публия стала явной.
– Нет-нет, – сказал он, – я и слышать об этом не хочу. Я принес куда более красивую пару, она гораздо больше подходит двум таким стильным джентльменам, как мы с тобой.
– Надень ему ошейник, – сказал Руиз.
Публий отпрянул, провалившись в кресло до предела.
– Неужели ты не доверяешь мне даже в такой мелкой детали?
– Нет.
Публий застонал от досады.
– Ты очень жесткий человек, Руиз.
Олбени защелкнул ошейник на шее Публия, и Руизу показалось, что самоуверенность Публия немного поубавилась. Он обнаружил, что это доставляет ему колоссальное удовольствие. Он надел ошейник генча, морща нос от вони, которая сильно пропитала металл и пластик ошейника.
Олбени вручил Публию контроллер ошейника, который Публий взял дрожащими пальцами. Руиз подумал, может быть, его ошейник имел в себе какую-нибудь дополнительную ловушку, которой Публий теперь так боялся. Или, может быть, его сбило с толку такое развитие событий, которое лишило его возможности выполнить еще какое-нибудь предательство, которое он замыслил.
– Включи ошейник, император Публий, – сказал Руиз, взяв свой собственный контроллер.
– Руиз, – начал Публий мягким рассудительным голосом.
– Выполняй, что говорят, – сказал Руиз. – Или я тебя убью – и конец делу.
Публий открыл рот, потом захлопнул его, потом кивнул. Они оба включили свои ошейники, и они защелкнулись на их шеях.
Руиз прикрепил контроллер к петле на своем ошейнике и засунул в кобуру свое осколочное ружье.
– Теперь, – сказал он Публию, – разве тебе не стало лучше?
Он почувствовал, словно у него гора с плеч свалилась. Он стал надеяться, что сможет справиться успешно с создателем чудовищ.
– Да, разумеется, – сказал мрачно Публий. – Вне всякого сомнения.
Сзади, в темноте, зашевелился молодой генч, привлекши внимание Публия.
– Как это ты его убедил снять свой ошейник? – спросил Публий, присматриваясь к инопланетянину.
– Это как раз было легко, – ответил Руиз. – Я рассказал ему кое-что про тебя.
Публий улыбнулся скорбной улыбкой.
– Ну вот, теперь ты неуместно шутишь, Руиз. По крайней мере, обращайся со мной достойно. Пожалуйста.
– Да ради бога. Иди к коммуникатору и скажи своим людям убраться. Пожалуйста.
Публий тяжело поднялся и пошел к коммуникатору. Он дал указания своим людям. Руиз не мог заметить никаких приказов с подвохом, что, впрочем, ничего не означало. Публий повернулся к Руизу.
– И что теперь?
Руиз немного растерялся оттого, что у Публия совершенно не было никакого позерства и выпендрежа – это было настолько же странно, как если бы в одно прекрасное утро солнце встало бы на западе.
– Теперь поедем и заберем моих рабов.
Молодой генч выполз вперед.
– Ты меня освободишь? Ты сказал, что сделаешь это, если появится такая возможность.
Руиз с сожалением покачал головой.
– Извини. Мне могут и дальше понадобиться твои услуги.
Он оценивающе посмотрел на Публия.
Публий побледнел.
– Это существо нетренированное и необученное. Ты и так уже мог причинить непоправимый вред моему Юбере. И… – рука Публия поднялась к ошейнику, он стал еще бледнее. – И, кроме того, я уничтожу нас обоих, если ты попробуешь изменить что-нибудь в моем мозгу.
Руиз вздохнул. У него и не было никаких надежд, что молодой генч сможет как-нибудь изменить личность Публия, не причиняя ему серьезных мозговых повреждений. Наверняка какой-либо вариант послания-на-задание, который давал бы Публию возможность полностью владеть своим разумом, был за пределами возможностей генча. Он с наслаждением продолжал бы терзать Публия и дальше, но если создатель чудищ продолжал бы еще дальше верить в то, что ошейник Руиза каким-то образом расстроен, он мог бы совершить нечто непоправимое и неожиданное от своего отчаяния.
– Давай-ка я тебя успокою, – сказал он, – мы обнаружили мономолевый слой на ошейнике генча, который ты туда наложил. И мы убрали этот слой прежде чем убедить его, что в его же интересах помочь нам всем, чем только можно.
Публий поднял голову резким хищным движением.
– Откуда мне знать, что я могу всему этому верить?
– Дай-ка ему вот это, Олбени, – Руиз вытащил кубик с записью, которую он сделал во время разговора с молодым генчем, и швырнул его Олбени.
Публий опытными руками включил кубик. Свет с маленького экранчика освещал его лицо неровными бликами.
Руиз слушал тихие звуки своего собственного голоса.
В конце концов Публий удовлетворился, что Руиз говорит ему правду, и выключил кубик. Он улыбнулся, снова почувствовав уверенность.
– Ты меня убедил, Руиз.
Руиз почувствовал глубокий слой презрения под словами Публия.
– Отлично. Все, что мне надо – это убраться прочь с Суука. Если ты со мной будешь играть в честную игру, то ты получишь назад свою марионетку. Попробуй только обмануть меня снова, и я снова прищучу тебя так, что тошно станет. Просто из досады. Помни, что ни ты, ни я не принадлежим к людям, которые скажут другим все, что мы знаем, поэтому укроти себя и попробуй использовать элементарную осторожность.
– Совершенно верно, Руиз, – Публий вернулся в свое кресло, лицо его стало гладким и приятным.
Генч выполз поближе к яркому свету.
– Тогда почему ты не хочешь меня отпустить? Создатель чудищ стал кротким и готов сотрудничать.
Публий рассмеялся.
– Потому что Руиз Ав не лучше меня. Его обещания означают не больше моих, но ничуть не более милосерден, не больше меня справедлив. Ты обречен на разочарования, юный генч, если ты будешь доверять этому человеку.
– Пока что он доказал, что достоин доверия, – сказало инопланетное существо. – И он не обещал мне мою свободу, он только сказал, что сделает все, что будет возможно. Ему ничего не стоило бы мне врать, как врал мне ты.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});