Последние слова Жданова были, разумеется, шуткой…» — пояснял Ким Ир Сен для северокорейского читателя и завершал своё описание встречи: «Жданов обещал, что доложит Сталину о встрече со мной. И после этого мы не раз встречались, и у нас завязались глубокие дружественные отношения»{604}.
Весной 1947 года из Пхеньяна в Москву доставили проект первой конституции будущей КНДР. Её текст на «ближней даче» Сталина правили сам хозяин (и дачи, и всего иного), Жданов и Штыков{605}.
Надо сказать, что Северная Корея вполне сознательно строилась по лекалам «развитого сталинизма» конца 40-х годов XX века, вплоть до униформы. После крушения отказавшегося от сталинского наследия СССР и мирового соцлагеря этот «сталинистский» тип государства на примере Северной Кореи как минимум доказал свою жизнеспособность. Другая политическая система вряд ли выжила бы в столь жёстких условиях на такой скудной материальной базе. Излишне пояснять, что идейные и практические наработки Жданова были важнейшей и неотъемлемой частью такого «развитого сталинизма», нацеленного на решения сверхзадач путём постоянной мобилизации всех ресурсов. Не случайно Ким Ир Сен в 1992 году публично вспомнил имя Жданова, противопоставив его деятельность «капитулянтским» действиям лидеров позднего СССР.{606}
На другом конце Евразийского континента в непосредственном контакте со Ждановым было создано ещё одно государство, сохранившее сталинскую модель вплоть до начала 90-х годов XX века. 20 июля 1947 года на имя товарища Жданова поступило письмо от коммунистов Албании (переписка шла на французском языке): «Ввиду того, что мы собираемся легализовать нашу партию и назвать её Партией труда, мы хотели бы проконсультироваться с Вами относительно программы и устава партии, а также по вопросу структуры Центрального комитета. В скором будущем мы созовём первый съезд партии. Ввиду того, что мы не имеем опыта в проведении подобных съездов, мы нуждаемся в некоторых практических советах по этим вопросам»{607}. Далее албанские коммунисты давали развёрнутый перечень вопросов фактически по всем сферам жизни государства и общества — от организации управления культурой и экономикой до структуры партийного руководства в армии. «По всем этим вопросам мы хотели бы, товарищ Жданов, проконсультироваться с Вами», — завершали своё обращение албанские лидеры Энвер Ходжа и Кочи Дзодзе.
Личная встреча состоялась через двое суток, 23 июля 1947 года. Организацией контактов и работой с албанскими товарищами занимался новый сотрудник Отдела внешней политики ЦК 38-летний Леонид Баранов, в годы войны он был вторым секретарём Челябинского обкома, по сути, заместителем Николая Патоличева по «Танкограду», крупнейшему центру военного производства в СССР 1942—1945 годов. Теперь вместо танков он, с тем же упорством и талантом, занимался производством сталинистских режимов.
39-летний Энвер Ходжа и 30-летний Кочи Дзодзе были командирами албанских партизан, совсем недавно дравшихся с итальянскими и немецкими войсками в горах Албании, Македонии и Косова. Бывший школьный учитель Ходжа, с начала 1930-х годов связанный с Коминтерном, возглавлял компартию и правительство Албании. Его соратник и соперник Дзодзе одновременно был министром обороны и министром внутренних дел послевоенной Албании. Через два года Дзодзе, ориентировавшийся на Югославию Иосипа Броз Тито, проиграет верному сталинцу Ходже и будет казнён в Тиране. Ходжа навсегда останется сторонником Сталина, в 1956 году в знак протеста покинет XX съезд КПСС, в пику Хрущёву учредит орден Сталина.
В 1946—1948 годах Жданов фактически стал главным консультантом албанских коммунистов. Запись его беседы с Ходжей и Дзодзе от 23 июля 1947 года завершается так: «…Т.т. Э. Ходжа и К. Дзодзе просят командировать в Албанию двух советских товарищей — одного специалиста по вопросам организации идеологической работы и другого — для работы в Отделе культуры в Агитпропе ЦК партии. Товарищ Жданов дал согласие на командирование двух советских работников в Албанию сроком на один год. Затем товарищ Жданов высказал пожелание и уверенность в укреплении связи между ЦК ВКП(б) и ЦК Партии труда Албании. Это пожелание товарища Жданова было встречено т. т. Э. Ходжей и К. Дзодзе с большим удовлетворением»{608}.
В 1946—1948 годах Жданову пришлось немало общаться не только с бывшими, но и с действующими партизанами — прежде всего с Никосом Захариадисом, лидером компартии Греции, недавно перешагнувшим сорокалетний рубеж. Несколько штрихов его биографии: портовый грузчик, студент Коммунистического университета в Москве, узник нацистского концлагеря Дахау. Ещё в 1944 году в Греции начались вооружённые столкновения местных коммунистов с британскими войсками. Проблемой партизан в Греции озаботились Соединённые Штаты. Собственно, «доктрина Трумэна», положившая начало холодной войне, и начиналась с выступления президента США, требовавшего выделить 300 миллионов долларов (порядка 15 миллиардов долларов в ценах 2012 года) греческому королю Георгу II для войны против греческих коммунистов.
СССР оказывал поддержку партизанам-коммунистам из Демократической армии Греции, но, не рискуя в те дни обострять отношения с обладавшими монополией на ядерное оружие США, Кремль стремился сохранить свои контакты с греческими повстанцами в строжайшем секрете и вынужден был ограничиваться косвенной помощью через бывших партизан Югославии и Албании. Журнал посещений кабинета Сталина свидетельствует, что 23 мая 1947 года в 23 часа 40 минут у вождя были трое посетителей — Молотов, Жданов и Захариадис. Покинули они кабинет Сталина далеко за полночь.
В дальнейшем взаимодействие Захариадиса с Кремлём шло через аппарат Жданова. Архивы сохранили записи бесед партизанского лидера с нашим героем. Через Албанию и Югославию греческим коммунистам поставлялось трофейное немецкое оружие и снаряжение, наличные деньги передавались через сотрудников Отдела внешней политики ЦК ВКП(б). Но послевоенный СССР мог тогда оказать поддержку своим греческим сторонникам в значительно меньшем размере, нежели помощь США генералам греческого короля. Отметим, что Никос Захариадис даже после поражения в гражданской войне сохранит личную верность сталинским принципам и после XX съезда КПСС под давлением Хрущёва будет исключён из компартии Греции…
Албания и Греция хотя и были ключевыми точками Балкан и Восточного Средиземноморья, но находились всё же на периферии Европы. Куда большее внимание послевоенного Кремля в те дни занимали иные страны этого региона. «Советизируемые» Польша, Чехословакия, Венгрия, Румыния, Болгария не без труда, но достаточно надёжно контролировались со стороны СССР политическими, военными и экономическими рычагами. Отдельно стояла Югославия — в отличие от правящих компартий вышеперечисленных стран лидер югославских коммунистов Иосип Броз Тито, всё ещё ориентируясь на Сталина, обладал самостоятельной военной силой, сложившейся в годы партизанской войны на Балканах. Ещё более специфическими были отношения Кремля с коммунистами Италии и Франции — здесь возникли огромные по численности, хорошо организованные компартии, но послевоенный СССР не имел никаких рычагов воздействия на эти страны, за исключением идейного и морального влияния на местных коммунистов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});