Столь амбициозные планы стали еще одним примером гитлеровского пренебрежения законами времени и пространства. Более того, он не принял во внимание и тот факт, что имевшиеся в его распоряжении войска были чрезвычайно ослабленными. Соответственно эти планы ни к чему и не привели, не успев родиться. Под давлением новых жестоких поражений – особо неприятным сюрпризом оказалась быстрая потеря Антверпена – Йодлю удалось 6 сентября заставить Гитлера вернуться к мнению, которого он придерживался 19 августа, то есть к тому, что «решительное крупное наступление на западе до 1 ноября не реально». Однако он не смог заставить Гитлера отменить приказ о том, что 5-я танковая армия должна осуществлять местные контратаки, хотя теперь этот приказ сопровождался невдохновляющим приказом из верховной ставки, который Йодль излагает 11 сентября в своем дневнике так: «Фюрер требует отдать приказ 5-й танковой армии при любых обстоятельствах атаковать противника в тылу. Фюрер запрещает любые фронтальные атаки против основных сил противника».
Намерение и план изменить ситуацию на западе путем крупного наступления оставались неизменными. Реальные приготовления начались в тот же день с приказа: «Сформировать 6-ю танковую армию под командованием обергруп-пенфюрера Дитриха, которому поручается воссоздание этой армии»[277].
В то время как ситуация все больше обострялась, штаб оперативного руководства ОКВ, как исполнительный орган, вынужден был заняться другими вещами – многочисленными мерами, направленными на воссоздание этой армии на западе. Гитлер тем временем лично давил на люфтваффе с целью заполучить для грядущего наступления новые истребители. Но этому серьезно препятствовали предъявляемые им дополнительные технические требования к эксплуатационным качествам самолетов. В день моего отъезда эта проблема привела к острым разногласиям с Герингом.
Продолжая подготовку к предстоящему наступлению, Гитлер вызвал в начале сентября в ставку в Восточную Пруссию фельдмаршала фон Рундштедта, чтобы снова назначить его главнокомандующим войсками на Западе. Он всегда считал, что у Рундштедта светлая голова, когда дело касается большой стратегии, и в течение нескольких последующих дней говорил о нем на совещаниях как о «своем» старейшем фельдмаршале с непривычной робостью и уважением. Рундштедт сидел неподвижно и говорил мало, но спустя несколько дней, 5 сентября, принял на себя командование. Таким образом, под командованием Моделя осталась теперь только группа армий «Б» – северный и центральный участки Западного фронта. Генерал-полковник Бласковиц, командовавший на юге, был вскоре после этого уволен. На совещании 1 сентября Гитлер сказал про него: «Если он ухитрится сделать это [быстро соединить 19-ю армию с основными войсками], тогда я торжественно принесу ему извинения за все» [имея в виду немилость, в которой тот находился со времен его выступления против оккупационной политики в Польше в 1939 году].
Все следующие недели и месяцы противник наступал практически непрерывно, но Гитлер по-прежнему руководствовался все тем же стратегическим принципом: обеспечить основу для предстоящего наступления. Пространство для маневра явно сокращалось, оборонявшиеся войска становились слабее с каждым днем, и все-таки Гитлер упорно противодействовал, что стало уже частью его натуры, любому стратегическому решению, которое подразумевало оставление маловажных районов для обеспечения возможности главного, стратегического наступления. Поэтому перспективы на успех становились все меньше и меньше. После сдачи Антверпена Гитлер приказал создать на правом фланге, где лишь частично был восстановлен хоть какой-то порядок, плацдарм в устье Шельды, затем закрепиться на Альбертканале (строго по линии бельгийско-голландской границы) и упорно его защищать. Такой приказ стал возможным единственно потому, что в самый последний момент люфтваффе смогло предоставить 1-ю парашютную армию, сформированную из избыточного личного состава. Этот шаг и тот факт, что значительные немецкие силы находились еще в «крепостях» Дюнкерка, Кале и Булони, заставили противника впервые хоть на какое-то время остановиться и в значительной степени повлияли на весь последующий ход боевых действий. К 10 сентября эти крепости отвлекали на себя примерно треть сил группы армий Монтгомери, и, несмотря на свое численное превосходство, западные союзники не смогли прорвать блокаду в устье Шельды до 3 ноября. Первый конвой вошел в гавань Антверпена только 28 ноября. На решения Гитлера в большой степени повлияло также твердое желание сохранить последние из оставшихся баз для фау-оружия, расположенные вблизи Англии, особенно когда на вооружение вот-вот должны были поступить гораздо более эффективные ракеты «Фау-2»[278]. В то же время он ошибочно, бесполезно и исключительно для престижа оставил на островах пролива целую пехотную дивизию. О ее выводе теперь не было и речи.
Какое-то время казалось, что курс на сосредоточение сил в районе главного удара можно одобрить, но сражение вокруг Ахена полностью задвинуло его на второй план. Угроза нависла не просто над городом, мы потеряли первый форт линии Зигфрида, а вскоре после этого противник прорвал вторую линию пограничных укреплений. 14 сентября Йодль записывает в своем дневнике повеление Гитлера: «На линии Зигфрида каждая пядь земли, а не только укрепления, должна рассматриваться как крепость».
16 сентября последовал приказ за подписью Йодля, который и по духу и по букве следовал, казалось, образцу сталинского воззвания 1941 года:
«На многих участках на западе бои идут сейчас на германской территории. Мы сражаемся за немецкие города и деревни. Этот факт должен вдохновлять нас воевать с фанатичной решимостью. В зоне боевых действий каждый здоровый мужчина должен отдать все свои силы. Каждый бункер, каждый блиндаж, каждый город, каждая деревня должны стать крепостью, о которую противник в бессилии будет биться головой или в которой немецкий гарнизон вступит в рукопашный бой».
Звучало это так, будто про план наступления временно забыли, потому что дальше в приказе говорилось: «С нашей стороны уже не может быть какого-то крупномасштабного наступления. Все, что мы можем, – это удержать наши позиции или умереть».
30 сентября, то есть спустя две недели, последовал приказ за подписью Кейтеля. В нем получили дальнейшее развитие указания Гитлера, а также содержалась попытка создать некую видимость организованности, хотя одновременно начальник штаба ОКВ показал, что трусливо беспокоится, как бы не впутаться в дела «гаулейтера и комиссаров по обороне рейха». За несколько дней до этого, 25 сентября, вышел декрет Гитлера о создании в Германии войск местной обороны (фольксштурм); сначала его подписал Борман, а затем скрепил своей подписью Кейтель. Этот декрет возлагал на партию организацию и руководство «последним призывом». Через два месяца пришло время для выхода следующего приказа Гитлера, на сей раз подписанного Йодлем:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});