Читать интересную книгу "Марс, 1939 - Василий Павлович Щепетнёв"

Старая Мемельская ветка, вечная колея.

По крайней мере, можно будет отдохнуть. Действительно, отыскать «фабрику зомби» (ничего себе названьице придумали!) лишь на основании того, что террорист здесь поправлял здоровье, – бред и чушь. Впрочем, сюда ездил не террорист, а капитан-лейтенант Чижов, удостоенный правительственной награды за действия во время аварии на подводной лодке Д-1 три года назад. С тех пор неоднократно лечился в госпиталях флота и третьего управления Минздрава по поводу сочетанной радиационной травмы. В санаторий «Янтарь» прибыл третьего января сего года, убыл второго февраля, но домой, в Североморск, не вернулся. Был ли террорист действительно Чижовым – сказать наверное трудно. Эксперты уверяли, что да, но изменения папиллярных линий пальцев не позволяли идентифицировать объект наверняка. Даже видовая принадлежность к Homo Sapiens вызывала сомнение. Ладно, будем считать, эксперты знают, что говорят. Генетический анализ плюс агентурные сведения.

– Проверка документов! – Пограничник коснулся плеча Петрова.

Документов, как же. Петров подал паспорт, пропуск, путевку. Пограничник сразу поскучнел: границу гражданин не пересекает. Что с него возьмешь.

Слабо повлекло вперед: поезд начал тормозить. Конечный пункт земли русской, Сосновка. Дальше – безостановочный пятнадцатикилометровый перегон до литовской границы. Но нам туда не надо. А надо – достать баул с полки.

Вместе с Петровым сошли двое – аллергик, оправившийся от приступа совершенно и превратившийся в плакатного отпускника, в каждой руке по чемодану, и из другого вагона – просто герой-покоритель БАМа – открытое, готовое к улыбке лицо, сам крепкий, ладный, неизработанный.

Поезд ушел, растаял запах мокрого угля. Станционное строение смотрелось необитаемым, покинутым. Вокзал закрыт, все ушли в райком. Маленький такой вокзальчик, весь в цветах.

Но ни цветов, ни вокзальчика не было. В лучшем случае – разваливающаяся станция. Кремовая краска в черных грибных пятнах, штукатурка отбита, растрескана.

– О, без двадцати четыре. – Попутчик-бамовец указал на часы над входом – большие, круглые.

– Стоят, – махнул рукой отпускник. – Вы не в санаторий?

– В санаторий, – подтвердил Петров.

– И я, – ответил крепыш. – Давайте знакомиться. Николай Кораблинов.

– Михась Гришин, – раскрылся отпускник.

Придется назваться. Чин невелик, личность неприметная.

– Вместе, значит, будем отдыхать, – обрадовался Михась.

Они огляделись. Большой кусок фанеры с корявыми буквами: «Расписание. На Калининград – 04:17 и 18:32, на Клайпеду – 08:15 и 15:50. Билеты в поезде».

От станции дорожка – ни узка, ни широка.

– Поглядим, куда попали, – подхватил баул Петров.

Они вышли на простор. Асфальтовая дорога, дом, крытый черепицей, а подальше – еще два десятка домиков с высокими островерхими крышами. Север, не Сочи. Станционный поселок Сосновка.

– Ничего поселочек, тихий. – Михась поставил чемоданы, переводя дух. – Зайдем?

– Придется.

По обе стороны двери – вертикальные вывески. На одной красной краской выведено «Магазин», с аккуратно поставленным ударением на втором слоге, на второй – «Shop».

– Шуткуют люди. – Михась толкнул дверь.

Дзинькнул колокольчик. Культура, как в кино. Молодой проворный парень поспешил навстречу.

– Вы приезжие, да? На лето? Лето отличным будет, не пожалеете. Я, как старожил, гарантирую. – Он перепархивал от лотка к лотку, поправляя нехитрый товар – полотенца, шапочки, купальники. Вещи подороже висели за барьером прилавка. В отдельном углу продовольствие. – Море теплым будет, факт. Квартира нужна, комната? Я тут и торговля, и справочное, и квартирное бюро, един в трех лицах.

– Мы в санаторий, – прервал его Николай. – «Янтарь», есть такой поблизости?

– Санаторий… – Парень перестал суетиться, медленно, бочком вернулся за прилавок. – Значит, вы в санаторий…

– Нам бы добраться туда. – Михась подошел к карусели галстуков. – Как, подойдет? – Он глянулся в зеркало. – Пожалуй, пестроват.

– Автобусом санаторным доедете, он как раз подъехал. – Продавец показал пальцем – розовым, толстым.

Давно захлопнулась дверь за несостоявшимися клиентами, а он все поглядывал в окошко, дожидаясь, пока автобус тронется.

* * *

Автобус неторопливо удалялся от поселка.

– Дачников теперь мало, – рассказывал шофер. – Раньше так и кишели, под колеса прыгали, а сейчас без опаски можно ездить.

Сильно тряхнуло: миновали переезд.

– Вообще-то, движение у нас редкое, погранзона, да еще сбор автомобильный.

– Воздух чище будет. – Михася шоферские проблемы не интересовали. – Отдохнем. Движения на работе хватает. Я инженер-наладчик, но путевку военкомат дал. Должок за ними. Вы тоже за счет Министерства обороны?

– Да. – Николай рассмеялся. – Я журналист одной газетки. Давно получил крохотную царапину, а путевка нашла меня только сейчас. И следа той царапины нет.

Петров просто вздохнул – понимайте как знаете.

– Добрались. – Водитель затормозил перед воротами в каменной стене – высокой, сплошной.

Раздвинулись массивные ворота, и автобус въехал внутрь. Цветники, порядком запущенные, беседки и сосны. Кущи…

– Доставил до точки, – сказал шофер. – Вам теперь прямо в эту дверь.

Они сошли на чистую, мощенную булыжником площадь.

Кузница здоровья. Три этажа лоджий, балконов, окон.

– Покойно. – Михась держал чемоданы на весу, слегка расставив руки. Маленький бомбовоз на боевом дежурстве.

Стеклянная дверь норовила стукнуть по баулу. Света, падавшего сквозь нее, не хватало на весь вестибюль, в его спланированном полумраке можно было в хоккей играть, а пилоны заменят недостающих настоящих мужчин. Место портье за невысоким деревянным барьером – судейская ложа.

По мраморным плитам-шестигранникам шагалось красиво и торжественно, как в московском метро ранних шестидесятых. И девушка за барьером – красотка: так и просится в голубую униформу.

Она быстро рассортировала документы.

– Ужин через полтора часа. Второй этаж вас устроит? – Она подала три ключа. – Медицинский осмотр утром, до завтрака, вас пригласят. При острой необходимости врача можно вызвать по внутреннему телефону ноль-три. – Она улыбнулась, отметая саму вероятность такого вызова. – Приятного отдыха.

Лифт поднял на следующий этаж.

– Последние метры самые трудные. – Михась взялся за ручки чемоданов. – Тяжелеют раз от раза, сил нет.

Коридор безлюдный, ковровая дорожка средней утоптанности.

– Вот и дома. – Николай первым добрался до заветной двери, номер двести двенадцатый. Двести шестой – Михася, а свой, двести третий, оказался на отшибе.

Петров попробовал ключ. Сезам, а сезам….

Не санаторная палата, скорее – номер гостиницы. Низкая кровать, между прочим двуспальная, письменный стол с красным телефоном, вращающееся кресло, шкаф-cтенка, под ногами – синий ковровый настил. Настоящих больных, похоже, не ждут. Санэпидрежим не позволит.

Привезенное с собой затерялось на полках шкафа. Он распахнул дверь на балкон. Моря не видно, лишь сосны и дюны. А с третьего этажа? Рай. Раек.

На часах – пять. Время смыть дорожную пыль.

В ванной ждала большая махровая простыня, согретая трубой отопления, блестящей и горячей. Пахнет дезодорантом «Антоновские яблоки» и чуть-чуть – дезинфекцией. И ванна – полномерная, два ноль пять, как в лучших домах. Вода из рассекателя упругая, колючая. Короткая водная процедура, пустяк, а из зеркала смотрит Человек Отдыхающий.

Любо.

Деликатно затренькал телефон. Милый голос