И. Брежнев рассматривал на пост союзного премьера другую, значительно более молодую, а значит и куда более перспективную, кандидатуру. Ссылаясь на приватную беседу с самим В. В. Щербицким, его многолетний помощник В. К. Врублевский в своей книге воспоминаний приводит такой разговор со своим патроном: «В начале августа, во время празднования юбилея в Молдавии, настроение у Леонида Ильича, несмотря на праздник, было угнетенным. Ему не давала покоя мысль, кто же будет преемником Косыгина. Около полуночи в резиденции, где мы остановились, ко мне в комнату пришел Леонид Ильич, запросто, в пижаме. "Володя, ты должен заменить Косыгина, больше некому", — сказал он. И долго убеждал, что иного выхода нет как для него, так и для меня. Поскольку к такому разговору я морально и внутренне был готов и все заранее продумал, в тактичной форме, но однозначно отказался. После этого еще полночи проговорили обо всем, что нас волновало»[1104]. Существует также версия, поведанная давним и самым близким сусловским помощником Степаном Петровичем Гавриловым, что его шеф предлагал назначить на пост премьер-министра академика В. А. Кириллина, с которым М. А. Суслов давно дружил и который без малого полтора десятка лет возглавлял ГКНТ СССР и был заместителем А. Н. Косыгина по союзному правительству[1105]. Хотя вряд ли эта версия носит правдоподобный характер, поскольку еще в январе 1980 года В. А. Кириллин ушел в отставку с поста заместителя главы Совета Министров СССР и вернулся на работу в Академию Наук СССР.
На том же Пленуме полноправным членом Политбюро был избран Михаил Сергеевич Горбачев, а кандидатом в члены стал Тихон Яковлевич Киселев, что стало небольшой, но зримой победой так называемой «русской партии» в Политбюро ЦК, с которой тогда ассоциировали В. В. Гришина, Г. В. Романова, П. Н. Демичева и ряд других членов высшего руководства страны.
Во второй половине октября — первой половине ноября 1980-го, помимо решения различных внутренних вопросов, генсек провел ряд международных встреч, в том числе с главами Афганистана и Эфиопии Бабраком Кармалем, Менгисту Хайле Мариамом, министром иностранных дел Италии Эмилио Коломбо, президентами Финляндии и Мозамбика Урхо Калева Кекконеном и Саморой Машелом. Кроме того, особое внимание генсек уделил польскому вопросу, сначала детально изучив шифровки, полученные от советского посла в Варшаве Б. И. Аристова, а затем и проведя важные переговоры с польской делегацией во главе с Первым секретарем ЦК ПОРП Станиславом Каней и главой Совета Министров ПНР Юзефом Пиньковским[1106]. Тогда же, в начале ноября 1980 года, с группой своих постоянных «соавторов» Г. Э. Цукановым, Г. А. Арбатовым и H. Н. Иноземцевым генсек приступил к написанию своего «Отчетного доклада ЦК» к предстоящему XXVI съезду КПСС.
Судя по тому же брежневскому дневнику, во второй половине ноября — середине декабря 1980 года чуть ли не каждый день он обсуждал различные вопросы со многими корреспондентами, включая всех членов Политбюро (М. А. Суслова, А. А. Громыко, А. П. Кириленко, Н. А. Тихонова, Ю. В. Андропова, К. У. Черненко, Д. Ф. Устинова, Г. В. Романова, В. В. Щербицкого, Д. А. Кунаева и других), своих помощников и ряда сотрудников аппарата ЦК (А. И. Блатова, А. М. Александрова-Агентова, Г. Э. Цуканова, Г. А. Дорошину, М. Е. Могилевца, Г. С. Павлова, К. М. Боголюбова, Н. И. Савинкина) и членов Совмина СССР (Н. А. Щелокова, H. С. Патоличева, И. С. Силаева, Л. В. Смирнова, Н. И. Рыжкова, С. Ф. Афанасьева), провел несколько заседаний Политбюро и двух комиссий — по афганскому и польскому вопросам и т. д.[1107]
Наконец, под занавес уходящего года, вечером 18 декабря, после второго инфаркта ушел из жизни Алексей Николаевич Косыгин. Вся страна узнала о смерти отставного премьера только через два дня, поскольку она произошла накануне брежневского дня рождения и в кремлевских кабинетах разумно посчитали неуместным портить такой скорбной информацией столь знаменательный день в жизни генсека. Церемония прощания с усопшим А. Н. Косыгиным, в которой приняли участие все члены высшего руководства во главе с Л. И. Брежневым, прошла в Колонном зале 22–23 декабря 1980 года, а на следующий день на Красной площади состоялся траурный митинг и захоронение урны с прахом бывшего премьера в Кремлевской стене за Мавзолеем В. И. Ленина.
В широком народном сознании, а затем и в исторической литературе давно укоренился тезис, что именно уход А. Н. Косыгина открыл «пятилетку пышных похорон», которая стала предтечей всех дальнейших трагических событий, закончившихся крахом великого Советского Союза и советского общественного строя. Но об этом более подробно мы поговорим в последней главе.
5. Уход Л.И. Брежнева и передел власти в 1982 году
Судя по брежневскому дневнику и записям секретарей приемной его рабочего кабинета, новогодние каникулы генсека были прерваны 4 января 1981 года, когда со своей дачи в Заречье он прибыл в кремлевский кабинет, откуда не только переговорил по телефону с Н. А. Тихоновым, М. А. Сусловым, К. У. Черненко, Д. Ф. Устиновым, А. П. Кириленко, В. И. Долгих, Г. С. Павловым, Б. Н. Пономаревым, М. Е. Могилевцем, И. И. Бодюлом и Е. И. Чазовым, но и «принял группу к съезду» — А. М. Александрова, Г. Э. Цуканова, А. И. Блатова, H. Н. Иноземцева, Г. А. Арбатова и А. Е. Бовина, — с которыми он всегда готовил все свои выступления на различных съездах, конференциях и форумах[1108]. На сей раз речь шла уже о подготовке Отчетного доклада ЦК, с которым ему предстояло выступить на XXVI съезде КПСС, открытие которого было назначено на 23 февраля 1981 года. Через день он уехал в любимое им «Завидово», откуда 12 января переговорил по телефону с Первым секретарем ЦК ПОРП Станиславом Каней и обсудил с ним ситуацию в Польше и приезд в Варшаву советской делегации во главе с Л. М. Замятиным. А уже 20–21 января по приглашению Первого секретаря МГК В. В. Гришина генсек принял участие в работе XXIV конференции Московского горкома, где выступил с приветственной речью.
Затем 27–29 января Л. И. Брежнев вместе со своим бессменным референтом Галиной Александровной Дорошиной вновь работал в Кремле над докладом к предстоящему съезду, разговаривал с рядом членов Политбюро, в том числе с М. А. Сусловым, с которым обсудил распорядок его работы, в частности вопрос о том, что никто из членов Политбюро, кроме В. В. Гришина и Г. В. Романова, на нем выступать не будет, а также вновь беседовал по телефону с С. Каней