хрипло расхохотался:
– Вы – два необразованных… э-э… осла, смеете бросить мне вызов?! Не вооружённые клинком с гравированной сурой из Корана, не защищённые благосклонностью Аллаха, не обученные секретным приёмам фехтования, не…
Ходжа и Лев одновременно ударили ногой, окатив начальника городской стражи волной мелкого золотого песка. Как и следовало ожидать, даже захваченное злым духом человеческое тело на уровне рефлекса закрыло глаза. Этого мгновения ребятам хватило, чтобы сцепиться с противником в рукопашной!
Саблю русский богатырь вырвал легко, хоть сам и слегка порезался, а потому сразу же зашвырнул её куда от греха подальше… Опытный в уличных драках Насреддин, упав на колени, обхватил в кольцо ноги Аслан-бея и профессионально завалил его на бок.
Дальше всё было проще, бить человека, одержимого нечистым, – бессмысленно. Зачем калечить тело, если виновен дух? Надо всего лишь сделать так, чтобы дух ушёл…
– Руки ему вяжи, бугаю худосочному, – пыхтел Лев, с трудом удерживая в медвежьих объятиях хрупкого кокандского аристократа – взбешенный шайтан придавал своему пленнику нечеловеческие силы. Борьба затягивалась…
Дважды Оболенский едва не выпустил одержимого, но и домулло не терял времени даром – в ход пошла шёлковая чалма начальника стражи, а с маху разорвать её было трудновато даже шайтану. То есть сам шайтан порвал бы и тысячу метров шёлка, но сейчас он находился в теле человека, чьи возможности так или иначе более ограничены…
Ценой титанических усилий победа далась достойнейшим! Оба достойнейших сидели на песке, взмокшие и усталые, облизывая пересохшие губы, но вполне довольные развитием событий. Судите сами, их поймали, взяли в плен, пообещали предать суду, везли на неудобной лошадиной спине, без элементарного комфорта, кинули в жертву грозе местных пустынь, но… они выбрались! Да ещё с почётом и прибылью, в лице надёжно связанного начальника городской стражи города Коканда! С которым, по большому счёту, так и неизвестно, что делать…
– Ходжа, а ты не врал, когда трепался насчёт умения изгонять шайтана?
– Вай мэ, твоим недоверием можно забивать гвозди в крышку моего гроба, если бы меня хоронили по христианским обычаям…
– Так я и думал. Значит, не умеешь…
– Но я читал, как это делают великие святые! – вскинул бровь начитанный герой народных анекдотов. – Достойные люди крепко держат несчастного, в которого вошёл шайтан, джинн, иблис или ещё какой злой дух. Праведный мулла читает над ним Коран, суру о противостоянии нечистому, а ещё один почтенный мусульманин угрожающе размахивает камчой или кизиловой палкой, дабы испугать шайтана грядущими побоями, если только тот не выйдет…
– Три ха-ха! – скептически отвернулся Лев, и сам Аслан-бей поддержал его насмешливым рычанием. – Такого количества достойных людей у нас нет, мы оба, между нами говоря, не такие уж и праведники. А если бы у меня перед носом размахивали палкой, я бы на месте шайтана, наоборот, никуда бы не вышел! Ведь случись что, бить-то будут не меня, а тело того недоумка, в котором я сижу…
– Тоже верно, – повесил нос домулло, – а может, ну его? В смысле мы же ничем не обязаны этому нехорошему человеку… Пусть себе остаётся в пустыне, рано или поздно нечистый всё равно его покинет, чего ему там зря торчать?!
– Ага, покинет, конечно, чего ему в трупе сидеть, только мёрзнуть…
Насреддин вынужденно признал, что связанный стражник околеет за одну ночь, в пустыне температура падает до минуса. А развязанный тут же бросится на них с кулаками и не отстанет, ибо одержим до крайности, и мстительность шайтана не знает границ. Тащить его с собой к людям тоже радость не великая, даже если удастся найти приличного мусульманского экзерсиста, то излечившийся Аслан-бей первым делом бросится исполнять свой служебный долг – наших опять упекут в кутузку. То есть куда ни кинь – везде уже кинули…
На этот раз положение спас деятельный россиянин. Лев вообще резко активизируется, когда ему говорят, что положение безвыходное…
– Проведём операцию сами. Ты будешь праведным муллой, а я всеми остальными достойными мусульманами.
– Лёва-джан, сядь, а… Солнце расплавило тебе последние мозги, такими вещами не шутят, и такие игры весьма чреваты.
– Чем? Ну, потеряем пациента как максимум…
Лицо начальника стражи вытянулось, казалось, какой-то частью сознания он всё же осознавал происходящее. И то, что Ходжа, в конце концов, согласился, ему явно не понравилось…
– Ты точно его удержишь? Человек, одержимый шайтаном, обретает невиданные силы, – уже, наверное в четвёртый раз, уточнял бывший визирь. Корана у него под рукой, естественно, не было, но, подобно многим недоучившимся в медресе (что Ходжа тщательнейше скрывал!), хоть какие-то суры и аяты он помнил наизусть.
– Ясен перец, удержу, – уверенно отвечал Оболенский, сидя верхом на спине распластанного по песку Аслан-бея. В его правой руке тяжело покачивалась инкрустированная плеть начальника стражи, впервые в жизни её намеревались применить против собственного хозяина. Поэтому шайтан решил подать голос, и голос его, поражающий пронзительной неприятностью тона, первоначально был довольно насмешлив:
– Вы одолели этого жалкого… э-э… воина, но вам никогда не победить всесильного… э-э… меня! Ибо недостаток вашей праведности не позволит Аллаху прийти на помощь двум… э-э… весьма неумелым грешникам…
– Шайтан известный лжец, – философски кивнул Насреддин.
– А потом, не такие уж мы неумелые грешники, – весомо добавил Лев. – Скорее наоборот, весьма умелые! Начинай, братан!
Домулло откашлялся и довольно прилично пропел первые две строчки молитвы, изгоняющей нечистого:
– А, узу би-Лляхи мин аш-шайтани р-раджими! Бисмиллях ир-рахман ир-рахим!
Тело одержимого явственно вздрогнуло, шею свело судорогой, а из-под ногтей показались капельки крови.
Может, наши герои и не были требуемыми праведниками, но гнев Аллаха против шайтана от этого не уменьшился. Человек – лишь малая песчинка в огромной пустыне Вселенной, но его душа – огромное поле битвы, где зло и добро ежечасно сходятся в жестком поединке. Не так важно, каким именем ты называешь Бога, главное, ни под какой личиной не служить Сатане! Здесь нет среднего пути, как и невозможно постоять