Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— К сожалению, что-то не припоминаю сейчас, мэм.
— А еще называетесь учителем! Я часто думала о словах Моисея, слушая их в церкви, хотя в то время была еще не прочь погулять с кавалером. «И будет муж чист от греха, а жена понесет на себе грех свой». Это чертовски несправедливо по отношению к нам, женщинам, но мы должны улыбаться и молчать. Ха-ха-ха!.. Ну что ж, ваша жена получила по заслугам!
— Да, — промолвил Филотсон с горечью, — жестокость — закон, господствующий в природе и в обществе, и мы при всем своем желании не можем его обойти!
— Так не забывайте о нем в следующий раз, старина!
— Ничего не могу обещать вам, мэм. Я очень мало знаю женщин.
Они спустились на равнину неподалеку от Элфредстона и, минуя городские окраины, подъехали к мельнице, где, по словам Филотсона, у него было дело; здесь они остановились, и учитель, всецело поглощенный какими-то своими мыслями, сошел с двуколки и распрощался с ними.
Тем временем Сью, повеселевшая было от неожиданного успеха своей торговли на ярмарке, снова вернулась к печальным мыслям. Когда все ее «кристминстерские пирожки» были проданы, она повесила на руку пустую корзину и скатерть, которой накрывала лоток, отдала остальные вещи мальчику и направилась вместе с ним домой. Пройдя с полмили по переулку, они встретили старушку, которая несла на одной руке ребенка в распашонке, а другой вела малютку, еще неуверенно стоявшую на ногах.
Сью поцеловала детей и спросила:
— Как он себя чувствует?
— Все лучше и лучше! — радостно ответила миссис Эдлин. — Не беспокойтесь, ваш супруг поправится еще до того, как вы снова станете матерью.
Повернув за угол, они подошли к старинным, крытым темной черепицей домикам, окруженным садами и фруктовыми деревьями. В один из них они вошли, без стука подняв щеколду, и сразу оказались в общей комнате, где в кресле сидел Джуд. Обостренные черты его и без того тонкого лица и детски вопрошающий взгляд говорили о том, что он перенес тяжелую болезнь.
— Как? Неужели все продала? — спросил он, и в лице его мелькнул живой интерес.
— Все. И арки, и коньки, и окна — все.
Рассказав ему, сколько денег удалось выручить, Сью вдруг замолчала. Лишь когда они остались вдвоем, она сообщила о неожиданной встрече с Арабеллой и об ее вдовстве.
Джуд встревожился.
— Как? Она живет здесь? — спросил он.
— Нет. В Элфредстоне, — ответила Сью.
Лицо Джуда по-прежнему было мрачно.
— Мне казалось, что лучше рассказать тебе все, — продолжала Сью, взволнованно целуя его.
— Конечно… Боже мой! Так, значит, Арабелла здесь, а не где-то в чреве Лондона! Ведь от нас до Элфредстона каких-нибудь двенадцать миль! Что она там делает?
Сью рассказала ему все, что ей было известно.
— Она ударилась в набожность, — добавила она, — и разговаривает соответствующим языком.
— Знаешь, — сказал Джуд, — быть может, и к лучшему, что мы решили уехать отсюда. Сегодня мне гораздо легче, и через неделю-другую я буду достаточно здоров, чтобы пуститься в путь. Тогда миссис Эдлин сможет вернуться к себе домой — наш дорогой, преданный друг, единственный на свете!
— Куда же ты думаешь ехать? — с беспокойством спросила Сью.
Тут Джуд признался в том, что было у него на уме. Он сказал, что, возможно, ее удивит его план, так как до сих пор они упорно избегали мест, где жили раньше. Но в последнее время он почему-то часто думал о Кристминстере, и поэтому, если она не возражает, он хотел бы вернуться туда. Что им за дело, если их там знают? Это ненужная, чрезмерная щепетильность с их стороны. Если он не будет в состоянии работать, они смогут торговать пирожками. Он не стыдится бедности, а быть может, скоро он настолько окрепнет, что сможет вновь заняться резьбой по камню.
— Почему ты так любишь Кристминстер? — задумчиво спросила Сью. — Такие, как ты, мой дорогой, Кристминстеру не нужны.
— Что поделать — люблю, и все тут! Люблю этот город, хотя и знаю, как он ненавидит людей, подобных мне, так называемых самоучек, как он презирает наши добытые в труде знания, меж тем как ему первому следовало бы уважать их… Знаю, как он издевается над нашей неправильной речью и над ошибками произношения, вместо того чтобы сказать: я вижу, ты нуждаешься в помощи, мой бедный друг! И все же он для меня центр вселенной, город моей юношеской мечты, и ничто этого не изменит. Быть может, он наконец очнется и проявит великодушие. Я часто молюсь об этом! Мне так хотелось бы вернуться туда, жить там… быть может, там и умереть! Думаю, через две-три недели я, пожалуй, встану на ноги. Будет июнь, и мне хотелось бы приехать туда к определенному дню.
Надежда на скорое выздоровление не обманула Джуда. Через три недели они прибыли в город, с которым были связаны многие воспоминания, и ступали по мостовой, испещренной солнечными бликами, отраженными от его древних осыпающихся стен.
Часть шестая
Снова в Кристминстере
…и весьма изнуряла тело свое и всякое место, украшаемое в веселии ее, покрыла распущенными волосами своими.
Есфирь{215}Вдвоем и женщина и я здесь угасаем
И радостно приемлем смерть во тьме.
Р. БраунингIВ день их приезда на перроне вокзала толпилось множество молодых людей в соломенных шляпах, радостно встречавших молодых девушек в легких ярких платьях, — девушек, в которых явственно проглядывало фамильное сходство со встречавшими их юношами.
— Как здесь весело! — заметила Сью. — Ах да, ведь сегодня День поминовения! Надо же быть таким хитрым, Джуд! Ты нарочно выбрал этот день для нашего приезда!
— Да, — спокойно ответил Джуд, беря на руки младшего ребенка и велев сыну Арабеллы не отставать от них, тогда как Сью вела за руку старшую малютку. — Я подумал: не все ли равно, в какой день нам приехать?
— А тебя это не расстроит? — спросила она, оглядывая его с тревогой.
— Нет, устраивать здесь нашу жизнь это не помешает, — ответил он. — Дел предстоит много, и прежде всего нужна квартира.
Оставив багаж и инструменты на вокзале, они отправились пешком вдоль знакомой улицы и слились с праздничной толпой, двигавшейся в том же направлении. Дойдя до Перекрестка Четырех Дорог, они только собрались свернуть в квартал, где можно было рассчитывать найти комнату, как Джуд, взглянув на часы и на спешившую толпу, сказал:
— Пойдем посмотрим процессию? Бог с ней, с этой квартирой. Снимем позже.
— А не лучше ли сначала позаботиться о крыше над головой? — спросила Сью.
Но он был настолько увлечен праздником, что они пошли дальше по Главной улице; младшего ребенка Джуд нес на руках, Сью вела за руку малютку-дочь, а сын Арабеллы с задумчивым видом молча шел рядом. В том же направлении двигались толпы хорошеньких девушек в воздушных нарядах, и с ними их робкие невежественные родители, не знавшие в своей юности, что такое колледж, зато на лицах сопровождавших их братьев и сынков можно было ясно прочесть самодовольную уверенность в том, что своим появлением на земле они облагодетельствовали человечество, не знавшее ранее истинно достойных людей.
— Каждый из этих юнцов напоминает мне о крушении моих надежд, — промолвил Джуд. — Они наглядное доказательство того, как не надо быть самонадеянным. Для меня сегодня — День унижения!.. Если б ты, моя милая, моя дорогая, не пришла мне на помощь, я бы погиб от отчаянья.
По лицу Джуда Сью поняла, что он впадает в свойственное ему настроение бурного самобичевания.
— Пошли бы мы лучше сразу устраивать свои дела, милый, — ответила она. — Я уверена, что это зрелище не пойдет тебе на пользу и только разбередит твои старые раны.
— Здесь уж близко, сейчас мы увидим процессию, — возразил он.
Они свернули влево у церкви с порталом в итальянском стиле и витыми колоннами, густо заросшими вьющимися растениями, и в конце узкой улицы Джуд увидел круглое здание театра с хорошо знакомым фонарем наверху; в его представлении этот фонарь был печальным символом несбывшихся надежд, так как именно оттуда он в последний раз обозревал Город Колледжей в день долгого размышления, после которого пришел к выводу, что ему никогда не стать одним из сынов Университета.
Сегодня на площади между театром и ближайшим колледжем стояла выжидающая толпа. Прямо по ее середине, от дверей колледжа до дверей большого здания, расположенного между ним и театром, тянулся проход, образованный двумя деревянными барьерами.
— Вот оно, это место, сейчас они должны здесь пройти! — вскричал Джуд с внезапным волнением.
Он протиснулся сквозь толпу к самому барьеру, по-прежнему прижимая к груди младенца; Сью с детьми не отставала от него. Напиравшая сзади толпа шумела, шутила и смеялась, в то время как у боковой двери колледжа один за другим останавливались экипажи и из них выходили торжественно-величавые фигуры в кроваво-красных мантиях. Небо затянулось свинцово-серыми тучами, время от времени слышались отдаленные раскаты грома.
- Атлант расправил плечи. Книга 3 - Айн Рэнд - Классическая проза
- Вдали от обезумевшей толпы - Томас Гарди - Классическая проза
- Мэр Кестербриджа - Томас Гарди - Классическая проза