Читать интересную книгу Вторая мировая война - Бэзил Лиддел Гарт

1 мая высадкой парашютного и морского десантов в устье р. Рангун началась операция «Дракула». Когда стало известно, что японцы эвакуируют Рангун, десантные войска погрузились на корабли и двинулись вверх по реке. На следующий день они вступили в Рангун. Утром 6 мая десант встретился с передовыми подразделениями войск Мессерви, двигавшимися на юг от Кадока и Пегу. Освобождение Бирмы было фактически завершено.

Слабое сопротивление японцев на последних этапах кампании объясняется главным образом тем, что они перестроили большую часть своих военно-воздушных и военно-морских сил для противодействия более серьезной угрозе — американскому наступлению на Тихом океане. Свыше 800 боевых самолетов союзников (650 бомбардировщиков и 177 истребителей) противостояло всего лишь 50 самолетам. Успех наступления английских войск зависел от действий американской транспортной авиации, которая обеспечивала их снабжение.

Глава 35

Контрудар гитлеровских войск в Арденнах

15 декабря 1944 года Монтгомери направил Эйзенхауэру письмо, где напоминал, что ему хотелось бы до начала следующего крупного наступления на Рейне провести рождество дома. Монтгомери вложил в письмо счет на пять фунтов для уплаты за пари, которое он заключил с Эйзенхауэром год назад. Это шуточное напоминание было не очень тактичным, так как всего лишь две недели назад в письме, которое «вывело из себя Айка», Монтгомери едко критиковал стратегию Эйзенхауэра, его неспособность покончить с немцами и предлагал Эйзенхауэру передать командование другому. Проявляя примерное терпение, Эйзенхауэр предпочел принять второе письмо Монтгомери как шутку, а не как колкость. В своем ответе от 16 декабря Эйзенхауэр писал: «В моем распоряжении еще девять дней, и, хотя прелставляется, что вы почти наверняка будете иметь к рождеству лишние пять фунтов, вы их не получите до этого дня».

Ни Эйзенхауэр, ни Монтгомери и никто из подчиненных им командиров не предполагал, что противник помешает осуществить их наступательные планы. В последней оценке обстановки, разосланной в этот день войскам 21-й группы армий, Монтгомери с уверенностью заявлял: «В настоящее время противник ведет оборонительные бои на всех фронтах; его положение таково, что он не в состоянии предпринять крупные наступательные операции». Брэдли, командующий американскими войсками 12-й группы армий, придерживался такого же мнения.

Рис. 24. Бои в Арденнах (16–25 декабря 1944 года)

Однако как раз в это утро 16 декабря противник предпринял широкое наступление, которое опрокинуло планы союзного командования. Немцы нанесли удар в полосе действий американской 1-й армии в Арденнах, на холмистой, поросшей лесом местности. Войска действовали здесь на широком фронте, стремясь сосредоточить максимум сил на более легких подступах к Германии. Считая Арденны неподходящим направлением для наступления, союзники почти игнорировали их как вероятное направление наступления противника, хотя ведь именно здесь немцы предпочли начать свой блицкриг четыре года назад, который привел к разгрому союзников в 1940 году и к краху Запада. Странно, что союзное командование в 1944 году оказалось настолько слепым и не учло, что Гитлер может попытаться повторить свой удар и вновь добиться успеха в том же месте.

Сведения о наступлении немцев дошли до высших штабов не скоро. В Версале об этом стало известно вечером. Эйзенхауэр и Брэдли обсуждали здесь перспективы наступления американских войск. Брэдли считал начатое немцами наступление просто попыткой сорвать наступление американских войск. По утверждению Эйзенхауэра, он «сразу понял, что действия немцев выходят за рамки частной операции». Примечательно, однако, что обе дивизии, которые Эйзенхауэр держал в резерве, были подняты по тревоге для переброски к месту действий только вечером следующего дня, 17 декабря.

К этому времени фронт союзных войск в Арденнах, где четыре дивизии 8-го корпуса генерала Мидлтона обороняли полосу шириной 50 миль, был прорван в результате наступления 20 немецких дивизий, в том числе 7 танковых (около 1000 танков и самоходных орудий).[135] Брэдли, возвратившись на свой командный пункт в Люксембург, воскликнул: «Откуда, черт возьми, этот сукин сын набрал все эти силы?» Обстановка же сложилась куда более серьезная, чем было известно штабу Брэдли. Немецкие танки уже вклинились на 20 миль в глубину, а на одном их участков достигли Ставло. До сих пор командующий американской 1-й армией Ходжес тоже недооценивал значения прорыва немцев и настаивал на безотлагательном наступлении своих войск в направлении р. Роер. Только утром 17 декабря, когда выяснилось, что немцы прошли через Ставло и приблизились к его штабу в Спа, Ходжес осознал серьезность угрозы.

Медлительность верховного командования в уяснении обстановки отчасти объясняется запоздалым поступлением информации. А это происходило потому, что переодетые немецкие диверсанты перерезали многие телефонные линии, идущие от фронта.

Однако это не может служить оправданием для верховного командования, недооценившего возможность немецкого контрудара в Арденнах. Разведка союзников сообщала с октября, что немецкие танковые дивизии отводятся с фронта на доукомплектование и что часть их вошла в состав вновь сформированной 6-й танковой армии СС. В начале декабря стало известно, что штаб 5-й танковой армии переместился в Кобленц. Кроме того, разведка обнаружила движение танковых частей в направлении Арденн и сообщила, что на этом участке фронта появились свежие пехотные дивизии. Далее, 12 и 13 декабря поступили сообщения, что на этот «тихий» участок прибыли дивизия СС «Великая Германия» и 116-я танковая дивизия. 14 декабря разведка обнаружила, что к р. Ур, протекающей вдоль южной половины американского фронта в Арденнах, подвозят переправочно-мостовое имущество. Еще 4 декабря немецкий солдат, захваченный в плен в этом секторе, сообщил, что в этом районе готовится большое наступление. Его сообщение подтвердили и другие пленные, взятые в последующие дни. Оно также сообщили, что наступление должно начаться за неделю до рождества.

Почему же на эти сигналы обращали так мало внимания? Начальник разведывательного отдела штаба 1-й армии был не в очень хороших отношением с начальником оперативного отдела, а также с начальником разведывательного отдела штаба группы армий и пользовался репутацией паникера. Он не смог сделать должных выводов из полученных сообщений. Штаб 8-го корпуса, над которым нависла непосредственная угроза, сделал пагубное ошибочное заключение, будто смена дивизий в его полосе означает обычную боевую учебу и лишний раз свидетельствует о том, что немцы стремятся сохранить этот участок фронта тихим и пассивным.

Однако просчет высших военных руководителей союзников объясняется не только неосведомленностью разведки о масштабах готовившегося немцами контрудара, здесь сыграли роль четыре обстоятельства. Союзники так долго вели наступательные действия, что не могли себе представить, будто противник сумеет захватить инициативу. Союзники настолько прониклись идеей «лучший вид обороны — наступление», что у них появилась опасная уверенность, будто, пока они продолжают наступать, противник не сможет нанести эффективный ответный удар. Они рассчитывали, что даже если противник и попытается нанести контрудар, то лишь в ответ на наступление союзников на Кельн и промышленные центры Рура. Союзники уверились в своих расчетах на ортодоксальные и осторожные действия со стороны противника еще и потому, что Гитлер вновь назначил главнокомандующим войсками на Западе фельдмаршала Рундштедта, которому шел семидесятый год.

Союзники, однако, ошиблись во всех отношениях, и заблуждение, вызванное первыми тремя предположениями, усилилось ошибочностью последнего. Дело в том, что Рундштедт имел лишь номинальное отношение к этому контрудару, хотя союзники и называли его «наступлением Рундштедта». В действительности же Рундштедт не только был против этого наступления в Арденнах, но и умыл руки, предоставив своим подчиненным проводить его как могут, а его штаб выполнял лишь роль почтовой конторы для пересылки инструкций Гитлера.

Идея, решение и стратегический план целиком принадлежали Гитлеру. Это была блестящая идея, и она могла бы завершиться блестящим успехом, если бы в распоряжении фюрера находились достаточные средства и силы для достижения широких целей операции. Сенсационный успех в начале операции объяснялся отчасти новой тактикой, разработанной молодым генералом Мантейфелем, которого Гитлер незадолго до этого выдвинул на пост командующего армией. Однако главную роль сыграло глубоко парализующее воздействие осенившей Гитлера идеи — открыть путь к победе над миллионными союзными армиями путем дерзких действий нескольких сот человек. Для этой цели фюрер использовал еще одну из своих «находок» — тридцатишестилетнего Скорцени, которому год назад поручил спасение Муссолини из тюрьмы.