Головастик был звездной рыбой, с которой обычно связывался Мойше.
— Ксенофоб!
— Чепуха. Не в этом дело. Просто неприятно болтаться где-то вне своего тела…
— Неправда, Мойше. Старую Клару тебе не обдурить. Я нянчилась с телетехами, когда тебя еще на свете не было. Все вы похожи. Вам не хочется выходить, потому что очень больно возвращаться.
— Да?
— Готово, — вмешался Ганс.
Клара надела сетку на голову Мойше. Пальцы у нее были мягкие и теплые. Они скользнули по его щеке. И сразу ее лицо затуманилось тревогой.
— Не слишком усердствуй, Мойше. Возвращайся, если станет туго. Ты не успел как следует отдохнуть.
— После Звездного Рубежа отдыха нет. Ни для кого.
— Но мы же победили, — напомнил Ганс.
— Нам слишком дорого обошлась эта победа.
— Дешевле поражения.
— Думаю, мы по-разному смотрим на вещи, — пожал плечами бен-Раби. — Начать с того, что я никогда бы в это не ввязался.
— Вы там, в Конфедерации, получаете по морде и утираетесь? — спросил Ганс. — Впервые слышу.
— Нет. Мы взвешиваем шансы. Выбираем подходящий момент. И потом бьем сразу. Мы не рвемся напролом, как взбесившийся слон, терпя такие потери, как сейчас.
— Орифламма, — заметил Ганс.
— Что?
— Так иногда называют Пейна. Это что-то из древности, что-то насчет «пленных не брать».
— Ах, орифламма. Это был особый вымпел, который принадлежал королю Франции. Если тот поднимал его, это означало «пленных не брать». Однажды это дорого обошлось самому королю.
— Ганс, — вмешалась Клара, — Мойше из Академии. Он тебе может рассказать, сколько спиц было в колесе римской колесницы.
— Возьмем, к примеру, Пуатье…
— Кого?
— Это место такое. Во Франции, которая на Старой Земле…
— Я знаю, где Франция, Мойше.
— Отлично. Там разыгралось одно из важнейших сражений Столетней войны. И можно сказать, что французы проиграли именно из-за орифламмы. Они загнали англичан в ловушку. Их было десять на одного. Черный Принц решил сдаться. Но французы подняли орифламму. Англичане озверели и стали отбиваться. Когда пыль улеглась, французы оказались разбиты, а Людовик — в кандалах. Здесь есть мораль, если хочешь. А именно: не загоняй противника в угол, из которого ему не выбраться.
— Ганс, ты понимаешь, чем он сейчас занимается? — спросила Клара.
— Хочешь сказать, что он читает нам лекции и ждет сигнала отбоя? Не вышло, Мойше. Подними-ка голову. Я надену шлем.
Бен-Раби поднял голову.
По волосам под сеткой пробежали мурашки. Его голова скрылась в шлеме, и наступила темнота. Усилием воли Мойше поборол панику, которая всегда охватывала его перед погружением.
Ганс застегнул шлем и подогнал датчики биомониторов.
— Слышишь меня, Мойше? — раздался в наушниках голос Клары.
Мойше поднял руку и сказал:
— Слышу нормально.
— Я тоже тебя слышу. Показания нормальные. Кровяное давление немного повышено, но для тебя это норма. Задержись на минутку в зоне перехода. Расслабься. Отправляйся, когда захочешь.
Свое «никогда не захочу» он не произнес.
И хлопнул правой ладонью по выключателю.
Теперь ему оставались только внутренние ощущения. Строгая сенсорная депривация оставляла его наедине с болью и усталостью, со странным привкусом во рту и со стуком крови в висках. Когда включится поле, исчезнет и это.
В малых дозах это действительно успокаивало. Но в больших могло просто свести с ума.
Он снова щелкнул правым выключателем.
Вселенная вокруг него обрела форму. Он был ее центром, ее повелителем, ее творцом… В этой вселенной не было боли, не было несчастья. Слишком много чудес сверкало вокруг, в его вырвавшемся на свободу сознании.
Это была вселенная переливов цвета, ярких и нежных одновременно. Каждая звезда была сверкающей драгоценностью, каждая сияла своим собственным светом. Надвигающийся шторм, солнечный ветер сверхновой был бушующим психоделическим облаком, в котором вещества казалось не меньше, чем в грозовых тучах Старой Земли. С другой стороны вдаль, к центру галактики, уходило бледно-розовое мерцание извивов водородного потока. Окружающие траулеры были искрами радужного золота.
Стая золотых китайских драконов плыла вслед за флотом, стремясь к нему, но их удерживало на расстоянии световое давление умирающей звезды.
Звездная рыба!
Горечь бен-Раби уступила место упоению. На этот раз контакт будет.
Он потянулся мыслью к драконам.
— Головастик! Ты здесь, друг мой?
Какое-то время не происходило ничего. Потом его окружило теплое сияние, как бурное радостное приветствие.
— Здравствуй, человек-друг Мойше. Вижу тебя. Выходишь из потока. Один корабль погиб.
— «Джариэл». Они все еще стараются кого-нибудь спасти.
— Печально.
Головастик не казался опечаленным. Эта рыба, подумалось бен-Раби, по природе своей не способна ни на что, кроме радости.
— Ты ошибаешься, человек-друг Мойше. Я вместе со стадом оплакиваю скорбь Звездного Рубежа. И все же я должен смеяться, разделяя со своими друзьями-людьми радость победы.
— Корабли-которые-убивают не все уничтожены, Головастик. Сангарийцы помнят обиды вечно.
— Ха! Они — слезинка на ресницах вечности. Они умрут. Их солнце умрет. А звездные рыбы все так же будут бороздить реки ночи.
— Головастик, ты снова рылся в темных чуланах моего сознания. Ты крадешь мои образы и высыпаешь их на меня же.
— У тебя очень занимательное сознание, человек-друг Мойше. Туманное, разорванное сознание, запутанное, как паутина, полное дверей-ловушек…
— Что ты можешь знать о дверях-ловушках?
— Только то, что я нашел у тебя в сознании, человек-друг Мойше.
Головастик смеялся и подтрунивал над ним, как влюбленный подросток.
По меркам звездной рыбы он и был ребенком. Он еще не миновал своего первого миллионолетия.
Бен-Раби старался просто не думать о масштабах времени, по которым жили звездные стада. Ему было не под силу вообразить жизнь, которая тянулась многие миллионы лет. Оставалось только сожалеть о том, что существа, в чьем распоряжении были эти невероятные сроки, никогда не соприкасались с мирами, населенными жизнью с биохимической природой. Какие повести они могли бы поведать! Какие тайны истории раскрыть!
Но звездные стада не решались приближаться к крупным источникам гравитации или магнитного поля. Даже гравитация больших траулеров отзывалась в теле рыб чем-то похожим на ревматические боли людей.
Это были ужасно хрупкие создания.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});