Астрид, а не наоборот. У нее нет штуки, зато есть крылья, анклав и бессмертие… и еще Луч Солары!..
Она ничем не хуже! Она лучше!
— Что, говно прет? — раздался ласковый мамин голос.
— Тренируюсь я, — огрызнулась Астрид.
— А друзья твои где?
— Там где-то. Не знаю. Ну их.
— Так, ну-ка, без истерик мне тут, — встряхнула Астрид мама. — Что случилось?
Несколько секунд девочка гневно и гордо смотрела маме в глаза, а потом разрыдалась и, громко всхлипывая, принялась сумбурно излагать свои горести. Было не очень понятно, но мама вроде бы понимала, и прижимала Астрид к себе все крепче и крепче. Их хвосты переплелись, голос Астрид становился все тише… а потом ее дернули за плечо.
Там стоял папа, и брови у него были сведены к переносице. Он опустился на корточки, взял руки Астрид в свои и как-то очень сердито и даже зло заговорил:
— Астрид Дегатти, прекрати такое. Не смей. Ты — моя старшая дочь. Настоящая. Признанная — а это гораздо важнее кровной связи. У тебя в паспорте это записано, и супрефект Кустодиана печать поставил. Ты Дегатти. По законам Мистерии. Я поклялся в этом перед богами и людьми, поклялся вратами Шиасса и могилой Бриара — а такую клятву не дают по пустякам.
Астрид разрыдалась еще громче. Ее душили слезы. Она боднула папу и попыталась что-то сказать, но язык не слушался, а перед глазами плыл мокрый туман.
— Знаешь, Астрид, вот у меня тоже нет такой штуки, как у Вероники, — сказала мама, обнимая ее сзади. — И у папы нет. И у соседей нет. Ни у кого, наверное, нет. Не знаю, в чем тут дело. Может, это Ме такое, скрытое. Может, еще что. Способность призывать — это, конечно, хорошо, но счастья она еще никому сама по себе не принесла. Это просто талант. У тебя свои таланты, у нее свои.
— У меня не такие… — всхлипнула Астрид. — Не такие… кудесные…
— Не такие, — легко согласилась мама. — Ну и что?
— А то, что это несправедливо!
— Астрид, почти все дети Мистерии и всего мира то же самое могут сказать про тебя, — строго сказал папа. — У них нет твоих зайчиков. Они не умеют летать. Они будут стареть, когда вырастут, и многие — очень быстро. Даже твой друг Друлион будет стареть, хотя и медленно. Зога и Дзюта проживут даже меньше, чем люди. А Зубрила — совсем мало. Когда ты подрастешь, у тебя будут и всякие другие силы и способности, потому что ты высший демон. А у Вероники, возможно, будет только ее штука, и больше ничего. Где ж тут справедливость?
Астрид слабо улыбнулась. И правда.
— Нет, возможно, что она станет величайшим магом на планете, и ты в ее тени покажешься ничтожеством… — добавила мама.
Ты зачем ей это говоришь?!
Потому что, возможно, так и будет!
— …И все мы тоже покажемся, — продолжила мама. — Очень тяжело быть близким кому-то действительно… великому.
— У меня было два брата и три сестры, Астрид, — мрачно сказал папа. — Они мне завидовали, потому что у меня были способности к волшебству, а у них нет. Но я бы с ними охотно поменялся или поделился, если б мог. Потому что на меня рассчитывали, от меня ждали чего-то особенного, а они просто жили как хочется.
— Быть может, Астрид, твоя задача — преодолеть эту зависть… — добавила мама.
— Я не завидую!.. — снова разозлилась Астрид. — Просто!.. ну просто…
— …Преодолеть эту зависть, чтобы она не раздавила тебя и твое будущее. Не отравила твое существо, угробив твой собственный потенциал. И не разрушила твои отношения с сестрой. Потому что будет ли она великой волшебницей или останется обычным человеком с одной штукой, и станешь ли ты великой волшебницей или останешься обычным завистливым демоном…
— Да не завидую я!..
— Дослушай. В общем, как бы то ни было, тебе нужна будет сестра. И ей нужна будет сестра. А еще у вас обеих есть третья сестра, у которой, возможно, нет ни штуки, ни бессмертия, и ей будет особенно тяжело смотреть на вас обеих. А мне будет особенно тяжело не разбаловать ее, пытаясь утешить. И ее груз зависти будет особенно ужасен.
Астрид вдруг вспомнила про Лурию. И правда, она-то совсем маленькая и жалкая. Астрид через год, наверное, уже на волшебницу начнет учиться, и станет даже кудесней Вероники, а Лурия еще даже погремушку держать не умеет, роняет все время.
— Я поняла, — тихо сказала девочка. — Я гоблинная, да?
— Вовсе нет, — заверила мама. — Ты самая-самая кудесная.
Они с Майно снова обняли дочь, и Лахджа почувствовала исходящую от мужа грусть. Он в свое время так и не смог проломить этот лед, не смог наладить нормальные отношения с братьями и сестрами. Она слышала от него, что дружил он только с самой младшей сестрой, которая по крайней мере не считала себя обделенной в плане наследства.
Астрид утерла нос и пошла искать Веронику. Она, так и быть, возьмет ее в свою разбойничью шайку. И Очко Истины ей подарит, чтобы она не так тупила, когда складывает цифры. Пусть уж сразу видит, правильно получилось или неправильно.
А Лахджа пошла кормить Лурию, потому что это за нее никто не сделает.
Но Веронику Астрид не нашла, зато нашла Зогу и Дзюту, которые пришли посмотреть, все ли еще Астрид дуется невесть на что. Они сказали, что пока атаманша тут переживала о какой-то бабской чепухе, они открыли дерево с огромным дуплом, и там наверняка клад, потому что они бы точно выбрали такое место для клада.
— А значит, там золото и артефакты, — уверенно сказал Зога. — Пшли, нам нужны твои крылья.
— Быстрей пшли, — добавил Дзюта. — Там гоблин остался сторожить, так что быстрей надо, а то он все сгоблинит и сдриснет.
— А Копченый где? — спросила сурово Астрид.
— А он от нас потерялся куда-то, — пожал плечами Зога. — В лесу заблудился.
— Эльф — в лесу заблудился, — с изумлением покрутил головой Дзюта. — Диковинно.
Астрид поняла, что без нее шайка стремительно распадается, так что Веронику она примет потом, а сейчас надо спасать то, что еще можно спасти. Она схватила Зогу и Дзюту за плечи, запрыгнула к ним на закорки и приказала везти себя к кладу, а она будет грозно орать и завывать.
Вероника же тем временем ушла к сараям и там размышляла о сказанном мамой. У нее хорошая наследственность, потому что все ее предки были умными. Значит, можно попросить их помочь в учебе. Как вот дедушка и прадедушка помогают. Наверняка другие помогут