духа у врага. Противники Эпаминонда придали коннице такую же глубину, как и строю тяжеловооруженных, выстроили ряды ее тесно один за другим и не приставили к ней пехотинцев, «сражающихся вместе с конницей».
24 Эпаминонд же сделал очень сильным также строй конницы162 и приставил к ней вперемежку «сражающихся вместе с конницей пехотинцев»; при этом он полагал, что если ему удастся изрубить вражескую конницу, то это решит поражение всего вражеского войска, так как очень трудно найти воинов, которые захотели бы оставаться на своих позициях, видя кого-либо из своего же войска бегущим. Для того же, чтобы афиняне с правого фланга163 не могли помочь находящимся рядом воинам, он разместил на лежащих против них холмах всадников и гоплитов, которые должны были внушать афинянам опасение, что, если они устремятся на помощь союзникам, те нападут на них сзади. Так обставил Эпаминонд это столкновение и действительно не ошибся в своих расчетах: одержав победу в том месте, где он врезался в ряды противников, он обратил в бегство и все вражеское 25 войско. Однако после того как сам Эпаминонд пал в бою164, оставшиеся в живых не сумели даже как следует воспользоваться его победой; несмотря на то, что войско неприятеля бежало, гоплиты никого из них не убили и даже не продвинулись вперед с того места, где произошла схватка; несмотря на то, что была обращена в бегство и вражеская конница, также и всадники их, преследуя врага, не убили никого ни из гоплитов, ни из всадников, а наоборот, боязливо вернулись через ряды убегающих врагов на свои места, как если бы они были побеждены. Правда, «сражающиеся вместе с конницей» и пелтасты, одержавшие победу вместе с всадниками, прибыли, как победители, на левый фланг врага; но здесь большая часть их пала от рук афинян165.
26 Эти события привели таким образом к последствиям, прямо противоположным тем, которые ожидались всеми людьми. Здесь собралась вместе почти вся Греция и выступила с оружием в руках друг против друга; все ожидали, что если произойдет сражение, то те, которые победят, получат в свои руки власть над Грецией, а побежденные подчинятся им. Однако по воле божества случилось так, что обе стороны, как победители, поставили трофей и ни те, ни другие не в силах были воспрепятствовать противникам сделать это; обе стороны, как победители, выдали противникам трупы, заключив для этого перемирие, и обе же стороны, как побежденные, согласились на это. Далее, обе стороны утверждали, что они победили, и тем не менее ни одна из сторон не приобрела после этой битвы ни нового города, ни лишней территории или власти по сравнению с тем, что она имела до этого боя. Это сражение внесло еще большую путаницу и 27 замешательство в дела Греции, чем было прежде.
На этом я закончу свой рассказ; последующие же события, быть может, заинтересуют какого-нибудь другого автора.
ПРИЛОЖЕНИЕ
ОТРЫВОК ИЗ «ГРЕЧЕСКОЙ ИСТОРИИ», НАЙДЕННЫЙ В ОКСИРИНХЕ В 1907 ГОДУ[8]
1 1 В это же время из Афин вышла в море триэра.
Отправление ее не было решением Народного собрания; это произошло по личной инициативе Деменета, ее начальника[9], как говорят, с тайного одобрения совета. Заручившись сочувствием значительного числа граждан, он отправился в Пирей, спустил корабль из дока в море, снялся и поплыл к 2 Конону. Это вызвало в Афинах взрыв протеста; все почтенные и умеренные афиняне негодовали, указывая, что это бросает тень на государство и может послужить началом войны с лакедемонянами. Испугавшись этого возмущения, члены Совета созвали Народное собрание, делая вид, будто они совершенно непричастны к совершившемуся событию. Когда народ собрался, выступили представители той афинской партии, во главе которой стояли Фрасибул, Эсим и Анит, с заявлением, что если государство не будет очищено от вины в этой затее, то оно попадет в крайне опасное поло-3 жение. Почтенные и зажиточные афиняне вообще были довольны существующим положением вещей; но и демократическая масса на этот раз послушалась их совета из страха перед последствиями. К гармосту Эгины Милону был отправлен вестник с заявлением, что ему предоставляется наказать Деменета каким ему будет угодно способом, так как он совершил свое выступление без ведома государства.
2 1 До этого постановления афиняне все время подготовляли почву для возмущения и многократно поступали во вред лакедемонянам. Так, они посылали во флот Конона корабельные снасти и экипаж; кроме того, к персидскому царю было отправлено посольство с Гиппократом, Агнием и Телесагором во главе. Посольство это было задержано прежним навархом Фараком и отправлено в Лакедемон; здесь эти послы были казнены. К такому противодействию лакедемоня-2 нам афинян побуждала партия, руководимая Эпикратом и Кефалом. Эта партия желала во что бы то ни стало [довести Афины до открытого разрыва со Спартой]; такого взгляда она держалась не только с тех пор, как ее вожди вступили в переговоры с Тимократом и получили от него золото, но уже гораздо раньше. Правда, некоторые считают, что именно розданные Тимократом деньги вызвали мятеж среди этих лиц и (среди их единомышленников) в Беотии и в других вышеуказанных государствах; но сторонникам такого взгляда (очевидно) неизвестно, что все эти люди с давних пор были враждебны к лакедемонянам и только искали подходящего повода, чтобы вызвать открытый разрыв между этими государствами и Лакедемоном; ведь вожди господствующей партии в Аргосе и Беотии ненавидели лакедемонян за то, что они были в дружеских сношениях с враждебными им партиями в этих государствах; их (единомышленники) в Афинах желали лишить афинян мира и спокойствия и снова опутать их войной и хлопотами, чтобы иметь возможность поживиться на счет казны. В Коринфе все, стремившиеся к госу-3 дарственному перевороту, кроме Тимолая, относились враждебно к лакедемонянам [из тех же соображений], что и аргосцы и беотийцы. Только Тимолай относился к ним враждебно из-за личной обиды; до этого времени он был лучшим другом и самым ярым приверженцем лакедемонян. В этом 4 легко убедиться, вспомнив то, что произошло во время Декелейской войны. Так, во-первых, этот Тимолай с флотом из пяти кораблей