Викариан поразился, как чуть больше сотни людей за месяц могут превратить, пусть и не самое чистое место, в абсолютную выгребную яму. Казалось нынешние обитатели даже перестали утруждать себя отходить, чтобы справить нужду, ничуть не смущаясь других людей, уплетавших еду у того же костра. Это было просто отвратительно, даже рабы в подземных казематах Кавенона вели себя менее скотски и единственное, что ещё останавливало местных от полного уподобления животным, обитающих за пределами охороного круга, это опасение незамедлительной кары со стороны духов-защитников данного места.
Было заметно, что теперь дети готовят пищу не в разнобой, а собираются возле двух или трех крупных котелков и под присмотром младших жрецов, не дающих их в обиду, теперь стряпают на всех. Видимо пример Раха оказался таким заразительным, что многие захотели «поучить» молодь законам Кеплера. В итоге, Хранителям Вечной Переправы оказалось проще собрать детей в большие стаи, чем защищать каждую группку по отдельности, от озверевших с голода пришлых.
— Ну что, дотаскались еду? — тихо, рукой указав на здоровенные котлы, съязвил парень. Однако Ял лишь пожал плечами:
— Они усвоили урок. Я доволен. К тому же, теперь нам вообще не придется утруждать себя поисками пищи.
Викар фыркнул, ни на секунду не поверив, что именно к этому и стремился повелитель костей, однако продолжать не стал. Хотя с последним все же был вынужден согласится. Было видно, что огромные, каменные чаны, обложенные тлеющими ветками, стали местом паломничества всех голодающих в лагере. Земля вокруг них превратилась в сплошное месиво, куда то и дело падали поскользнувшиеся люди. Даже издалека была слышна отчаянная ругань и вскрики бедолаг, на которых вымещали свою злобу те, кто был посильнее. Однако было и ещё кое-что, цеплявшее взгляд.
— Костров стало меньше? — заметил Викар.
Измаил кивнул:
— Да. Зима грядет долгая и мы вскоре будем отрезаны от остального мира, нужно экономить дерево, даже несмотря на то, что окрестные холмы им полны.
— А как насчет воды? Пища тут не переведется, благо тварей каждую ночь приходит вдосталь, но до ближайшего озера, насколько мне помнится, идти несколько часов.
Жрец осекся и молодой человек обернулся к нему, пытаясь угадать по лицу, что же стало причиной заминки.
— Кровь тоже пить можно, если со своей смешать. — раздался в ответ голос Яла, в котором отчего-то слышалось злое веселье.
— Но ведь морлоки, они же уничтожают ночные ужасы…
— То утром, а днем они спят, — перебил его повелитель костей, — так что уверяю тебя, когда твари наконец-то обложат это местечко так, что и днем из него носу высунуть не удастся, ты узнаешь много нового о том, на какие глубины бесчеловечности может опуститься людской род.
Он указал на пару соседних холмов, которые вроде бы ничем не отличались от остальных. Лишь приглядевшись, Викару стали заметны изменения, произошедшие на их вершинах. Там, посреди расчищенного валежника, теперь возвышались самодельные жуткие идолы-мутанты, наподобие тех, что высекали прихожане в самом храме, но ныне стоявшие отдельно. На одой вершине возвышалась самая настоящая дыба, к которой было привязано ополовиненное тело живого трупа, вокруг которого крутились три женские фигуры. Они терлись о разлагающийся остов, дразня бессильно щелкающего гнилыми зубами мертвеца, укутываясь в тухлые потроха и примеряя раскрытую грудину, будто дивную накидку. Там же происходило ещё много разных, аморальных и непотребных вещей, от вида которых сводило живот, а обед просился наружу.
— Какого черта? — только и смог выдавить из себя Вик, пялясь на происходящее, не в силах отвести взгляд и не веря своим глазам.
— Разные культы приходят за защитой и им тоже надо где-то справлять свои ритуалы, — ответил один из идущих рядом жрецов, будто бы в творившемся кошмаре и не было ничего особенного.
От безразличия, с которым тот произнес эти слова, становилось не по себе. Грядущее видимо действительно обещало ещё немало неприятных сюрпризов и первым из них стало попустительство подобным мерзостям.
Земля под ногами пошла в гору, сменив холодный, хрустящий морозной коркой, снежный покров на зловонную жижу, текущую с вершины холма. После нескольких дней пути в диких землях, вонь «цивилизации» ударила в нос Викара с такой силой, что тот закашлялся. Гомон и надрывные крики все так же наполняли это место, но теперь к ним примешивались и другие, мало напоминающие священный экстаз, звуки. Беглого взгляда хватило, чтобы понять, немало новоприбывших оказались вовсе не столь набожны, как первые паломники. Они вовсе не стремились к пению священных литаний или скаканию полуголыми на морозе. Но если бедняки, не имеющие ничего в дар Богу Вечной Переправы, все же были вынуждены идти на сделку с хранителями холма, то те, что были побогаче, предпочитали откупаться от бога, не утруждая себя ничем, кроме собственных интересов. А те были так же черны, как и их души, в основном являясь охотой до чревоугодия, да похоти. Большие общие котлы, падавшие в изнеможение люди и доверчивые дети, коих было легко соблазнить какой-нибудь бесхитростной мелочью, немало потворствовали исполнению этих желаний.
Судя по всему, Измаилу и самому не нравилось происходящее вокруг, но было заметно, что он смирился и теперь искал оправдания своему бездействию в догмах религии или устоях жизни. Вику же оставалось непонятно, как можно идти на сделку с совестью и потому, когда мимо промчалась плачущая, чумазая девчонка лет двенадцати, укутанная в рваную мешковину, за которой гналось обрюзгшее существо с болтавшимися меж ног чреслами, он не отдавая себе отчет, со всей силы саданул подонка кулаком в висок. Удар, наполненный силой и отвращением, получился такой силы, что жирное тело неудавшегося насильника тут же рухнуло оземь, зарывшись свиным рылом в грязь. Жрец было хотел что-то сказать, но тут же послышался второй удар и рядом с Ялазаром упала ещё одна туша, похожего на первого урода, словно брат близнец. Тот, видя постигшую его родственника участь, вознамерился отомстить Вику и с дура ума ринулся мимо повелителя костей, который походя своротил ему челюсть.
— Прекратите! — взорвался Измаил. — Здесь не должно пролиться ни капли крови!
— А где ты видишь кровь? — холодно и зло огрызнулся Викар, сейчас испытывая к собеседнику, что-то сродни омерзения. Удары оглушили похотливых мразей, но не более того. С неким удовольствием парень заметил, что Ялазару, творящееся в храме, доставляет удовольствие не больше, чем ему самому.
— И тем не менее, держите себя в руках. — тихо, из-за спины, подала голос молчавшая до того Ио. Ей никто не ответил, лишь Измаил кивнул девушке в знак благодарности, что она поддержала его. А после, легко толкнув парней в спину, добавил:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});